Прозрение. Том 2

История сорок первая. «Без просвета» (окончание)

Джанга. Чангарский госпиталь

Охранники суетились возле ограды. Они вызвали обычный, не военный, полицейский наряд, но полисы безынициативно топтались у входа в больничный сад.

Неужели полисы даже больницу обыскивать не собираются? Вот же гражданский бардак.

По минимуму внешних действий было понятно, что охранники вряд ли заявили в городской администрат именно о побеге, скорее, о недоразумении: проснулся пациент после искусственного сна и убрёл куда-то.

Полисы им вряд ли сильно помогут. Ну, пусть сами побегают.

Интересно, когда сообщат Энреку? И выйдет ли он на меня через браслет?

Гражданским охранникам такое развлечение было недоступно. Они меня по браслету даже отследить не могли, бедняги. Не их юрисдикция.

— А чего ты не спал-то? — спросил я Дерена.

— Сон был плохой, господин капитан. Проснулся и не уснул больше.

— Хатты, что ли, снились? — пошутил я.

Дерен кивнул. И пристально посмотрел на меня.

Я проглотил свои мысли о снах так быстро, что едва не подавился ими.

Дерен читает с лица, как с дисплея. Ему незачем знать об откушенной голове и хатте с мудрыми глазами инспектора Джастина.

Работа в госпитале начиналась с рассветом. Здесь жарко, и если режут пациентов в операционной, то с раннего утра. Потом — шестичасовая сиеста.

Спустя пять минут после того, как охрана улетела на мои поиски, низко брея над единственной дорогой в город, я вернулся в палату.

Беготня в коридоре сменилась на размеренные шаги, и понял, что больница зажила своей жизнью.

Ко мне в палату, разумеется, никого не отправили: я же утёк.

Впрочем, долго торчать в палате тоже было опасно — вдруг охранник листает видеокадры в беспорядке и случайно наткнётся на меня?

Я знал, что утро доктор Есвец начинает в лаборатории или операционной. Он переодевался в своём кабинете и уходил в основное здание клиники.

Без двух минут пять я зашёл в кабинет к Амару. Камеры там были, конечно, но не были настроены на поиск именно моего лица.

А охранник, думаю, изучал теперь подсобные помещения — бойлерные, холодильники. Всё это ему приходилось делать вручную, клиника — не тюрьма, датчики здесь стоят самые простые.

Конечно, хороший синтез-программер решил бы проблему быстро, и завтра они, возможно, посадят сюда такого… Но завтра, если будет необходимость, я свалю из больницы другим способом.

Кабинет доктора пустовал, и делать мне в нём было вроде бы нечего. Но я помнил, что Есвец, будучи гораздо ниже меня ростом, ботинки носил примерно моего размера.

Я померил и хмыкнул. Нога у него оказалась узковатой, однако под столом нашлись и спортивки, вполне способные растянуться на мою лапищу.

Я обулся, спустился к пульту охраны, чуть-чуть придушил охранника, сидящего на обзоре, обесточил камеры, вырвав пару контактов с мясом, и отправился в город пешком.

Пошёл, разумеется, не по прорезиненной дороге через низенький пригород, где могли шуровать полисы, а напрямик, через засеянное местными злаками поле.

Амар говорил, что от клиники через поле — двадцать минут ходьбы до первых высоток.

С орбиты меня было сейчас очень легко засечь, но кому я там нужен? Вили видит, а больше интересантов нет.

Я миновал стадо козлоносов, два белых фермерских домика. Даже попытался купить молока в одном из них, но напоили меня бесплатно.

Пока болтал с хорошенькой дояркой, которая оказалась в курсе, что некую «персону» охраняют по соседству две «ну очень красивые» имперские шлюпки, «аж прямо переливаются», в сторону клиники пролетел над дорогой полицейский катер.

Видимо, в этот момент пришёл в себя поддушенный охранник и сообщил, что я в клинике.

