Прозрение. Том 2

— Да чё их готовить, — отзывается зампотех. — Сам всех это… знаю.

Он как всегда косноязычен, и обилие генералов тем более не идёт на пользу его красноречию.

— Тогда тащи всех, кто служил с ним на эмке. Не сюда, в общий зал.

Келли уходит.

Ему в спину летит:

— А замполича — сюда!

Двери снова расползаются, но это не замполич «Персефоны», а генерал спецона Мерис. Скоро в капитанской будет по генералу на каждый квадратный метр.

— Ты северное досье на него привёз? — спрашивает лендслер.

— Может, тебе привезти ещё и капитана, под которым он начинал на Севере? В криокапсуле? — огрызается генерал. — Прислали мне кое-что, но сильно не радуйся.

— Что-то из северной службы я помню сам, — задумчиво говорит лендслер.

Знаков различия он не носит, но Бренан знает — лендслер командует теперь объединённой армией Империи Юга и Содружества.

— Вот и будет у Агжея память про Север, как в песне — «на тебе сошёлся клином белый свет», — кривится генерал Мерис. — Но я послал купить парнишку-стрелка. Он сидел с ним в паре, а сейчас служит на локальных линиях. Там всего два прокола до внешних границ. Если запрос обгонит сообщение о твоей беспредельщине на Юге, мы успеем его выкупить, и будет у «капитана Верена» хоть какая-то биография.

«Святая Дева, о чём они говорят? Кто такой капитан Верен? Почему 'Агжей»?

Командующий вдруг оборачивается и внимательно смотрит в лицо Бренану:

— Настоящее имя капитана Пайела — Верен. Капитан Агжей Верен. Марш в общий зал!

Абэлис. Открытый космос. «Персефона» — «Гойя»

— Это тот самый «брат»? — удивляется генерал Абэлис вслед закрывающейся двери. — На вид — мясо мясом.

— А мы его берём не на место капитана, — Колин Макловски вызывает на экран личные дела команды ЭМ-17, разархивированные Гарманом. — Нужно будет — пойдёт и на генетически подходящее мясо. Анджей не хотел оставлять брата на Юге. Чуял.

Глаза командующего сужаются на миг, но миг этот почти неуловим.

Генерал Абэлис ёжится и ищет взглядом часы. И опять не находит.

— Ты о чём? — бросает он, хмурясь.

— Есть интересная методика…

— И у нас есть,– кивает Абэлис. — Только попроще. Когда кто-то из ценных членов общины теряет осознание себя в результате системных занятий медитативными практиками, его растягивают голым на земле, и на его теле убивают того, к кому он был привязан. Убивают медленно, чтобы блуждающий, имел возможность очнуться. Иногда это кончается смертью обоих, если так и не удаётся разбудить одного и умирает от пыток другой.

— На Гране есть похожий обряд, — Колин поднимается, собирая сделанные распечатки. — И на Тайэ. Пойдём в общий зал, поможешь мне. И заменишь меня в переговорах с Дегиром. Мне ещё нужно встретиться сегодня с Хагеном.

— Ты делал? — спрашивает Абэлис, пытаясь поймать взгляд глубоких чёрных глаз.

Колин не отвечает, но генералу уже не очень-то и нужны формальные подтверждения. Вот если бы найти хоть какой-нибудь циферблат…

На следующее утро генерал Абэлис едва успевает поговорить по сети с Дегиром, как начинается война между Севером Империи и объединённым Югом.

Она объявляется как бы промежду прочим, вместе с очередными санкциями в адрес Э-лая и претензиями по юго-западным границам.

Депы забиты брызжущими слюной политиками, но голо генерал не включает, только звук:

— Север — это север, а юг — это юг! Мы говорим на одном языке, но не понимаем друг друга! За нами стоят разные культуры, разные миры людей. Мы просто используем одинаковые слова для разных реалий! — орёт динамик.

Его истерический вой успокаивает. Уже понятно, что воевать северяне осмелятся разве что в дэпах. На развязках висят жуткие белые яйца, а там очень хорошо помнят хаттов.

Колонии больше не будут спасать генетически правильный Север. А сам Север может только объявить войну хаттам, но не воевать с ними.

Генерал Абэлис вспоминает, что не завтракал. Да и гостей не мешает позвать на утренний чай.

Но, может, командующий отдыхает? Он прилетел на «Гойю» едва ли час назад.

Однако нечистого всуе не поминают. Командующий входит без стука, и генерал невольно встаёт ему навстречу.

Он чувствует напряжение, злость и покой, идущие от Колина. Всё разом.

— Остаёшься на хозяйстве, — приказывает он и прикручивает стенающий о справедливости динамик. — Я лечу с Хагеном на Землю. Возьму пока только Бренана Верена. Всё-таки братья.

Слово «Земля» звучит в его устах так же буднично и немного нелепо, как и «война» в устах гражданских политиков Севера.

Как-то незаметно пришла и ушла война, как-то некстати нашли потерянную Землю. И всё это скупо и как бы промежду прочим.

— А как же всё-таки потеряли?.. — начинает генерал и понимает, что не в состоянии сформулировать вопрос точнее. — Я понять не могу… Ты же говорил, что карты сохранились?

— Ошибка реестра, — бросает, как что-то ненужное, Колин. С таким выражением снимают и кладут на стол перчатки. — От начала колонизации центром сетки координат была материнская планета, что было страшно неудобно для широкой навигации. Реформа была неизбежна, и мы считаем теперь от центра Галактики. Земля, как и многие планеты, сменила тогда расчётные координаты, номера в реестре и на картах. И «потерять» её было просто делом техники, учитывая хаттскую проблему. Она всегда находилась под самым нашим носом. Тут рукой подать. Это было настолько очевидно, что никто и не догадался. — Командующий неожиданно улыбается и лицо его светлеет. — Потерянное всегда нужно искать на самом видном месте. Прощай!

— Про… — начинает генерал Абэлис и задумывается вдруг над самым обычным словом. — Прощай — это просьба о прощении?

— Ну, да, — кивает командующий. — Никогда не вредно просить прощения, даже если пока не за что. Но я вернусь, ты меня знаешь. И… не ищи часы. «Твоё время само узнает тебя».