Прозрение. Том 2

История пятидесятая. «Ковен теней» (Окончание)

Кьясна. Храмовая община. 48 недель спустя

Они прибыли на Кьясну за полчаса до восхода Ареды. На этом настоял комкрыла, и более старшие неожиданно согласились.

Эрцог Сиби, Эзерберт Аний Локьё, эрцог Ильмариина, Синайс Баккет Симелин лорд Эргот, и неудавшийся регент дома Паска, Ингвас Агосдел Имэ, приземлились раньше прочих.

Следом прибыл действительный регент Паска, аттерахатт Эльген Реге Линнервальд.

Линнервальд был моложе ожидавших его, однако в ранг аттерахатта — советника по науке — его возвели вполне заслуженно.

Линнервальд обладал воистину холодным разумом, неистощимым терпением ледяных лордов и живой мальчишеской фантазией. Его не интересовали интриги, не грела возможная месть за учинённое Ингвасом Имэ надругательство над традициями дома Аметиста.

Линнервальд не стоял над моралью, скорее, где-нибудь справа или слева, что позволяло ему видеть в дяде не только предателя, но и одного из сильнейших истников своего времени.

Гости тихо высадились возле реки, рядом с храмовым садом. Абэлису было неуютно в такой родовитой компании, и он держался поодаль, делая вид, что наблюдает за особистами, изображающими неровности грунта.

Локьё запретил ставить палатки и хоть как-то обустраивать местность. Он бродил у реки, наслаждаясь просыпающимся восходом и тишиной.

Эрцог Симелин потребовал себе кресло и уселся в него. Имэ и Линнервальд стояли рядом.

Локьё бродил, остальные ждали. В военные времена первое слово — слово командующего.

Ареда лизнула кромку дальнего леса. Локьё поманил генерала Абэлиса, и они пару минут вместе смотрели на разгорающийся восход.

Берег всё ещё был тих. Храмовая община спала. А те, кто проснулся, не спешили беспокоить высоких гостей.

Когда Локьё подошёл, Симелин развернулся к нему вместе с креслом, Линнервальд слегка кивнул, подтверждая, что готов выслушать совет самого старшего.

Имэ, понимая, что речь пойдёт о нём, разглядывал крупный жёлтый песок под ногами.

— Думаю, он достаточно посидел в изоляции, — сказал эрцог Сиби. — Я предлагаю Э-лай. Нам необходим человек, который постоянно будет держать алайцев в тонусе, иначе генерал Мерис обратит крокодилов в свою веру и начнёт строить там церкви имени капитана Пайела.

Зелёный эрцог поморщился, Линнервальд улыбнулся. Они стояли друг против друга, и, казалось, смотрели в кривое зеркало, так они были похожи и не похожи друг на друга.

— Сколько ты дашь Югу, Агос? — прищурился на недорегента Локьё.

— А ты? — Имэ поморщился, скривил губы и уставился на полосу леса, ещё пылающую от восхода.

— Лет сто я бы дал, — задумчиво бросил Локьё.

— Девяносто восемь, — не согласился Имэ.

— С сегодняшнего момента? — уточнил Локьё.

— С того дня, когда они расконсервируют своего кадавра.

— Значит, если выровнять точку отсчёта, разница всего в год? Год — не так уж и мало. Бакки, ты будешь свидетелем нашего пари!

Симелин пожал плечами, играйтесь, мол.

— Не такой уж это кадавр, — пробормотал Линнервальд. — На этот раз вмешательства в гены не было. Скорее, забавная операция по сращению двух практически идентичных личностей — «чистой» и исходной. Такого, насколько я знаю, в нашем Доме ещё не делали. — Он посмотрел на Имэ: — Или моё суждение ошибочно?

Имэ мотнул головой, не желая вступать на скользкую тему кадавров.

— Так что не совсем корректно называть его модификантом, — продолжал Линнервальд. — Или они восстановят личность, или потеряют совсем. С генетической же точки зрения это даже не клонирование, а копирование. Это исключительный случай, но я сам дал санкцию «на взлом» генетического банка дома Аметиста.

