Наследник Принца

— Ты что, вчера родился? — ухмыльнулся Белби. — Это же лишний повод принарядиться, а если учесть, что в клубе ожидаются знаменитости... — и он многозначительно поиграл бровями.

Его со смехом поддержал Джерард:

— Маркус прав. Выбрал бы ты кого-нибудь, а то берегись — некоторые, бывает, не стесняются в способах. Эх! — он мечтательно вздохнул. — Я бы на твоем месте уже бы давно с какой-нибудь красоткой по углам целовался.

Я обвел задумчивым взглядом кучковавшихся у противоположной стены однокурсниц. Понял, что ни с одной из них целоваться по углам совсем не хочу. Девчонки, заметив мой интерес, зашушукались и как-то по особому, по-девчачьи, засмеялись.

Это получается, если я кого-нибудь из них приглашу, то надо будет весь вечер уделять внимание своей избраннице и ухаживать только за ней?

Я сорвался с места.

— Ты куда? — поинтересовался Маркус.

— Девушку приглашать, — не стал я скрытничать.

До отбоя еще было два часа, поэтому я рванул в библиотеку. Пока шел, мысленно выстраивал целый список причин, почему надо пойти на вечеринку именно со мной.

Я не ошибся — Гермиона была в библиотеке и как раз возвращала два здоровенных талмуда мадам Пинс; увидев меня, приветливо кивнула. Подождав, пока она закончит и выйдет, сразу за дверями библиотеки я сделал свое предложение. К моему великому огорчению, ни одна из придуманных причин не пригодилась.

— О, Хэдриан, — Гермиона схватилась за голову, — я такая глупая! Если бы ты позвал меня вчера!

— Тебя кто-то пригласил, — расстроился я. — Гарри?

С Гарри, пожалуй, я бы смирился. Но оказалось, это не Гарри, а ее софакультетник Кормак Маклагген, с которым, как призналась Гермиона, она согласилась составить пару случайно, потому что Гарри себе сопровождение уже выбрал и лишь бы не идти одной. А также потому, что поддалась назойливому вниманию Кормака.

Мои знания о Маклаггене были обрывочны и не очень приятны, но я надеялся, что здесь он не такой высокомерный хам, каким запомнился мне оттуда.

— Но хотя бы потанцевать с тобой разрешишь?

— Конечно!

— Почему ты назвала себя глупой?

— Потому что не догадалась сама к тебе подойти!

— А Гарри-то с кем будет?

Гермиона улыбнулась:

— С Луной Лавгуд.

Вот как? Неожиданно.

Я проводил Гермиону до башни Гриффиндора. Прямо у портрета Полной дамы нам встретилась обнимающаяся парочка. Гермиона помрачнела. Спутница Рональда Уизли самодовольно взглянула на Гермиону и, проговорив тихонько пароль, утащила того в гостиную. У меня возникли нехорошие подозрения, что у Гермионы была еще одна причина пойти на вечер именно с Кормаком.

Возвращался я к себе донельзя печальный. Парни были на месте и, видно, с нетерпением меня ждали:

— Как? — озвучил общую мысль Энтони.

— Девушку, с которой я хотел бы целоваться, — уныло сказал я, — уже пригласили.

На лице Джерарда отразилось понимание.

— Да ну, — недоверчиво сказал он и переглянулся с Энтони, — это Грейнджер, что ли?

Я не ответил, а только горестно вздохнул. Джерард качнул головой:

— Так она вроде бы ничего, — но, поймав мой прищуренный взгляд, изобразил испуг, выставил ладони и попятился, — все, молчу-молчу, не хочу оказаться на месте Гойла.

И заржал. Весельчак. Энтони с усмешкой заметил:

— Чему удивляться? Даже Лавгуд идет с Поттером, если она это не придумала, конечно.

— Не придумала, — подтвердил я, с неудовольствием осознав, что обо всем узнал последним и сам же до последнего тянул.

И больше не сказав ни слова, ушел в спальню.

