(не) случайная ночь с боссом

Глава 35

Чем ближе я подхожу к элегантной двери из красного дерева, тем громче стучит мое сердце. Волнуюсь неимоверно. Наверное, даже больше, чем в свое время перед встречей с Вавиловым. Ведь Александр всегда был расположен ко мне, а вот Невзорова наоборот — невзлюбила с первого взгляда.

Коротко и формально стучу в дверь. Затаив дыхание, жду ответа.

— Входи, — раздается по ту сторону, и я толкаю позолоченную ручку.

— Еще раз здравствуйте, Мадлена Георгиевна! — шагаю в просторный кабинет, в котором висит запах добротных духов.

— Я вообще-то ждала Антона, — состроив кислую мину, отвечает она.

— Да, я знаю. Но он сказал, что ему нужно еще кое-что распечатать, поэтому пропустил меня вперед, — холодея под ее неприветливым взором, лепечу я. — Дело в том, что мне очень нужно с вами поговорить. Это не займет много времени и…

— Все рабочие вопросы решай через Зарецкого. Он твой руководитель, — обрывает она. — У меня нет ни времени, ни желания возиться со стажерами.

Ее ярко очерченные красные губы кривятся в презрительной усмешке. Надо же, она даже не скрывает, что считает себя выше простых смертных. С каждым днем я все больше понимаю, почему за глаза ее величают Стервеллой.

— В том-то и дело, что мой вопрос носит не совсем рабочий характер, — собравшись с духом, заявляю я. — Он, скорее, личного свойства.

— Личного? — идеальные брови Невзоровой изумленно взлетают вверх. — Хм, ну давай, Морозова, удиви меня.

Начальница глядит на меня, как на забавную зверушку в цирке. Ей нет дела до моих проблем. Она общается на грани издевки, умея унижать одним лишь взглядом.

На самом деле Мадлена Георгиевна — последний человек, с которым я бы хотела поделиться своей проблемой. Но, по иронии судьбы, она именно та, кто может мне помочь.

— Я… Я хотела попросить у вас контакт Александра Анатольевича Вавилова, — запинаясь от волнения, говорю я.

На несколько мгновений между нами повисает пауза. Невзорова пытает меня пристальным взлядом, в котором зреет подозрительное недовольство, а затем откидывается на спинку кожаного кресла и насмешливо изрекает:

— Что ж, тебе и впрямь удалось меня удивить. Позволь поинтересоваться, и зачем же тебе понадобился Александр Анатольевич?

— Мне надо с ним поговорить. Это чрезвычайно важно, — объясняю я. — У меня есть его российский номер, но, очевидно, в Штатах он не обслуживается.

— И о чем именно ты хочешь с ним поговорить? — продолжает допрос она.

— Это… Это очень личное, Мадлена Георгиевна. Извините, но я не могу вам сказать.

Слова даются мне очень тяжело. И я выговариваю их только благодаря тому, что помню о конечной цели.

— Но в таком случае я не могу дать тебе его номер, — ехидно отзывается Невзорова.

Эх, все-таки она настоящая мегера. Отказывает мне, а у самой в глазах горит огонек мрачного удовлетворения. Ей нравится смотреть, как люди мучаются.

— Поймите, пожалуйста, ситуация очень сложная. Я бы не стала вас просить, но у меня нет другого выхода!

— А ты не думаешь, что Вавилов против того, чтобы его личные контакты становились достоянием общественности? — язвит Мадлена Георгиевна.

— Ну что вы? Я только для себя…

— С чего ты вообще взяла, что он хочет тебя слышать? Возомнила себя особенной? — из каждого ее слова сочится яд. — Мне кажется, если бы он хотел поддерживать с тобой связь, то непременно бы поделился номером. М? Как считаешь?

— Он… Он кое-чего не знает, — дрожащим голосом произношу я. — И я обязана ему об этом рассказать.

— И чего же такого важного ты можешь ему сообщить? — Невзорова утомленно качает головой.

Видно, что она не воспринимает меня всерьез. Мой голос для нее — надоедливый шум. Мои слова — не несут никакого смысла. Мне не остается ничего иного, кроме как приоткрыть завесу тайны. В противном случае я от нее вообще ничего не добьюсь.

— Я беременна, Мадлена Георгиевна. От него.

Теперь пути назад нет. Я во всем призналась. Наверняка Невзорову не обрадует эта новость, но теперь она, по крайней мере, знает, что я навязываюсь Вавилову не просто так.