Вот сейчас было пора и в город. В головах полицейских и так уже всё смешалось, надо бы им помочь и объявиться хоть где-то.

Я пошёл через поле, размышляя, как Энреку удалось добиться разрешения на шлюпки? Это же такой геморрой…

На Кьясну мы садились тайком, пока не ввели военное положение из-за борусов. Только тогда появился шанс легализовать наше пребывание на грунте.

И дело было не только в том, что мы — имперцы.

Шлюпка — штука опасная. Не в плане светочастотных установок, а из-за реактора антивещества.

Маленькая такая штучка, с ладонь. Расположена в верхней части обшивки, как присоска у рыбы-прилипалы. Если считать вместе с приводом, то и по величине будет так же — на половину условного шлюпочного «загривка».

При сверхскоростях антивещество обволакивает шлюпку, уничтожает трение в понимании классической физики. Создаёт эффект вселенной внутри вселенной. Именно поэтому масса шлюпки не растягивается до бесконечности, как боялись релятивисты.

Проблема у антивещества только одна — нужно надёжно изолировать от него капсулу с пилотами и аппаратурой. Потому сначала было открыто домагнитное поле, регулирующее слабые взаимодействия, потом — условно живая броня — далтит и хемопластики, а уже в финале появились реакторы антивещества.

Наши шлюпки изолированы хемопластиками. Это — класс условно живых материалов. Хемопластик затягивает «раны» и живёт своей жизнью, как далтит, только тот более агрессивный и сейчас почти не используется.

Изоляция шлюпки от антивещества условно «живыми» материалами — это единственный вариант для пилотов. Антивещество слишком агрессивно. Потому я сразу вычислил пиратов, столкнувшись с хемопластиками на Кьясне. Без них быстро не полетаешь.

Из-за антивещества шлюпки на грунт обычно не сажают. Опасно.

Гражданские судёнышки, вроде катеров и шаттлов, под антивещество не делают в принципе. Нечего на грунте такие риски размножать.

Да, разгерметизировать реактор трудно. Я не слышал об авариях с реакторами, даже когда крейсеры падали на планету. Но ведь всё случается рано или поздно.

И потому достать разрешение на охрану меня любимого шлюпками, да ещё в такие сжатые сроки… Тут Энрек сам себя переплюнул.

Но зачем? Учитывая квалификацию охраны, я мог предположить только одно — парни не караулили меня, а именно охраняли от внешних угроз.

Но, не надеясь на гражданских охранников, Энрек выбил у администрата Джанги разрешение на шлюпки. Знал, что мимо моих парней в клинику не пройдёт никто?

Выходит, он пытался не запереть меня, но от кого-то спасти?

От кого?

Пока полисы искали меня в клинике, я успел добрести до города.

Побег можно было считать удавшимся. Народу на улицах, несмотря на ранний час, было много, и затерялся я с лёгкостью.

Побродил по торговому кварталу. Выбрал небольшой виммаркет.

Услужливый автомат подобрал мне подходящую одежду, и за то, что я воспользовался бесплатным ширпотребом, всучил программу предстоящего праздника, кофе и бутерброды.

Заняться мне было особо нечем, и я пошёл прямым ходом на праздник. Даже по окраинам было понятно, что праздновать сегодня будут с размахом.

На центральной площади, плотно заполненной зеваками, я допил кофе, стряхнул с воротника крошки и вызвался добровольным наблюдателем за бригадой, монтировавшей одну из малых сцен.

Мне тут же вручили шарик голосхемы и с почётом усадили на закрытую вип-трибуну. Став общественным наблюдателем, я перестал быть чужаком.

Экзотианский мой не безупречен, зато по нему можно определить провинцию на Кьясне, где я бываю особенно часто. И никаких подозрений это не вызвало даже у суетящихся рядом полисов.

Я уселся в тенёчке и вовремя — начиналось самое жаркое время суток.

Из программки следовало, что сегодня стартует детский спортивный фестиваль южных территорий Содружества.

