Одичалая

12.

- Ева, если ты не замолчишь, я сам заткну тебе рот, - сердито буркнул друг, пружинящей походкой ступая по еловой мульче, все больше углубляясь в лес.

- Не порть мой воодушевленный настрой, - попыталась надавить на совесть, топая следом и в голос завывая тоскливые песни.

- Коты в подворотне и то краше поют.

- Грубиян, ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, - махнула на него рукой и прибавила шагу.

- А причем здесь обрезки? – ошарашенно замер он, однако не удостоившись ответа обиженной девушки, поспешил ее нагнать. Давно заметил перемены в ней, но никак не находил объяснений. Эта затяжная прогулка, несомненно, ей требовалась. В этом отвратительном завывании с красивыми словами чувствовалось некая разгрузка, Еву что-то тяготило, и она не желала в этом признаваться даже самой себе, ища выход скопившего напряжения. Решительно настроившись на серьезный разговор, постарался окриком остановить заданный быстрый темпа: – Не уподобляйся горной козе, мне Аксен за тебя голову снимет.

Суровое изречение не возымело должного эффекта, она по-прежнему слишком шустро передвигалась, ловко подныривая под сломанными деревьями Бурелома, куда их отправил вожак. Догадываясь о причинах потаенного настроения, изловчился и поймал подругу за локоть, готовую сигануть через огромный ствол:

- В чем дело? - насупленный вид привел его в смущение, однако решимость оказалась сильнее: - Что?

Она замялась, виновато отвела взгляд и покосилась на молоденький росток Красного дерева, из-за которого они уже второй день находились в дороге.

- Он злиться на меня, - тихо вымолвила она, повергнув в ступор приятеля.

- В честь чего?

Небрежное пожатие плеч стало для него ответом, он одним движением вынудил ее посмотреть ему в лицо и твердо спросил:

- Что ты не так сделала?

- В том-то и дело, что я не знаю, - тоскливо просипела она. – Все также как и при карантине, слаженно и гладко, но стоит на него неожиданно глянуть и ловлю на себе обвиняющий взгляд.

- А поговорить пыталась?

Она невесело хохотнула. Глядя на искреннее недоумение друга, раздраженно фыркнула:

- Я не успеваю рта раскрыть, как он, застав меня за разглядываниями, исчезает.

- Ева, вы уже три недели вместе, разве за этот срок нельзя найти общий язык? – вразумительный тон отнюдь не служил бонусом к ее настрою.

- Я тоже так думала, пока он не начал чураться меня. А теперь этот поход, - яростно выдавила она.

Парень оцепенел, болотные глаза удивленно распахнулись, нетвердый голос чуть срывался:

- Постой, не хочешь ли ты сказать, что таким образом он избавился от твоего присутствия.

- Это единственная мысль, которая мне приходит в голову, - а спустя минуту честно призналась: - Я смирилась, правда смирилась, но похоже он теперь сам не рад, что так рано привел меня в свой дом.

- А может у него сложности с… ну…

Он неловко затих, не зная как пояснить некоторые аспекты мужской физиологи. Девушка, узрев растерянность приятеля, весело расхохоталась. Лицо Карта стремительно потемнело, приведя ее в чувство:

- Уймись, - резко пресекла его, и грубо высказалась, - еще не хватало твоего негативного отношения ко мне. То как ты изъясняешься, наводит на сомнительные мысли. В конце концов, кто из нас двоих несовершеннолетний ты или я?

- У меня нет привычки, говорить о столь откровенных вещах, - зло выплюнул он, отойдя от нее на более чем приличное расстояние. «Словно от прокаженной отстранился» - подумала она, чувствуя во рту неприятную горечь. Ее перекосило, с языка сорвалась фраза, мгновенно заставившая устыдиться:

- Это не заразно.

- Дура, - буркнул он и, поймав за ладонь, притянул девушку к себе.

