Отсчёт. Престол

– Там! – как только мы переступили границу и ко мне вернулось магическое зрение, я быстро огляделась по сторонам. На полуразрушенной крыше ближайшего здания всколыхнулась магия. – Там! Это тень! Тень!

– Тэриньо! – неожиданно гаркнул Кирино. Он продолжал прижимать к себе – видимо, чтобы не вздумала сама кинуться в погоню.

Видеть обеспокоенный взгляд и вместе с тем недовольную гримасу на лице было странно. Хмырь будто… переживал за меня? А ругался, стало быть, подобно испуганному родителю, чьё чадо, вздумавшее отправиться купаться, чуть не унесла стремнина. Матушка вот именно так и выглядела, когда я как-то убежала с соседскими мальчишками к реке и одного из них едва смогли выловить живым.

– Спокойнее, Таэдо, – с лёгкой улыбкой магистр подошёл ближе. – Ситуация взята под контроль, мои люди отправились по следу. Я прав, полагая, что демоны призваны человеком?

– А сами как думаете?! – фыркнул Кир и мотнул головой в сторону ачйжи. Подобных интонаций в его голосе мне ещё не доводилось слышать.

Я только сейчас разглядела серебрящийся поверх чёрной шерсти ошейник. Даже если артефакт переставал действовать рядом с обелиском, это не мешало с его помощью привести демона сюда. Кто-то не только натравил ачйжи, но и подослал тень – то ли в помощь, то ли просто проконтролировать ситуацию и доложить о результате.

– Спокойнее, – повторился Виго и примирительно поднял ладони. – Я понимаю, вы испугались за Мариссу. Вы доверите моим заботам всё остальное? Думаю, вам следует вернуться и заняться лечением, пока заражение не нанесло серьёзного урона. К тому же…

Резкая боль в руке заставила согнуться пополам – впервые за долгое время метка проклятия напомнила о себе. Я уже успела позабыть, с какой силой она вгрызалась в плоть и рвалась наружу, как заставляла чуть ли не скулить от боли.

– Вам известно о Жатве? – сквозь зубы выдавила я. Недосказанности начинали бесить всё больше и больше.

Кирино крепче прижал к себе и помог устоять на ногах. Левую, раненную демоном руку словно опустили в лохань с колодезной водой, правую – в кузнечный горн.

– Не больше вашего. Ксарши ни с кем не делился своими замыслами.

Ксарши? Неужели создателем Жатвы был бог Смерти? Насколько вообще можно было доверять словам Тэриньо на этот счёт? Хотя, вариантов не так уж и много, как и альтернативных источников информации.

– Откуда вы знаете, что мне известно?

– Интуиция, – хмыкнул Тэриньо. – Идите. Сейчас вам лучше быть как можно дальше от этой каменюки. И не затягивайте с лечением.

***

Кирино без труда расправился с укусом ачйжи прямо на площади, лишь отойдя чуть в сторону и подозвав одного из городских магов-лекарей, у которого были с собой лекарственные травы и мази с бинтами. Это не заняло много времени, да и проклятие понемногу начало успокаиваться, поэтому я не видела смысла возвращаться на постоялый двор, но у Кира было иное мнение. Более того, он зачем-то самолично отправился со мной, хотя казалось – бросит одну или скинет на кого-нибудь из егерей, чтобы проследили, а сам продолжит прерванное исследование.

И всё же, окончательно проклятие не думало униматься. Как назло, именно сегодня я не взяла с собой заветный мешочек с осколками серебряного зеркальца. А Кирино отмалчивался на любые попытки поговорить хоть о чём-нибудь и тем самым отвлечься, даже пущенный в ход арсенал всевозможных ехидных подколок не сработал. На меня взирали как на пустое место, с присущей хмырю холодностью и безразличием. Принимать это близко к сердцу не стала – как бы он ни пытался пристыдить, а всё ж виноватой себя ни капельки не считала. Я наконец-то не замешкалась. В лесу, когда напал хиттэ, я была уверена: не справлюсь – успею спрятаться за спины других. А сейчас такая мысль даже не возникла. Если не я, то кто? И пусть бы нашёлся кто-то, но тогда почему я не должна ничего делать? Есть навык, есть сила. Зачем бояться и прятаться?