Утром во время завтрака незнакомая сова бросила мне посылку. Я озадаченно рассматривал небольшую белую коробочку-кубик — если надпись не врет — со сладостями, обвязанную красной ленточкой. По всей поверхности коробки перемещались маленькие разноцветные сердечки, периодически собираясь на одной из сторон в одно большое сердце.

— Похоже, кто-то перепутал календарь и вообразил, что сегодня четырнадцатое февраля, — донеслось насмешливое от Маркуса. — Откроешь?

— Даже не подумаю, — принюхавшись, неприязненно ответил я, — этот кто-то не только слаб на память и перепутал календарь, но и был так туп, что использовал протухшие ингредиенты. Боюсь, от Амортенции, в которой искупали эту милую коробочку, я бы не пускал слюни влюбленного идиота, а обнимался бы с унитазом.

— Ты уверен? — подключился Энтони.

— Уверен. Это про такие способы говорил Джерард? Интересно было бы узнать, кто эта дура.

И про себя добавил: «Которая решила приворожить потомственного зельевара».

Чуть дальше от меня раздался всхлип, и из-за стола выбежала третьекурсница, что хотела пойти со мной на вечеринку. Энтони, проводив убегающую девчонку взглядом, вытащил платок, осторожно завернул в него коробку и хмуро сказал:

— Пойду к старосте девочек. Это тянет на отравление. Пусть Падма разбирается.

На вечеринку к Слагхорну я пошел в одиночестве.

Если бы не Гермиона, я на вечеринке просто умер бы со скуки. Только она своим присутствием скрашивала чопорность и тягомотность праздничного вечера. Там даже танцы были медленными и унылыми и нисколько его не спасали.

Возможно, кому-то нравилось неторопливо рассуждать о погоде, осторожно касаться политики или сравнивать качество образования в разные годы. Наверное, и мне было бы капельку интересно, если бы я хоть кого-то из приглашенных знал и если бы стремился завести полезные связи. Но чтобы завести эти самые связи, надо что-нибудь рассказывать и о себе, а мне этого было совсем не надо, поэтому я, несмотря на старания Слагхорна, старательно уклонялся от знакомства с незнакомцами. Впрочем, профессор почти сразу оставил меня в покое и успешно переключился на Гарри.

Разнообразие внес разве что один высокий и жутко тощий гость, плотоядно — в прямом смысле этого слова — оглядывающий девочек, которого все время одергивал маленький человек в очках. Оценив бледность, худобу и темные круги под глазами тощего, я догадался, что передо мной самый натуральный вампир.

Разглядывая нечеловека, я вспоминал прочитанное в книгах и невольно стал прикидывать самые уязвимые места на его теле и раздумывать, каким заклинанием можно было бы отрубить ему голову в случае чего. Еще припомнил, что вампирские волосы и клыки вместе с так называемой «черной» кровью используются в некоторых зельях.

— Хэдриан, — тихонько одернула меня Гермиона, — ты очень странно смотришь на того человека, как будто съесть хочешь, извини за сравнение. И, кажется, он заметил твое внимание.

— Это вампир, а не человек, — поправил я ее и, не скрывая, рассказал, о чем только что подумал.

— Мерлин, — Гермиона зажала рот, чтобы заглушить смех, — не знала, что ты такой кровожадный.

— Ну, он тоже смотрит на остальных явно не с эстетической точки зрения.

Гермиона глянула на вампира, поймала его оценивающий взгляд и зябко передернулась. А я вдруг вспомнил отцовскую Сектумсемпру и понял, что заклинание идеально подходит для отрезания вампирских голов.

Спрашивается, о чем думал наш профессор зельеварения, приглашая нежить в школу? Тоже мне, любитель экзотики.

Становиться членом клуба совсем расхотелось. Но, скорее всего, Слагхорн сам меня больше не пригласит.

Гермиона тоже была не в настроении — ее везде преследовал Маклагген и мешал нормально общаться с остальными. До него никак не доходило, что ей его назойливость неприятна. Так что я с нетерпением ждал момента, когда, соблюдая приличия, можно будет уйти и проводить Гермиону. И почти дождался.