Какое-то время я ещё ждал сюрпризов, но моя охрана оказалась тем, чем она и казалась. Просто охраной.

Военная разведка так и не включилась в историю с моим «побегом».

Вот она могла бы вычислить меня по личному браслету. Для этого требовался доступ к военным кодам, а потом ещё и дешифровка. Я ж не свой, а имперский.

Я посмотрел соревнования, наелся охлаждённых местных фруктов (вот это было уже лишнее) и отправился своим ходом обратно в клинику.

День я провёл неплохо, хотя детские праздники всё-таки специфическое зрелище.

Малую вспомнил некстати — ей уже нравилось кувыркаться и прыгать в воду с моих скрещенных рук.

В общем, лучше бы я пошёл в цирк — вспомнил бы Мериса. Ну и фрукты несколько помяли мою измученную химией печень, потому шёл я медленно.

Вили сопровождал меня и вовремя доложил Дерену. Тот отвлёк охрану. Я не просил, но керпи весь день проскучали, надо ж было и им как-то развлечься?

Потому я и в больничный сад вошёл, как нож в масло, и в окно залез.

Разделся, завалился на постель и стал просматривать через браслет новостные полосы дэпов: там было сплошь про детский спортивный праздник. Про меня даже не написали, гады.

Доктор Есвец явился ровно без пяти минут семь. В руках — коробка с палочками.

— Как отдохнул? — спросил он, нехорошо щуря кошачьи глаза. — Будь любезен приложить плечо к дисплею аппарата контроля крови!

Ну, что ж. Подсознательно я был готов именно к такому развитию событий: что охранники меня не поймают, но Амар будет метать громы и молнии по поводу нарушения больничного режима.

Он ждал от меня чего-то такого. Оно и понятно, вчера я выложил, чего хочу на самом деле. И он понимал, что никакой это не побег.

Аппарат возмущённо пискнул, но чтобы взглянуть на дисплей, нужно было повернуться, а доктор умело удерживал мой взгляд.

Я мог бы выскользнуть, но стоило ли демонстрировать это?

Аппарат пищал, мы с доктором смотрели друг другу в глаза, замерев в стазисе противоборства.

Я был слишком расслаблен, чтобы Амар не ощутил наконец подвоха. Мне было интересно, как он отреагирует, когда осознает, что ему меня не продавить?

Но до финала мы не доиграли. В дверь сунулась какая-то сестричка, всплеснула руками и отключила пищащий агрегат.

Доктор нахмурился, открыл рот. Я демонстративно зажал уши.

— Мальчишка! — выдохнул Амар. — Кислотность два в четвёртой порядка! До конца недели только постельный режим!

В дверях уже стояли три медсестры и грозно молчали хором. Амар посмотрел на палочки в руках.

— Да кури ты, — сказал я. — Успеешь ещё поорать.

— Идиот! — огрызнулся Амар. — Ведёшь себя, как некробиота на собственном теле! Интересовался, сколько у тебя склеенных костей? А сколько выращенных и пересаженных? Ты же не человек, ты же изделие имперской военной медицины!

Я вздохнул. Спорить было бессмысленно.

— «Ругай меня, Амар, хорошенько ругай. А потом убей презренного»*.

Доктор нахмурился, силясь поймать смысл, но вдруг лицо его разгладилось, и он махнул персоналу удалиться.

— Ну и устроил ты тут, «фараонья башка»**! — Есвец фыркнул и сел на «сестринский» стул в изголовье кровати. Неположенную одежду я отдал Дерену, но докторские спортивки аккуратно стояли на самом видном месте. — Я так и понял, что поначалу ты никуда не бегал. Отсиделся в клинике. А потом смылся, ещё и кроссеры утянул!

И тут по коридору затопала охрана.

Круглая потрясённая морда просунулась в дверь и уставилась на меня. Потом появилась ещё одна, такая же ошарашенная.