На постоялом дворе Кирино распорядился принести в комнату еды и вина, а потом – велел не беспокоить, даже если заявится Их Величество и потребует срочно предстать перед очами. Меня продолжали игнорировать, но из-за слабости и боли я смотрела на происходящее со странным весельем и превосходством, потому что теперь – видела, насколько же Кирино выворачивало из-за невозможности скрыть свои переживания. Он явно обо мне беспокоился. И это была не маска, не взвешенная игра в жениха, не тревога о полезной кукле.

Я держала в голове слова Таши о том, что у Кирино любая фраза, любая интонация, любой жест – продуманы, совершаются с какой-то целью, по какому-то плану. Но не могла не думать о том, что меня сравнили с мамой, как при этом дрожал голос. Пресловутое «а что, если» не давало покоя.

– Чем ты недоволен? – нарушила затянувшееся молчание, когда хмырь жестом приказал занять кровать. – Не рад, что тебя защитила мелкая пигалица?

– В твоём вмешательстве не было необходимости, – процедил Кирино и уселся на табурет передо мной, чтобы задрать уже второй рукав и начать осматривать метку полумесяца.

– Скажешь, сам бы справился? – криво усмехнулась и попыталась выдернуть руку, но он не дал. – Пусти. Осколки в сумке оставила, возьму и вернусь. Не сбегу же.

Кир послушно разжал пальцы. Сгорбленный, бесконечно уставший, без маски высокомерия – сейчас он был похож на того Кирино, которого уже видела однажды, на пути в Топи, когда у него оставалось совсем мало магии, а я, считая себя самой умной, полезла к нему с глупыми обвинениями. Со временем всё-таки начала понимать причину его раздражения – дело было не столько во мне, сколько в том, каким образом каждый раз рушились его планы. Отчасти – из-за меня, но мы оба понимали, что на шею хмыря я свалилась благодаря Грассэ. Только Кир всё взвесит, измерит, придумает последовательность – бац-бац, карточный домик разрушен, изволь-ка выстраивать заново! Со мной в качестве обузы задача становилась совсем непосильной, учитывая, что в действительности помощи от меня было не так уж и много. А вот нервов – предостаточно.

– Скажу, что когда ты боялась, было в разы проще, – пробормотал он и прикрыл глаза рукой.

Закусила губу и тяжело вздохнула. Кирино был, конечно же, прав. Если я пряталась за чужими спинами, то и проблем от меня было куда меньше. Не просто же так меня попросили не лезть к обелиску, с меткой проклятия-то?

– Ты… ты не понимаешь, почему я так поступила?

Он молчал. Мгновения тянулись долго, мучительно, в чём-то даже болезненно. К горлу подступил противный ком, я вот-вот могла разреветься от несправедливости, от всех тех эмоций, которые едва сдержала на площади.

– Я волнуюсь о тебе.

Да, демоны раздери, едва набравшись смелости не действовать ни по чьей указке, едва преодолев страхи и робость, я была готова лезть обратно в свой угол и не поднимать головы без прямого приказа. Я осознала насколько же велика паутина, насколько хитро её плетение… и почти повелась, почти дала этому гадкому хмырю подселить мне чувство вины, которое заставило бы стать послушной девочкой. Но теперь понимала – всё это не для удобства, всё это из-за страха за мою жизнь. Дал ли он слово моей матери, что защитит меня? Или, или… здесь было что-то более сокровенное?

– А говорила, что никому не нужен, – горько усмехнулся он и встал.

– А если бы с тобой случилось что-то?! – не выдержала и попыталась вскочить следом, но тяжёлая рука надавила на плечо.

– Что со мной могло случиться? – ехидно поинтересовался Кир.

Мне не понравились озорные искры в его глазах – наигранные, не живые. Словно меня пытались убедить, что ничего страшного не произошло и не произойдёт никогда. Не с ним, по крайней мере. С кем угодно, но – не с ним.