Имэ поморщился.

— Думаешь, спасая тебя, Колин заботился не о мире на Юге, а о шкуре своего щенка? — развеселился Локьё. — Вот уж кто мастер неоднозначных поступков!

— Иначе он был бы менее интересен, — процедил Симелин.

— А ты, Бакки, поддержишь в нашем пари меня, или Агоса?

— Я как всегда воздержусь. — Зелёный эрцог поёжился от неожиданного порыва ветра и плотнее запахнулся в плащ. — Летят.

— А я прослежу, как ты перераспределишь активы, и угадаю! — расхохотался Локьё и глянул в сторону леса. — Да, это имперцы.

Абэлис кивнул и медленно пошёл навстречу снижающимся тяжёлым шлюпкам.

И тут же группка эйнитской молодёжи возникла вдруг на тропинке, ведущей к реке. Похоже, они тоже не спали в эту ночь и караулили гостей в соседнем лесу.

Остальная община была тиха, словно бы ничего не знала о незваных гостях.

Две тяжёлых шлюпки были с «Персефоны». Оттуда же пришла и маленькая, капитанская. Но привезла она не Келли, а мрачного от свалившейся ответственности Млича.

Командующий приказал Келли не покидать корабль, но зачем-то потребовал привезти самого здоровенного бойца.

Навигатор решил, что положение обязывает, прилетел с Дереном и Росом. Четвёртым взяли Сайсена Айима — сержанта из десантной группы, не уступающего в развороте плеч даже Колину, (ростом же он превосходил всех здесь собравшихся).

Дерена и Роса сразу же обступила эйнитская молодёжь. Но хитрый Рос быстро испарился куда-то, бросив Дерена «на растерзание толпе», и его целовали все девушки, сбежавшиеся встречать шлюпку.

Млич переминался с ноги на ногу, но к группе экзотов подойти не рискнул, пока над пляжем не повисла безномерная шлюпка, из которой почти на ходу выпрыгнул Мерис.

— Ну, вот и вся компания в сборе, — поприветствовал имперцев Локьё. — Смотрю на нас со стороны и вижу стаю стервятников.

— Разве нам есть, что делить? — удивился Абэлис.

— Угу, — подтвердил синий эрцог.

Комкрыла сдвинул широкие чёрные брови:

— Прошёл год с формального объединения Юга перед лицом общей угрозы с Севера, — сказал он торжественно и несколько протокольно. — За это время мы достигли значительных успехов в организации защиты наших рубежей. Если у вас есть претензии к нам — самое время их озвучить!

Локьё фыркнул и махнул рукой: брось, мол, нести эту пафосную чушь.

Кроны деревьев качнуло ветром, и в воздухе разлился шелест — садилась крупнотоннажная шлюпка. Медицинская.

— Ну, хоть не хаттская, — пошутил Локьё.

Шлюпка повисла за храмовой оградой. Командующий объединёнными силами Юга, лендсгенерал Колин Макловски выпрыгнул из неё и пошёл через сад к поселению эйнитов.

Шлюпка тем временем поторопилась выплюнуть медицинскую гравикапсулу, и резко пошла вверх.

Капсулу пришлось поднимать автономно, задействовав её довольно примитивные двигатели, чтобы провести над невысоким забором, а потом уже спускать в прихрамовый сад.

Это был явный косяк пилота, и Дерен бросил целоваться. Без него бы не справились — в сопровождении шлюпки остались медики да разведчики.

И только когда капсулу разгерметизировали, храмовая община ожила.

Из домика на краю сада показалась заспанная эйнитская девица. Задвигались оконные створки, распахнулись двери, высыпали небрежно одетые женщины, зевающие мужчины.

Колин подошёл к одному из домов. Его обступили эйниты.

Видно было, что он о чём-то говорит с Айяной и Тоо, но генерал Абэлис не рискнул приблизиться.

Что он мог им сказать? «Привет, это я закрыл глаза на очередное бесчинство экипажа „Персефоны“. Мне доложили, что они едва не устроили диверсию на алайском полигоне, но раз уж всё обошлось…»

Абэлис покачал головой. Так не могло быть, но так было.