Но случилось внезапное появление Филча с пойманным Малфоем, затем зашел Северус с намерением разобраться со своим студентом и Гарри, решивший за ними проследить. Мне бы не дергаться и остаться, но за каким-то демоном меня понесло вслед за Гарри. Ничего толком не увидев и не расслышав, я вернулся обратно, но оказалось, что Гермиона уже ушла. Я поспешил следом в надежде ее нагнать и извиниться за то, что ушел и оставил без объяснений. Но на полпути в пустынном переходе увидел зрелище, которое мне совсем-совсем не понравилось.

— Ты же сразу согласилась, — донеслось до меня, — значит, я тебе нравлюсь. Что, тебе одного поцелуя жалко?

— Я миллион раз пожалела, что пошла с тоб...

Слова заглушились возней и возмущенным мычанием.

Я не стал доставать палочку, я и не хотел доставать палочку, я абсолютно не думал о том, что Маклагген выше меня и шире в плечах, я вообще мало о чем задумывался и хотел только одного...

Он так увлекся, что не обращал внимания ни на что вокруг. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы смирилась с подобным. Она его смогла то ли ущипнуть, то ли ударить, и Маклагген отпрянул. А я молча схватил левой рукой его за плечо, и, резко развернув, правой со всей яростью врезал ему в челюсть. Охнув от боли, Кормак просеменил несколько шагов назад, умудрился при этом не упасть и даже потянулся за палочкой. Меня это не устроило — пришлось подсечь, с разворота пнув тварь под колено, и когда он упал, с глухим стуком ударившись головой, я одной ногой наступил ему на руку, носком ботинка другой отфутболил палочку подальше. Потом, наплевав на завывания, оседлал его брюхо и, приподняв за воротник, добавил еще несколько раз. Не считал.

— Перестань, Хэдриан! — раскрасневшаяся Гермиона выставила палочку, и вид у нее был такой растрепанный и воинственный, что я невольно задержал взгляд, залюбовавшись. — Я бы сама справилась.

Я бы, наверное, успокоился, если бы Маклагген не стал выкрикивать проклятия в нашу сторону и грозить всеми возможными карами. Оставалось только догадываться, как это у него получалось с разбитыми губами и выбитыми зубами. Наклонившись и схватив его за волосы, прошипел ему прямо в ухо:

— Жалуйся кому хочешь, только не удивляйся потом, если одна малолетка с Равенкло напишет о твоем поведении родителям.

Он побледнел, а я порадовался, что случайное знание из моего мира теперь пригодилось и я угадал.

Понятия не имею, что связывало мою софакультетницу с этим козлом — родственные отношения или возможная помолвка, — но именно ее письмо домой утихомирило тогдашнего четверокурсника Маклаггена после одного некрасивого инцидента с однокурсниками.

— Как же ее зовут? — изобразил я задумчивость. — Грейс, если не ошибаюсь?

— Заткнись, — прошамкал он. — И отвали. Мне надо в Больничное крыло!

— И что ты там скажешь?

— Что захотел полетать и упал с метлы, — зло выцедил он.

Я кивнул:

— Годится.

— Ненормальный!

Палочку я все же на всякий случай вытащил, ожидая, пока Кормак поднимется и умотает в сторону Больничного крыла. Лишь когда его ковыляющие шаги и стоны стихли за поворотом, я расслабился.

— Это было ужасно, — тихо сказала Гермиона, глядя ему вслед, — но мне его совсем не жалко, — повернулась ко мне: — У тебя кровь.

— Так бывает, — только сейчас почувствовал боль в разбитых костяшках.

— И все вам, мальчишкам, подраться надо, — покачала Гермиона головой и, взяв мою руку, стала заклинанием заживлять ссадины.

— Наверное, для того, чтобы красивые девушки нас потом лечили, — пробормотал я, испытывая странное и волнующее ощущение близости и еще чего-то, чему я не мог дать объяснения.