Имя ей Хель

Глава 27. Пламя и лёд твоей Тьмы

Мы собрались у костра. Ран разливала по кружкам фейское вино, а я, наконец одевшись, заправляла кипятком сосновые иглы, чтобы согреться. Оставалось надеяться, что продрогнув до костей, не подхвачу простуду. Интересно, а фейри болеют человеческими болезнями? Или даже хвори у них особые — магические?

Хоук сидел напротив — по другую сторону костра — и о чём-то смеялся с Морой, а я так устала, что не могла сосредоточиться на их словах, то и дело зевая. Ран сняла с огня кроличью ногу и сунула мне в руки.

— Сегодня утром трое попались в силки — свеженькие! — улыбнулась она, села на землю возле Эрренда и вручила ему вторую ногу. — В этих лесах столько дичи, что можно голыми руками ловить. В наших лесах так не разгуляешься, в прошлом году мы еда продали достаточно пушнины, чтобы пережить зиму.

— Так вы охотники? — спросила я и сдула жар с мяса. Пахло аппетитно, особенно после нескольких дней на хлебе и вонючем сыре.

— Мы ловцы волшебных существ, — с пренебрежением отозвался Эрренд, явно не довольный простым «охотник».

— Звучит… статусно, — протянула я.

— Ага, за всяких лунных зайцев и единорогов платят много, только вот поймать удаётся в лучшем случае парочку в год. — Ран отхлебнула вина и довольно прищурилась. — Так что приходилось охотиться на обычных лисиц и оленей, чтобы выжить.

Вот как, значит, эти двое подались в стражу не от хорошей жизни. Отчасти я их понимала: заказные убийства были зверем редким, пусть и не таким, как единороги. Почему-то по-умолчанию я думала, что все фейри живут в замках, ходят в красивых платьях, пируют и танцуют. Никогда не представляла себе других фейри, которые живут в деревеньках и озабочены выживанием не меньше, чем люди.

— Много единорогов поймали? — спросила я.

— Двух! — гордо ответила Ран. — А однажды у нас заказали раздобыть яйцо из кладки дракона. Эрренд выманил дракониху из гнезда, а я умыкнула три яйца! Ты знала, что драконы могут чуять свои яйца на огромном расстоянии? Эрренд смастерил специальный зачарованный сундук, чтобы скрыть их запах — мы до последнего не знали, сработает ли. Ох! — Она осушила кружку и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Нам тогда заплатили столько, что мы три года ни в чём не нуждались. Было же время! Такого улова у нас уже лет двадцать не было, да, Эр?

Я моргнула. Двадцать? Да им обоим на вид было не больше двадцати.

— А вам сколько лет?

— Семьдесят три, знаю, совсем мало, но мы талантливые! — Она захихикала, наливая себе ещё вина. — А тебе сколько? Лет сто?

Я не смогла сдержать улыбку.

— Двадцать.

Ран взвизгнула, расплёскивая вино.

— Ты же ещё ребёнок!

Эрренд раздражённо толкнул её локтем в бок.

— Дурёха, по людским меркам она уже почти старуха.

— То есть для Его Величества она скорее мамочка? — Ран почесала подбородок, а я прыснула хвойным отваром. Ран понизила голос. — Он же ещё совсем юный…

— Насколько юный? — Я с подозрением покосилась на Хоука, он выглядел вполне зрело и уж точно не младше меня.

— Ему тридцать, он совсем недавно Преобразился.

— Преобразился?

Ран и Эрренд переглянулись. Кажется, их забавляли мои вопросы. Ран подсела поближе.

— Фейри долго выглядят как дети, но в момент, когда они обретают свою полную магическую силу — быстро Преображаются, буквально за несколько месяцев обретают свою взрослую форму. У каждого это происходит в разном возрасте, примерно в промежутке от восемнадцати до пятидесяти. На завершение Преображения принято дарить подарки — вещи, которые понадобятся фейри для самостоятельной жизни, потому что обычно они почти сразу покидают родительский дом. По случаю Преображения наследников Король устраивал праздники. Принцесса Астэр преобразилась, кажется, на сорок первом году, а принц Хоук — на двадцать шестом.