Большая часть его людей просто запамятовала, с какой миссией они прилетали на Кьясну прошлый раз. Похороны Тоо стёрлись у них из памяти. Но он-то — помнил!

Над лесом поднялось солнце.

Колин Макловски бросил взгляд на реку и не спеша зашагал к капсуле. За ним потянулся эйнитский «хвост».

— Погода-то сегодня какая хорошая, — улыбнулся Локьё.

Симелин дёрнулся, как от пощёчины.

Из медшлюпки, всё ещё висящей над храмовым садом, легко, словно опираясь на ветер, выпрыгнул Хаген. Лицо его светилось улыбкой человека, славно поработавшего руками.

— Пошли, что ли? — не выдержал Мерис.

Абэлис кивнул, но продолжал стоять.

— Кому-то надо, — пробормотал Локьё и первым пошёл к медкапсуле.

Следом двинулся Линнервальд, потом — Имэ.

Колин Макловски, казалось, ждал именно недорегента. Дождавшись, он легко обогнал Локьё и первым коснулся прозрачного корпуса капсулы.

В капсуле, под куполом из кремнеорганики лежал человек.

Это был мужчина, рослый, плечистый. Он лежал на спине в позе, которую не увидишь у взрослых. Ноги и руки его были полусогнуты, кисти сжаты в кулаки.

— Тут будем открывать? — спросил Мерис.

Колин молчал.

Капсулу уже окружило молодое население храма. Старшие сдерживали любопытство и стояли чуть поодаль.

Прозрачный купол полз вверх словно бы сам собой, но Абэлис оглянулся и понял, что капсулу открыл Дерен. Видно, ему сбросили коды доступа, пока он перемещал эту махину.

Эйниты оживились, разглядывая странного пациента. Посыпались вопросы.

— А что это была за операция?

— Мозг спит?

— Мы проводили формальную стимуляцию процесса рождения, — пояснил Хаген. — Потом доращивали тело в искусственном сне, стимулируя по необходимости мышцы. Но прежде, чем мы начнём работу с мозгом, он должен созреть, а его носитель — окрепнуть и научиться ходить. Это важно для целостности восприятия. Сейчас его мозг такой же, как и мозг новорожденных. Он будет видеть мир перевёрнутым, и ещё много других специфических моментов.

Толстый купол всё-таки искажал реальность, потому что только теперь стало ясно видно выражение лица спящего. Оно не было выражением лица взрослого человека: мышцы оказались вялыми и расслабленными, их кривила младенческая гримаса.

— А он что-то видит во сне? — тихо спросила совсем юная девушка.

— Сны он видит пока как младенец, — Хаген отвечал на вопросы с удовольствием. Похоже, ему всегда не хватало такой заинтересованной аудитории. — Мы подвергнем его неоправданному риску, если сразу попытаемся пробудить имплантированные участки мозга, уцелевшие от прошлой личности. Сначала он должен научиться координировать движения. У его взрослой личности невладение мелкой моторикой может вызвать излишний стресс, а может, и шок. Есть и естественные регидные участки. Потребуется массаж и движение. Всё почти так же, как и с обычными младенцами. Просто этот несколько… перерос. — Хаген изобразил улыбку.

— А почему он не просыпается? — спросила рыженькая эйнитка.

Она стояла едва ли не ближе всех к спящему в капсуле «младенцу», а на руках держала малыша, который сосал грудь. Любопытство эйнитской молодёжи не имеет ничего общего со скромностью.

— Действие снотворного отменено, Йана, он просто спит, — сказала Айяна, тихонько протолкавшись поближе. — Можно попробовать разбудить его, как обычно будят детей.

— А рефлексы у него такие же? — любопытная Йана заглянула в капсулу.

Она потянулась и коснулась пальцем щеки спящего.

Да, рефлексы были. Наверное, в какой-то другой ситуации присутствующим могла показаться смешной попытка спящего мужчины поймать губами женский палец. В другой. Но не здесь и не сейчас.