Сборник историй и сказок 2020

***

— Господин Корре. Безумно рад, наконец, лично познакомиться с вами!

Вейд Фортес ожесточенно тряс руку Энтона Корре, и тот, вежливо улыбаясь, попытался невзначай вытащить ладонь из огромной лапищи, но едва не оставил в ней парочку крупных перстней.

Фортес, крайне богатый человек, имеющий для высшего света лишь один, но веский недостаток в виде сомнительного происхождения, застал гостя прямо на пороге, возвращаясь из заснеженного сада. Он успел подскочить к Корре за несколько мгновений до того, как дворецкий открыл дверь.

— …Ваш проект в Алианском музее чудо! Сколько талантливых молодых художников, истинный жемчуг в море плевел! А последняя, ваша личная экспозиция в столице?.. На приемах госпожи Ди последние недели две только о ней и говорят…

Легкий снежок уже засыпал соболиный воротник Энтона, посеребрил густые вьющиеся волосы, перехваченные черной лентой. Корре с тоской поглядывал на дверной проем, ожидая, когда волны восторга господина Фортеса, наконец, спадут.

— Какая аллегория! Какая смелость…

— Благодарю, — снисходительно вставил Корре, когда Фортес набирал в легкие очередную порцию воздуха.

Вейд Фортес с трудом проглотил застрявшие в горле слова и энергично махнул рукой, призывая гостя войти внутрь. Энтон с облегчением воспользовался предложением, мимоходом стряхивая снег с воротника прямиком на хозяйские ковры.

Особняк Вейда фортеса дышал кичливой роскошью, яростно кидая в лицо любому вошедшему посыл о богатстве. Статуи, стоящие к месту и не к месту, огромное количество картин в золоченых рамах, расписной потолок с нимфами, шикарная лестница на второй этаж с широкими мраморными ступенями… Привычные ко многому глаза Энтона Корре быстро устали от блеска и пестроты красок.

— Вы садитесь, садитесь, сейчас подадут чай, — в гостиной хлопотал Фортес со всем возможным трепетом перед столь известной и обласканной в обществе личностью как господин Корре.

— Не хочу вас задерживать, скоро будет метель… К тому же, знайте, все эти предпраздничные хлопоты перед изломом года… — вежливо проговорил Энтон, чуть морща красивый нос с легкой горбинкой, но прислуга уже расставляла тарелки.

— Ну что вы… это совсем недолго. Я же в лучшем виде… — Вейд Фортес ловко перехватил поднесенные слугой бумаги, напялил пенсне и привычным быстрым жестом раскрыл договора. — И поверьте, это самые хорошие условия, которые я предлагал кому-либо…

В голосе Вейда проступили железные деловые нотки, и Корре хмыкнул.

В конце концов, Фортес не зря был одним из самых богатых людей в столице. Настолько богатых, что даже местная чванливая знать старалась не морщиться при редких простонародных оговорках Вейда.

Воспользовавшись кризисом, отрезавшем от богами благословенной Ганалии поставку товаров из Объединенных республик, господин Фортес взлетел на продажах сукна и пеньки, поставляемых оттуда же, но уже нелегально. Затем Вейд умудрился за кратчайший срок выкупить у части обнищавших дворян самые вкусные куски земельных угодий, каким-то образом обойдя всех конкурентов, и теперь впаривал эту же землю за головокружительную сумму знати побогаче, в кризис только умножившей свой капитал.

В Ганалии, консервативной соседке вольнолюбивых республик, высшая знать с трудом снисходила до подобным Вейду. И тот цеплялся за покупку дворянских титулов и светские приемы как утопающий — за любую соломинку, с той лишь разницей, что на кону стояла не жизнь, а крайне ранимое и тщательно взращиваемое самолюбие Фортеса.