— Как сложно… — Я выдохнула, стараясь уложить все хитросплетения возрастов фейри. С другой стороны, у людей тоже было что-то похожее — я помнила как большинство мальчишек в гильдии разом стали говорить ниже, стали обрастать волосами с самых странных местах и резко вымахали, обогнав меня на голову, а то и на две. С девочками изменения тоже происходили, но как будто дольше и плавнее. Я не успела заметить, когда округлились мои бёдра, груди стали тяжелее, доставляя неудобства при беге и прыжках, а подмышки и лобок стали напоминать заросли осоки. Помню только, как тряслась, забившись в угол, в первые месячные, думая, что умираю. Наставник объяснял: то, что со мной происходит — совершенно нормально. Но я не верила, потому что перспектива скорой смерти казалась мне гораздо менее пугающей, чем перспектива на протяжении многих лет истекать кровью каждый проклятый месяц. Наставник сказал, что я привыкну. Он оказался прав. Человек в целом ко всему способен привыкнуть и приспособиться. Есть, пить и смеяться в компании опасных фейри мне уже не казалось таким странным. Я даже почти привыкла к нити, сковавшей сердце — она уже не обжигала.

Я посмотрела на Хоука, а он перехватил мой взгляд и улыбнулся.

— О чём шепчетесь? — бросил он через костёр. Свет пляшущего пламени делал черты его лица мягкими, а улыбку притягательно-загадочной.

— О тебе, — я улыбнулась в ответ. — Ран сказала, что ты ещё совсем малыш.

— Нет! Я… Ваше Величество, всё не так! — заверещала Ран, в панике размахивая руками, а потом повернулась ко мне и нависла коршуном. — Хель!!!

Я рассмеялась, отталкивая её от себя обратно к Эрренду. Ран покачнулась и упала к нему на колени, скорее в приступе драматизма, нежели из-за того, что не смогла удержать равновесие.

— Сами-то не далеко убежали, — хохотнула Мора, отпивая вино прямо из бутылки. — Малышня.

— А ты? — Я кивнула ей. — Значит, уже старушка?

— Я очаровательная зрелая женщина двухсот с хвостиком лет, — Мора показала клыки. Надо же, я и подумать не могла, что ей столько. А потом она развернулась, и я охнула, когда из-под туники выглянул тонкий хвост с длинной чёрной кисточкой и кокетливо качнулся из стороны в сторону. Заметив мой удивлённый взгляд, Мора расхохоталась. — А вот и хвостик!

— Где ты его прятала всё это время? — присвистнула я. — Он же такой длинный…

— Там же, где мужики прячут свой хрен! — Она загоготала ещё громче, села на землю и скрестила ноги. — Многие хвостатые перед вступлениев в армию хвосты того, — она щёлкнула пальцами, будто ножницами, — чтобы в бою не подставлять. Но я свой отрезать не дала. Уж лучше в штаны заправлять, чем под нож пускать.

Эрренд столкнул с себя Ран, которая, кажется, решила для верности прикинуться мёртвой. Она ударилась о землю и недовольно зашипела, но вставать не стала, только потянулась и забросила на Эрренда ноги, тот с кислой рожей стал их с себя спихивать, она не сдавалась, пытаясь захватить его колени.

— Ты тоже думаешь, что я ещё маленький?

Я вздрогнула, когда над ухом прозвучал тихий голос. Увлечённая перепалкой, не заметила, как Хоук подошёл сзади. Я обернулась, столкнувшись с ним нос к носу. В его янтарных глазах искрилось игривое любопытство, на щеках играл румянец. Интересно, дело было в вине или в его радости от того, что нам в короткий срок удалось собрать всё для Праздника?

— Почти младенец, — подыграла я, чувствуя, как его настроение пробивается ко мне по нити. Кажется, я и сама немного захмелела от выпитого им вина.

— Наглая ложь.

— Ты видел своё лицо? — Я коснулась его бархатной щеки, которую не тронула ни грубая щетина, ни мягкий пух. — Я состарюсь и умру быстрее, чем у тебя начнёт расти борода.