– Да, другое тело, – отвела взгляд в сторону и принялась нервно крутить пуговицу куртки, – разбитая на части душа, ты прекрасно знаешь, что делаешь… только там ведь – неправильный обелиск. Как во всём этом разбираться дальше… без тебя? Если бы…

– Незаменимых людей нет.

Рванулась вперёд и прижалась к его бедру щекой, не давая уйти. Ледяной тон, которым были произнесены эти слова, хлёстко ударил по чему-то хрупкому в глубине души, отчего перехватило дыхание и не сразу получилось говорить снова.

– Придурок. Нужен ведь. Таши нужен, – почувствовала, как покраснели щёки, и хорошо, что он этого не видел, – и – мне. Как Таши дурак, но – свой, так и ты… мерзавец, но… но…

– Не рискуй так больше, – Кирино оттолкнул назад, поднял моё лицо за подбородок и провёл большим пальцем по нижней губе, – и не заставляй меня обманывать ожидания твоей матери.

Удивлённо уставилась на него.

– То есть?..

– Поняла ведь уже всё, – рассмеялся Кир и аккуратно провёл пальцами по щеке, чтобы потом коснуться волос над ухом. – Ради Грассэ я бы не стал так с тобой носиться, а вот из-за Рице…

Он произнёс имя мамы со светлой грустью, и я почему-то зажмурилась и зажала уши, будто подслушала что-то запретное, не предназначенное для меня. И ведь давно могла сложить воедино всё то, что видела, замечала, но – не хотела признавать. Для Кира моя мать была особенной, он был знаком с ней до моего рождения, она учила его. Она была его наставницей, не Грассэ. И вместе с тем я никак не могла понять, почему? Почему она любила такого человека, как отец? Почему родила от него, лишилась дара? Могла ли я верить словам отца, что она… жива?

Когда я осмелилась открыть глаза, Кирино стоял передо мной на коленях, глядя снизу вверх. Медленно он отнял мои руки от ушей и сжал холодными ладонями. Нежность, ласка, забота – словно где-то здесь был наблюдатель, словно мы играли для него влюблённую парочку. Нет… играл Кирино, а я – не играла. Не могла себя заставить. Что-то было не так, что-то было иначе, что-то отличалось.

– Хватит, – поджала губы и нервно сглотнула набежавшую горькую слюну, – прекращай этот спектакль. Я… я тебе не верю. Не… верю!

– Имеешь на это полное право, – голос вновь сделался спокойным и сдержанным.

Он отпустил мои руки, отстранился, но – остался на полу. Быстрым движением выхватил из волос ленту, распуская их, и встряхнул головой. По крепко стиснутым зубам поняла – чем-то его выбесила, чем-то раздражала, что-то сделала не так. Но в голове была такая путаница из неясных чувств, догадок, переживаний, что никак не удавалось мыслить трезво. Мне одновременно хотелось поверить его словам, его тону, его жестам… и вместе с тем, всё это могло оказаться ловкой шуткой. С целью проучить, чтобы впредь слушалась приказов, не лезла куда не просят.

– Можешь идти, – хмыкнул он. – Моя помощь тут не требуется. Сама знаешь, что делать дальше.

Несмотря на всё отвращение и обиду, я была привязана к Кирино – нисколько не соврала, сказав, что волнуюсь о нём. И вот, начала в полной мере понимать слова Таши, что пусть невыносимый, пусть вёл себя как редкостная мразь, по-своему он беспокоился о людях, заботился и переживал. Стал бы беспринципный и эгоистичный человек, не жалея себя, спасать город от эпидемии чародейской хвори? Даже ради репутации и какой-то выгоды, не жалея себя, ставя на грань, рискуя жизнью – стал бы? Так уж вышло, что Кир иначе не умел, особенно – с теми, кто был чересчур близок к нему. А учиться было поздно. Это мне повезло со спокойным детством, с любящими родителями… а у него? Какой была его жизнь до рабства? Была ли там хотя бы толика света и любви? Хотя, даже если и была, всё это вымарали нескончаемые пытки, а потом – манипуляции Грассэ.