— Господин Корре, не могу ещё раз не отметить ваш потрясающий вкус, — вернулся к старому Фортес, что не мешало ему цепко пробегать глазами по условиям договора купли-продажи. — Приобретаемое вами поместье в восхитительно красивой долине, я уже вижу ваши новые картины!.. фурор, невообразимый, фурор… И, признаться, я рад, что вы человек не суеверный…

— Да, прошлое особняка, наверняка, отпугнуло часть покупателей, — с кошачьей мягкостью улыбнулся Энтон.

Корре лукавил. Он знал, что прошлое особняка отпугнуло их всех.

Энтон всё-таки взял фарфоровую чашку и аккуратно отпил горячий чай. Во рту разлился вкус медовых трав, живительное тепло побежало по замерзшим пальцам.

— Всё это бредни, — уверенно заявил Фортес. — Сколько магов его обследовало после того известного случая с убийством семьи…

— Убийство меня нисколько не волнует, — отмахнулся Корре. — Особняк отстроили только к концу прошлого года, прежние хозяева даже не успели толком обжиться… Поверьте, он полностью соответствует всем моим требованиям, я даже наметил, где обустрою мастерскую. Вид там действительно чудесный, и поместье не так недалеко от столицы…

Проверив все бумаги по три раза, Вейд передал документы уже заскучавшему Энтону.

Тот, не спеша, их пролистал. Казалось, он больше наугад распахивал страницы, но при этом точно попадал на особо деликатные пункты, в которых чаще встречался мелкий шрифт.

Но всё выходило прозрачно и до тошноты предсказуемо. Корре кольнуло разочарование. Он приехал сюда с мыслью о долгих переговорах, и даже заготовил парочку аргументов, кроме тех, что в покупаемом доме действительно произошло весьма громкое убийство, за что Фортесу и так пришлось скосить цену вдвое. Но Вейд, казалось, действительно не собирался вести свои привычные игры.

Корре поставил первую роспись, когда дверь чуть слышно скрипнула и распахнулась.

Энтон повернул голову и замер, увидев вошедшую девушку.

Она была хороша, необычайно хороша. Лебединая шея, хрупкие, усыпанные прелестными веснушками оголенные плечи. По девичьей спине мягкой волной рассыпались по-домашнему не убранные в прическу рыжие кудри, а на ложбинке, где намечались небольшие груди, лежал яркий изумрудный кулон в виде капли.

Девушка подняла пронзительно зеленые, как весенняя трава, глаза, заметила Энтона и тихо ойкнула, залившись краской:

— Папа, так вы не одни… Прошу прощение, — она смущенно попятилась и через мгновение вылетела из гостиной.

В воздухе повис легкий аромат цветочных духов.

— Совсем забыл предупредить свою дочь, Амелию, — извиняющимся тоном проговорил Фортес. — И обычно я веду дела не здесь, в кабинете… Прошу меня простить…

Корре кивнул. И вдруг смутно ощутил, что его едва не повело вбок, а по телу пробежался необъяснимый жар. Он провел рукой по лбу, смахивая кончиками пальцев проступивший пот.

— Согревающие травы, — заметил состояние Энтона господин Фортес.

Корре пожал плечами и сделал ещё один глоток. Что ж, чай действительно согревал, и при этом обладал отменным вкусом.

Подписав бумаги и допив чай, Энтон засобирался. Заметив это, Фортес мгновенно запротестовал:

— Не могу вас так просто отпустить, господин Корре! Мы заключили столь выгодную сделку и непременно должны вместе отобедать! Говорят, вы, ко всему прочему, настоящий путешественник и исколесили весь материк вдоль и поперек. Не сочтите за наглость, но мы с дочкой мало где бывали, и были бы счастливы послушать ваши рассказы об увиденном…

Корре задумчиво поиграл перстнями, улыбаясь Вейду.

Эту землю в долине вместе с домом ещё с десяток лет побоялся бы брать любой покупатель, и сделка не делала Энтона действительно чем-то должным Фортесу. Но обещанная к вечеру метель пока знать о себе не давала, легкий снежок за окном порхал над белизной сугробов, а у господина Фортеса чрезвычайно прелестная дочь… это всё так… любопытно?