Утопая в теплых дружеских объятиях, тихо призналась:

- Знаю, - друг громко фыркнул в макушку, ознаменовав свое отношение к озвученному. - Я говорила с Аксеном на эту тему, и он заверил меня, что справиться.

Руки вокруг чуть разжались, он пораженно уставился на нее, на что она сделала собственные выводы и, усмехнувшись, произнесла:

- Значит, до середины книги еще не дошел.

Не улавливая связи, он погрузился в еще большее недоумение.

- А причем тут твоя книга?

- В ней весьма доступно сообщается о некоторых специфических особенностях некоторых человеческих особей, - со смешком пояснила она.

Парень отошел, затряс головой и со смешанным выражением лицо воззрился на нее:

- Ты что мне подсунула?

- Я тебе подсунула? – в свою очередь, фыркнула она. – Ты сам сунул свой любопытный нос в мою сумку.

На возмущенный взгляд, хмыкнув, похлопала его по плечу и изрекла:

- Просвещайся, мой хороший, просвещайся. Учение свет, не учение тьма, - и с визгом вывернувшись из молниеносной хватки, обхохатываясь бросилась наутек. Лишь спустя пару часов, в сгущающихся сумерках, сдирая ножом смолу с дерева с красными подпалинами, вернулись к незаконченному разговору.

- Выходит он тебя избегает.

Ева покосилась на Карта, стоящего по другую сторону толстого ствола и, старательно соскребая янтарную твердую массу в длинный металлический цилиндр, нехотя заговорила:

- Не совсем, скорее пытается избежать неприятного разговора на щекотливую тему, и при этом злиться.

- Может причина не в тебе, а в нем самом, поэтому он не желает заострять на этом внимание, - предположил приятель.

Девушка, иронично хмыкнув, уточнила:

- Полагаешь, он обманулся на счет своей выдержки и не желает распространяться на эту тему.

Он едва не выронил нож и, глянув на нее, раздраженно выругался:

- Тьма тебя возьми, Ева! Как ты можешь столь откровенно говорить об этом?

- Разглагольствовать не значит познать, - совершенно спокойно изрекла она. – Мне как женщине не понять глубины ваших потребностей.

Друг раздосадовано крякнул и вновь обратился к участку своей работы, заодно красноречиво заговорив:

- Тебе и женщин не понять, хотя я порой сомневаюсь что ты… что у тебя…, - тихо посмеиваясь, она терпеливо ждала продолжения, но в итоге друг разнервничался и психанул: - Короче, ты меня поняла!

Понимая его смущение, все же решила оповестить его о некоторых тонкостях своего «образования», осознавая насколько дико для него, прозвучит ее рассказ.

- Карт, в нашем мире уже неактуальны стеснение и комплексы, они губительны для нынешней молодежи. Я еще в одиннадцать лет знала, у кого что и откуда растет, через три года от одноклассников узнала как этим пользоваться, а еще через два - из первых уст услышала какое удовольствие при этом можно испытать, - узрев вытянувшееся лицо приятеля, со смешком продолжила: - Ну а дальше дело техники, точнее откровенных книг, интернета и дифирамб подруг. В общем, в моем мире можно оставаться невинной физически хоть до преклонных лет, но при этом быть сведущем в весьма интимных подробностях.

- И что ни разу не возникло желания испытать все на собственной шкуре? – недобро глянув на нее, спросил он.

Веселье угасло, словно такового и не было. Друг в курсе некоторых подробностей ее жизни, однако, в связи с открытием новых фактов существования по ту сторону мира, его пытливость легко объяснима. Чрезмерно усердно выскребая смолу из отверстия, безликим тоном заговорила:

- Недосуг было. Когда подруги впервые познавали радости секса, я обихаживала родителей, а после началась борьба за выживание. Накоплений едва хватило на похороны, поэтому пришлось устроиться на подработку, а затем все стремительно закрутилось: экзамены в школе, усиленная подготовка к поступлению на бюджетное отделение в универ - я тебе рассказывала о нем – и естественно работа. Мне элементарно не хватало времени на сон, не то чтобы подумать о мальчиках. Если бы не двоюродный дядя, прозябать бы мне целый год в детском доме, а так меня предоставили самой себе. И то помог далеко не из отеческих побуждений, а просто отдал долг брату, в свое время вытащившего его из нищеты.