— Ты беременна? — непривычно сипло переспрашивает она. — Думаешь, я в это поверю?

— У меня есть справка! — обиженно выдаю я. — И вообще… Беременность, как и отцовство, в наше время легко доказуемы!

Невзорова молчит. И я вдруг замечаю, что на ее по обыкновению идеально матовом лице проступают красные пятна. Они покрывают ее щеки, лоб и даже шею. Начальница в бешенстве, в этом можно не сомневаться. Того и гляди взорвется.

— Думаешь, что сможешь заполучить его, мерзавка? — с неожиданной ненавистью шипит Мадлена Георгиевна, поднимаясь со стула и по-змеиному медленно двигаясь на меня. — Даже если ты беременна, это ничего не меняет! Он никогда не будет твоим!

— Вы не имеете права, — блею я. — Не имеете права решать за него…

— Поверь, ты не первая и не последняя влюбленная в Сашу дурочка, которая не брезгует грязными методами, чтобы привязать его к себе!

— Какие еще грязные методы? — шепчу в ужасе. — Это вышло случайно… Я ничего такого не планировала…

Обжигающая волна страха прокатывается по телу и оседает где-то внизу живота, вынуждая внутренности скрутиться тугим узлом. По спине градинками катится холодный, а собственное сердцебиение гулким набатом отдается в висках. Я так сильно нервничаю, что, наверное, близка к обмороку. Еще немного — и ноги окончательно ослабеют.

— Избавь меня от своих нелепых оправданий! — отрезает она холодно, становясь напротив меня и глядя на меня с нескрываемым презрением. — Еще раз повторяю: про Вавилова можешь забыть!

— Почему? — мой голос вот-вот сорвется в рыдания. — Почему вы так говорите?

— Почему?! Да потому что он скоро женится! — восклицает она.

Ее слова невидимыми пулями вонзаются в мою кожу. Разрывают мясо, царапают кости. Причиняют нестерпимую боль.

Он женится. Женится.

Эта беспощадная фраза гудит в ушах, вызывая внезапный приступ тошноты. В полнейшем смятении делаю несколько шагов вперед и упираюсь ладонью в поверхность массивного стола. Своими силами удерживать равновесие мне уже не под силу.

— Чего глаза округляешь? — Невзорова продолжает акт моего морального уничтожения. — Не слышала? Так вот слушай! Совсем скоро Вавилов женится на дочери своего американского партнера Виктора Доберштейна!

— Не может быть…

— Может-может! А еще Саша — мой любовник! Был, есть и всегда будет! Так что, как видишь, тебе в его сердце места нет!

Меня будто оглушили. Реальность перед глазами рябит и мажется, словно в нее брызнули водой. Больно так, что аж волосы на себе рвать хочется!

Как же это возможно? Неужели Вавилов мне лгал? Неужели его взгляды, улыбки, прикосновения были обманом? А щемящая нежность, с которой соединялись воедино наши тела, — иллюзией?

Боже, мне физически тяжело об этом думать. Словно раскаленное железо в голову засунули. Нет, я знала, что Невзорова неравнодушна к Александру, но и предположить не могла, что ее чувства взаимны. А новость о его скорой свадьбе — это и вовсе удар ниже пояса. Отравляющий и обезоруживающий.

— Раз вы его любите, почему миритесь с тем, что он женится на другой? — выпаливаю я в недоумении.

— Потому что без поддержки Доберштейна империя Вавиловых развалится как карточный домик. Сейчас непростые времена — нам нужны инвестиции, я и, как умная женщина, это понимаю, — сурово цедит Мадлена. — Ну а тебе я настоятельно рекомендую держать язык за зубами. Это только в сказках принцы женятся на Золушках. А в реальности все совсем иначе.

Несколько секунд мы с ней безмолвно боремся взглядами. Она смотрит на меня со злой решимостью, я на нее — с невыразимой тоской.

Только что мой мир разрушился, и собрать его заново не представляется возможным. В груди печет и ноет, а в глазах жжет от набирающихся слез. Ну почему жизнь так жестока? Почему в ней не бывает хэппи эндов?

Так и не обронив ни слова, на негнущихся ногах устремляюсь к двери и, оказавшись в коридоре, плотно прикрываю ее за собой.

Разбитое сердце кровоточит, но отныне мне предстоит справляться со своими проблемами самой. Разговор с Невзоровой дал понять, что на помощь и участие Вавилова мне рассчитывать не стоит.