Корре вспомнил о чудной ложбинке с изумрудной подвеской и кивнул:

— Почему бы и нет. С удовольствием составлю вам компанию.

Лицо Вейда расцвело, и он отдал указания немедленно подать обед.

В большой столовой едва помещался длинный дубовый стол с расставленными позолоченными канделябрами, сделавший честь и королевскому пиру. Слуги мелькали, расставляя тарелки с кушаньями, и перед взглядом Корре пронеслись перепелки, гроздья экзотических фруктов, гусь в яблоках и множество другого. Вместе все эти блюда за один подход не съел бы и десяток человек, но Фортес явно не привык себе в чем-либо отказывать.

Красавица Амелия спустилась к обеду в золотистом платье, которое было ей к лицу. Она села рядом с Энтоном и кинула на молодого мужчину смущенный взгляд. И вновь цветочный аромат…

Чуть закружилась голова, и Энтон вовремя облокотился на стол.

— Господин Корре, вам хорошо? — встрепенулась Амелия,

— Наш гость переборщил с согревающим чаем, — озабоченно произнес господин Фортес, — Сейчас же прикажу подать тоник!

— Не стоит… — пробормотал Энтон, но слуга с подносом оказался тут как тут, протягивая Амелии небольшой стеклянный бутылек.

— У вас, возможно, личная непереносимость трав, которые мы добавляем в чай, — проговорила девушка, наливая в стакан прозрачную жидкость. — Выпейте это, и вам мгновенно станет лучше.

Корре с интересом наблюдал, как тонкие пальцы девушки закручивают крышку бутылька, как изящно она возвращает его на поднос. Стакан он принял в руки безропотно, и медленно, под взглядом внимательных глаз, выпил до дна. Амелия наградила его чарующей улыбкой, как бы невзначай поправляя выбившуюся из прически прядь. Грани изумруда играли на свету, бросая блики на идеальную фарфоровую кожу.

Тоник отчасти помог, вернув Корре уверенность в движениях. Но при этом все вокруг вдруг окрасилось каким-то невероятным, сверхъестественным очарованием.

Куриная грудка на тарелке показалась столь восхитительна, что Энтон ощутил порыв написать её на холсте. Щербатая улыбка Фортеса вызывала желание стиснуть этого старикана в дружеских объятиях и хулигански хлопнуть его по наметившейся лысине. А Амелия… Сладостное предвкушение затопило господина Корре, и он едва не замурлыкал от мысли, нежности какого толка он мог бы оказать Амелии, не будь рядом её отца… На губах Энтона заиграла порочная ухмылка.

— Наверное, заметили занятный эффект, — извиняющиеся проговорил Фортес. — Этот тоник не только бодрит, но и полезен при депрессии, мой друг. Всё хорошо, можете не волноваться.

Корре рассмеялся и расслабленно откинулся на стуле. В воздухе висел восхитительный аромат еды, и пусть Вейд снова затянул свои дифирамбы, порядком Энтону поднадоевшие, от сидящей рядом Амелии шло тепло столь непреодолимо притягательное…

Тема разговора с творчества Корре медленно перешла к его путешествиям. Он воодушевленно рассказывал о волшебных нанийских песках, о пугающих жителях моря и заброшенных уголках Рулевии, где среди лесов белыми костьми проступают развалины древней цивилизации. Он с трудом держался, чтобы не помогать себе в монологе дирижированием обглоданной куриной костью, и это крайне забавляло самого Корре, от чего он некстати хохотал, не забывая бросать проникновенные взгляды на Амелию.

Та слушала каждое его слово, вовремя охая или испуганно прижимая изящную ручку к груди.

— А вы любитель всего тайного и неизведанного, — жеманно проговорила красавица.

— Меня с детства тянет на что-то… волнующее, — признался Корре. Под его рукой оказался бокал вина, которое он тут же пригубил.