— Этого не будет.

— Не вырастет борода?

— Ты не умрёшь.

— Конечно, умру.

— Я не позволю.

Его лицо стало серьёзным, брови сошлись на переносице, в глазах вспыхнул незнакомый огонь. Нить налилась жаром, а я не могла отвести от Хоука взгляда. На мгновение мне показалось, что ему подвластно всё на этом свете и земля, и небо, и человеческая жизнь.

— Люди умирают, — тихо сказала я, так и не отняв ладонь от его лица.

— Только не ты.

Он потянулся ко мне, то ли оттого, что хотел, то ли оттого, что нить вдруг стала такой короткой, что у меня заныло сердце от физической необходимости стать к Хоуку как можно ближе. Я не успела и глазом моргнуть, как его дыхание коснулось моих губ. почти чувствовала на языке вкус его магии. Его вкус.

Костёр затрещал, до моих ушей донёсся безумно далёкий смех Моры. Хоук качнулся вперёд, я протянула руки к его лицу. И изо всех сил схватила за уши.

— Ты же понимаешь, как это глупо звучит? — осведомилась я, отодвигая его от себя. — Ты и правда, совсем ещё ребёнок, Хоук!

— Ай! Ай! — Хоук морщился, скалился, пытался вырваться, но я держала крепко. — Только не уши, Хель! Прекрати!

— Прекращай болтать глупости! — Я разжала пальцы, и Хоук отпрянул от меня. Схватился за уши, такие же пунцовые, как и его щёки.

— Ты совсем не изменилась… — с обидой проворчал он, растирая мочки и проверяя — на месте ли серьги.

— А с чего мне меняться? — фыркнула я и встала, собираясь вернуться в палатку, пока моё напускное спокойствие не рухнуло у всех на глазах. Но Ран перехватила меня и подтащила к Эрренду.

— Он только что признался, что ты ему нравишься!

— Я сказал, что она не такая противная, как другие люди! — Эрренд отскочил от нас, как от огня.

— Ты даже фейкам таких ласковых слов не говорил! — Ран приобняла меня за плечи. — Мне кажется, он в тебя влюбился, Хель!

— Ничего подобного!

— Мне кажется, вы слишком много выпили. — Я вынырнула из-под её руки, не желая, чтобы Ран использовала меня в качестве наживки для брата. Эрренда перекашивало от одной мысли о том, чтобы приблизиться ко мне. Хотя, возможно, у него в целом не ладилось с женщинами — от Моры он тоже старался держаться подальше. Хотя… от Моры многие бы предпочли держаться подальше — такой грозный у неё был взгляд и плотоядная улыбка.

Оставив их развлекаться у костра, я скрылась в шатре и забралась на кровать, надеясь, что головокружение и горящие щёки — это всё-таки простуда.

***

Я так до конца и не поняла, от чего проснулась. В груди зудело от тревоги, я села, нашаривая нож, прислушиваясь и обшаривая взглядом шатёр. На первый взгляд, всё было тихо: Ран спала, развалившись, поперёк кровати, Эрренд — гусеницей завернувшись в одеяло. Кровать Моры была пуста. В шатре стоял душно-сладкий запах фейского вина. Может, это от запаха мне не по себе?

Я натянула сапоги, проверила оружие и вышла из шатра. Мора тушила костёр.

— Что-то не так, — сказала она, бросив на меня беглый взгляд. — Буди остальных.

Осмотревшись, я не заметила ничего необычного. Небо за молчаливым лесом медленно серело, обещая скорый рассвет. Но спорить с Морой не стала и побежала обратно. Пнула Ран.

— Вставай! Что-то происходит!

В моему облегчению, она тут же распахнула глаза.

— Что?

— Не знаю. — Я уже толкала Эрренда. — Но что-то не так.

Ран выругалась и вылетела на улицу. Эрренда растолкать получилось не сразу. Он перебрал, морщился и никак не мог разлепить веки.

— Эрренд, чтоб тебя! — Я спихнула его с кровати, и он наконец очнулся.