- Прости, - донеслось до нее.

- Не бери в голову, - преувеличенно бодро заявила она, - что ни делается, все к лучшему.

- Тебе здесь не место, Ева, - вдруг услышала она и оцепенела. Взор скользнул за ствол дерева и натолкнулся на понимающие темно-зеленые глаза.

- Ты не первый кто мне это говорит, - потерянно вымолвила она.

- Значит, диагноз верен, - с какой-то неопознанной горечью произнес он и с грустью поглядел на девушку.

- Карт, - выдохнула она, силясь дать понять, что не надо жалости.

Он подбросил нож, красиво крутанувшийся в воздухе и вонзившийся в землю между ног, сделал шаг вперед и, подперев плечом ствол, уронил на него голову.

- Я давно это понял, но до последнего отрицал. Ты же и ко мне приложила руку, - по его губам скользнула ироничная усмешка, - или как ты любишь повторять: паразитировал на тебе. Я далеко не тот, что был раньше: ты сломала мое мировоззрение, перекроила его на собственный лад, - увидев открывшую рот собеседницу, помотал головой. – Нет, ничего плохого в этом нет, даже наоборот, я был скован условностями, а когда появилась ты, со своими забавными выражениями, будто заново родился и обрел крылья. Если раньше воспринимал все сквозь призму одичалых, в серо-белых тонах, после - отбросив оковы суровых обязанностей - научился видеть красоту окружающего мира и почувствовал вкус жизни. Я ведь именно поэтому неоднократно предлагал тебе пустить твою веру в массы, - с теплой улыбкой договорил он.

Девушка поежилась и невзначай уронила:

- Не хочу гнить в собственном отчаянии.

- Что и делают испокон веков Одичалые, - быстро проговорил он в продолжение ее фразы. - Я благодарен тебе и жутко рад что ты рядом, тем не менее понимаю – на мне свет клином не сошелся. Если у тебя возникнет хоть малейшее желание покинуть Запретный лес и сбежать от навязанного брака, не молчи. Я все сделаю для тебя, несмотря на угрозу наказания, помогу сбежать и снабжу тебя всем необходимым.

Как бы ни заманчиво звучали слова друга, она не могла рисковать его благом. Ее судьба обернулась против нее, на век связав с Одичалыми, следовательно, так тому и быть. Она не вправе оспаривать ее притязания, ибо все в руках Всевышнего, ловко сплетающего нити человеческих жизней. И словно в подтверждении его слов громко зашумела листва, сорвавшись вниз целым листопадом, а в следующее мгновение ее ласково объял теплый ветер и, нежно лизнув в скулу, растворился. Посвященный в подробности ее приключений, провожая глазами опадающую листву, парень криво усмехнулся:

- Я догадываюсь, кто был первым.

- Где остановимся с ночевкой? – поинтересовалась она, тяжело ступая с огромной ношей за плечами. Мешок оказался под завязку наполнен емкостями со смолой, еще пара висела на поясе. Это время года - точнее краткий период в размере четырех недель - сезон выработки смолы Красными деревьями, поэтому вожак, не забывая пополнять запас ценного материала, почти всех добытчиков, приспособленных к выживанию в лесу, отправлял в Бурелом, близ западных гор, ибо дорога туда и обратно составляла порядка четырех-пяти суток. Приятель, груженный сверх меры, еще поутру насильно изъявший у нее часть груза, остановился и тяжело привалился к ближайшему стволу.