Наследник Принца

Записку от директора с указанием времени и паролем мне передал хогвартский лесничий и по совместительству профессор по уходу за магическими существами — Рубеус Хагрид — одним солнечным совершенно замечательным днем, когда мы с Гермионой были у Черного озера. Она сидела на коряге с учебником в руках, готовясь к следующему занятию, а я, решив размяться, стоял у самого берега и пулял в озеро камешки, предварительно делая их плоскими, чтобы они могли отскакивать от воды. Настроение было превосходным — мне очень редко удавалось оставаться с Гермионой наедине да еще иметь возможность с ней погулять.

Я время от времени оборачивался и улыбался, глядя на ее сосредоточенное лицо. Впрочем, когда она поднимала голову и мы встречались взглядами, моя улыбка становилась еще шире, потому что не оставалась безответной.

Хагрида я не знал ни раньше, ни теперь, так как на его занятия не ходил. Если честно, язык не поворачивался называть полувеликана профессором — слишком уж не по-профессорски он выглядел и разговаривал.

Мне говорили, что он безобиден, но я все равно напрягся, увидев направляющегося в нашу сторону получеловека. А как тут не напрячься? Огромный, лохматый, одежда частично из шкур, большой арбалет за плечом, за пояс заткнуты шкурки каких-то грызунов. Остановившись, он спросил:

— Вы чой-та не на уроке? — его добродушный тон совсем не соответствовал устрашающим габаритам. — Здравствуй, Гермиона.

— Привет, Хагрид, — тепло, как очень хорошему знакомому, ответила Гермиона и встала с коряги. — У нас сейчас нет урока, следующий только после обеда. А Гарри и Рон на тренировке.

— О как, понятно. Денек справный, — кивнул Хагрид Гермионе и пригладил огромной пятерней свою гриву, затем обратил внимание на меня: — Туточки тебе записка. От директора. Ты ж Принц?

— Да.

Хагрид порылся в своих широченных карманах и вытащил смятую бумажку. Расправив, протянул мне.

Это оказалось действительно послание от директора.

— А как он узнал, что мы здесь? — поинтересовалась Гермиона.

Хагрид рассказал, что директор только что был у него в хижине и, выяснив, что лесничему надо к озеру, попросил об услуге.

— Хороший человек Дамблдор, — невпопад закончил свой рассказ Хагрид.

Послание меня совсем не обрадовало. После нашего знакомства откровенных разговоров больше не было и к себе он меня ни разу не звал. Поэтому я понятия не имел, что нужно директору, и не ждал от встречи с ним ничего хорошего.

В назначенное время я подошел к горгулье.

— Кислотные леденцы.

От несуразного названия аж во рту зачесалось, и я подумал, не подложит ли мне директор какую-нибудь горькую пилюлю и чем-нибудь ее подсластит? Или, наоборот, угостит чем-то сладким, но приправит горечью?

Тряхнув головой, прогоняя нелепые ассоциации, я ступил на лестницу, ведущую к кабинету.

От предложенного чая и сладостей я отказался и теперь сидел за столом напротив директора и выслушивал его пространную речь о тяжелых временах, чувствуя себя очень неуютно.

Мне не нравилось такое длинное вступление, не нравилось мое здесь нахождение, не нравились мои предчувствия и совсем не нравилось то, что я видел.

А видел я весьма нехорошую вещь. Во время монолога Дамблдор иногда жестикулировал левой рукой. Правая безжизненно лежала на столе, рядом с ней была палочка. И от этих двух неподвижных предметов я не мог оторвать взгляд. Про палочку я просто подумал, что она необычная и, возможно, где-то я ее видел. Зато ни разу не видел, как директор ей колдовал, и это наверняка что-то значило. Но больше всего заинтересовала рука. А ведь в начале года, когда директор опускал на мою голову Распределяющую шляпу, именно эта рука, насколько я помнил, была в перчатке. И, скорее всего, уже тогда перчатка являлась не только декорацией, но и специальным коконом с лечебным зельем внутри. Я ведь даже знакомый запах зелья уловил, только был так взволнован, что в тот момент эта деталь вылетела из головы.

Гребаные демоны! Вот для кого Северус готовил зелье и постоянно пытался его улучшить! Но ведь прошло уже столько времени!

Я, сын колдомедика и темного мага, прекрасно понял, что означали ссохшиеся пальцы и до сих пор не вылеченная чернота. Внутренности словно сковало холодом.

— Вы умираете, — перебил я, мрачно взглянув на Дамблдора.

Он вздохнул:

— Увы, есть вещи, над которыми мы не властны.

— Это произойдет скоро, да? — с горечью спросил я. И по его слабой улыбке догадался, что не просто скоро, а очень скоро. — И что будет? Со всеми нами, с Хогвартсом? На что-то же вашей власти еще должно хватить?

— Не так много, как хотелось бы. Но я сделаю все возможное, чтобы школа осталась в надежных руках. И тешу себя надеждой, что человек, которому достанется это тяжкое бремя, хотя бы в одном из вас нашел поддержку.

Я понял, что ничего не понял. Это я директору и высказал, заодно спросив, при чем тут я.

— Когда придет время, ты все поймешь, Хэдриан. Я в этом нисколько не сомневаюсь, — Дамблдор откинулся на спинку стула. Создавалось впечатление, что разговор выпил из него последние силы. — И очень тебя прошу держать наш разговор в тайне.

У меня не нашлось слов на ответ — я лишь кивнул. Внимательно оглядел сидящего передо мной человека: жутко усталый, сильно постаревший, держащийся явно на одной силе воли. Любую болезнь терпеть трудно, а подобные проклятья — и подавно.

— Вот, возьми. И прости, что не мог отдать тебе это раньше.

Дамблдор выложил на стол узкий длинный футляр, предназначенный для хранения палочки. Сердце пропустило удар. Неужели она? И не ошибся.

— Футляр специально зачарован, и твоей палочке не будет грозить опасность при близком соседстве со своей сестрой. Но только если она останется внутри футляра. Поэтому постарайся не доставать ее без лишней надобности.

Я открыл крышку и провел пальцем по гладкому черному дереву. Сколько раз я видел, как точно такой же палочкой творит заклинания Северус, и сколько раз невольно воображал, что у него та самая, моя палочка. Ревности я не испытывал, скорее наоборот, усиливалось чувство общности и родства.

— Ну, здравствуй, — прошептал я и, взяв в руку, взмахнул.

Полюбовавшись наколдованными светлячками, я с сожалением убрал палочку обратно, а футляр спрятал в кошелек на шее.

— Спасибо, профессор, что вернули ее. Эта палочка много для меня значит. Я могу идти?

— Удачи тебе, Хэдриан.

Особой радости от возвращения палочки я не испытывал — ее сильно перебивало ощущение надвигающейся беды...