Правило запрета

Она прочищает горло, и я заставляю себя поднять на нее глаза. На ее лице неуверенная улыбка, которая поражает мой разум. Как она может не видеть, насколько она великолепна?

Она морщит нос и неуверенно хмурится. “Это слишком, не так ли?” Ее руки нервно пробегают по ткани, и она смотрит вниз. “Это слишком туго. У моего тела до рождения ребенка не было таких бедер, как у меня сейчас”. Она говорит о бедрах так, как будто это плохо, как будто мужчины просто НЕНАВИДЯТ, когда у женщин есть соблазнительные изгибы, по которым можно провести руками. Она слегка поворачивается вполоборота, позволяя мне мельком увидеть ее спину, отмечая, что молния все еще расстегнута.

Люси продолжает перечислять причины, по которым, по ее мнению, она выглядит как блевотина. “…и подол слишком короткий. Может быть, все эти дополнительные дюймы к моей талии как бы заставили низ немного приподняться, понимаешь? И я думаю, что этот цвет гармонирует с моими волосами… Что ты делаешь?” Последние ее слова сливаются воедино, когда я кладу руки ей на плечи и поворачиваю ее лицом к себе.

Задняя часть ее платья открыта, открывая соблазнительное количество кожи и черную бретельку лифчика. Я поднимаю ее каштановые волосы и перекидываю их на одно плечо, наблюдая, как она делает глубокий вдох, не выпуская его. Двигаясь, вероятно, медленнее, чем нужно, я хватаюсь за тонкую молнию и начинаю поднимать ее, скользя тыльной стороной ладони по ее мягкой, теплой коже. Каждое легкое прикосновение кажется таким заряженным, что я боюсь, что мои пальцы оставляют после себя волдыри. Мой пульс выбивает слова "ты-идиот-ты-никогда-не-будешь-прежним", когда моя рука скользит вверх по маленькой впадинке в ее пояснице.

Голова Люси наклоняется вниз и в сторону, как будто она пытается украдкой взглянуть на мою реакцию. У меня такое чувство, что для нее это уязвимый момент. Она стоит неподвижно, как будто каждое из ее чувств сфокусировано лазером на мне и моей реакции на нее.

Я сглатываю, когда костяшки моих пальцев натыкаются на черное кружево ее лифчика. Я не могу удержаться от улыбки, потому что мне нравится знать этот секрет: Люси носит сексуальный бюстгальтер под тем, что она называет одеждой для мамы. Как будто она отчаянно пыталась спрятаться за удобным фасадом, но внутри она все еще женщина, которая хочет чувствовать себя привлекательной и желанной. Она хочет чувствовать все это, но боится показать это. Если бы я мог, я бы заставил Люси почувствовать и то, и другое, даже если бы ей не пришлось это озвучивать.

Но я не могу… потому что ее брат выследит меня и позаботится о том, чтобы у меня никогда не было возможности сделать это снова.

Как только молния достигает верха, я застегиваю крошечную застежку на ее шее, напряжение, словно веревка, обвивает каждую мышцу моего тела, удерживая меня от превращения этого в нечто большее. Я хочу наклонить голову и поцеловать линию вдоль ее обнаженной шеи. Я хочу вдыхать ее сладкий, теплый аромат и позволить ему наполнить мои легкие до конца ночи.

Я прочищаю горло, чтобы выдавить из себя слова, и снова убираю ее волосы назад. “Ты должна надеть это платье сегодня вечером. Ему это понравится.” Даже для моих собственных ушей мой голос звучит напряженно и хрипло.

Люси медленно поворачивается ко мне лицом, и ее глаза медленно скользят по моим чертам. Она ищет ответ… ответ на то, почему воздух между нами кажется теплым, почему мои зрачки расширены, почему мой голос звучит как наждачная бумага, и я медленно отступаю от нее.

Я напоминаю себе, что отступаю только на сегодняшний вечер. Не навсегда. Только сейчас.

Дрю придет в себя, и когда он это сделает, я приду за Люси.

“Куда ты идешь?” — спрашивает она, приподняв брови, и я хватаю свою шляпу с кровати и надеваю ее обратно, направляясь прямиком к двери.

“Извини, я только что вспомнил, что у меня… есть кое-что”.

"Ой. Хорошо. Да… конечно. У тебя есть что — то совершенно прекрасное. Что ж, спасибо, что пришел сегодня запустить воздушного змея. Леви это нравилось. Да, и спасибо за замену масла. Теперь я должна поблагодарить тебя за то, что моя машина не загорелась”.

Подожди, подожди, подожди. Она говорит бессвязно — то, что я узнал, означает, что она скрывает свои чувства. Я быстро оцениваю свои действия и понимаю, что они выглядят плохо. Я провел весь день с Люси и ее сыном (что было большим событием для нее, позволив мне войти в жизнь Леви), а потом я вижу ее в платье, которое заставляет ее чувствовать себя неловко, и убегаю с неубедительным оправданием.

Нет, я не собираюсь вести себя как идиот прямо сейчас.

Я останавливаю свой путь к двери и возвращаюсь к Люси. Я останавливаюсь прямо перед ней и тепло улыбаюсь, кладу руки ей на плечи и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку. ЭТО БЫЛ ДРУЖЕСКИЙ ПОЦЕЛУЙ, ДРЮ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ.

“Спасибо тебе за сегодняшний день. Это был лучший день, который у меня был за долгое время”. Я хочу поцеловать ее прямо в ее полные губы, но воздерживаюсь и вместо этого отпускаю ее. “Ты выглядишь великолепно, Люси. Наслаждайся своим сегодняшним свиданием.”

Она шепчет мне запоздалое “Спасибо”, когда я ухожу. В гостиной я нахожу Леви, высунувшего язык из уголка рта, когда он пытается соединить две крошечные детали Lego вместе, теперь на нем его удивительные штаны динозавра. Я стучу по нему кулаком и говорю, что он лучший гребаный воздушный змей, которого я когда-либо видел. У него отвисает челюсть при слове "гребаный", и я думаю, что, возможно, только что научил его чему-то новому, что Люси не понравится. Что я могу сказать? Я новичок в этом деле. Надеюсь, у меня будет шанс научиться.

Как только я сажусь в машину, я быстро звоню.

“Эй, Рейчел, ты согласна поужинать сегодня около семи в "Чертополохе”?"