Одичалая

31.

Целителей по-прежнему катастрофически не хватало, хотя лорд Кирстен озаботился выполнить свою часть сделки. В целом он действительно помог, но не спас положение – на одного лекаря по сей день приходилось около двадцати гвардейцев. Нехватка сказывалась из-за смертельных случаев в условиях непрекращающейся войны и элементарной старости. В первом случае, как бы не прикрывали магов и не прятали их в тылу, те все равно умудрялись найти свой конец на поле брани по итогам схватки от рук смертельно раненного противника. Во втором - идти на передовую никто не хотел, а те из целителей кто пришел, уже и не знали другой жизни, ибо спасать еще совсем молодых людей становилось смыслом этой самой жизни. Парадокс. Спасая жизнь другим, ненароком находишь свою.

Во время патруля, в одну из легких стычек, закончившейся ничьей, Ева разжилась трофеем. Пока сослуживцы держали оборону, противостоя своему противнику, узрела на его поясе примечательную деталь в виде мизерикорда. Бежевая рифленая рукоять бросалась в глаза и прямо-таки просилась в руку. Девушка не стала противиться искушению и, движимая желанием завладеть стилетом, в несколько секунд уложила бывшего владельца на лопатки и осторожно срезала ножны. Сунув трофей за пазуху, оставила неприятеля «отдыхать» - никогда не добивала лежачего и не намеревалась начинать – и поспешила на помощь к ребятам. Однако «ряды» серых доспехов редели и стремительно скрывались в кромке леса. Девушка обернулась проверить и, обнаружив резво удирающего мальца, лишившегося кинжала, усмехнулась. Судя по всему молоденький еще, не познавший запаха крови, зато успевший лишится отличной игрушки. Ей подобную за годичное жалованье не приобрести, а казенное придется сдать. Совсем уж безоружной не хотелось остаться, а все имеющиеся средства уйдут на билет в другой конец моря.

Этот период дежурства на заставе не предвещал беды, однако у последней на этот счет имелись свои планы. Во время третьей декады, внезапно пришел вызов в село Поляшки. Самый большой населенный пункт на границе, чье население постоянно страдало от набегов небусийцев и все же по-прежнему не снималось с места. Причиной тому служила плодородная почва, круглый год полная живности река, и богатый на дичь смешанный лес. Рай для простолюдинов, если бы не притязания Лорда Небуса на эти земли. Отжать этот клочок чернозема, находящийся в удалении от застав, стало прямо-таки навязчивой идеей, невзирая на бесплодные попытки. Жители частенько сами брались за оружие и с легкостью справлялись с мелкими отрядами, а вот на массовку звали помощь и прятались в подпол. По рассказам гвардейских старожил, им дважды приходилось отбивать оккупированную территорию и местным о-очень не понравилось под гнетом, вот и научились браться за меч с нужного конца.

Достигли места быстро и собственными глазами оценили массированную атаку. Сержант Гойд шустро раздал команды капралам, ибо количество серебряных доспехов, выволакивающих из домов женщин и детей, явно превалировало их немногочисленный взвод. При виде подоспевшей помощи, небусийцы как тараканы собрались в кучу, вытянулись в широкую струну и ощетинились пиками. Стало реально страшно. Едва последовал общий приказ держать строй, на горизонте показалась поддержка с соседней заставы и в рядах противника началась суета, перестроение. Неожидали паразиты подставы.

Два взвода вскинули немногочисленные арбалеты и дали залп. Раздались первые крики и лошади сорвались в галоп. Второй залп выполнил свою задачу, пики опустились к земле, а единицы снесли при столкновении. Началась мясорубка. Сталь оглушительно звенела, кони ржали, люди стонали, а спустя несколько минут общий гвалт разорвал трубный глас. Серебряные доспехи торжественно взвыли в голос, а нарийцы содрогнулись. Конница вломилась в свалку из черных и серых доспехов, и новые вопли боли зазвучали в унисон со скрежетом и звоном.

Запал схватки при виде врезавшихся в толпу всадников истлевает, сердце Евы сжимает страх. Ребята, не сговариваясь, берут ее в тиски, оставив минимум пространства для маневра. Ленс прикрывает тыл связки, а Бирс и Тиран держатся рядом. Из мелких ран струится кровь, но все пока держатся и игнорируют боль. Гойд что-то кричит, но в пылу боя его команды слышатся как сквозь вату. На них стремительно несутся верховые и девушка, дернув из-за спины лук, прижимается спиной к капралу. Треугольник по умолчанию смыкается, а стрелы устремляются к живым мишеням, поражая одну цель за другой. Ленс странно хрипит и мягко толкается, вынуждая повернуться. Взглянув на перекошенные плечи раненного сотоварища, одичалая, ловко забрасывает лук за плечи и, сдернув с пояса глефу, тянет парня на себя, занимая освободившееся место.

Недовольный возглас гаснет в гуле меча врезавшегося в окованное древко, один конец которого устремляется на встречу и вспарывает горло противника. Едва лезвие проскальзывает сквозь плоть, стремительно проделывает обратный путь и впивается в брюхо замахнувшегося в атаке служивого в серебряных доспехах. Ее захватывает определенный ритм: выдернуть, замахнуться и рассечь, затем рубящий вниз, после в сторону и так без конца, точные, скупые движения, с одной лишь целью – никого не подпустить слишком близко. Страх сгинул, осталась механика действий и задача, в совокупности порождая цепь смертельных ударов. Дыхание шумно вырывается из легких, кровь толчками бьет в ушах, в голове стоит звон, а сознание погружается в оцепенение.

В какой-то момент завеса спадает и в глаза бросается поредевшая связка Салима, теснимая целой толпой. Ева срывается вперед и тут же запрокидывается назад от хватки за косу, дугой высунувшуюся из-за ворота кольчуги.

- Куда?! – рычит Рыжий.

- Салим, - хрипит в ответ и оглядывается назад. Капрал по-прежнему в строю, тем самым они образовали квадрат, успешно обороняясь от противника. Тиран дергает ее к себе, заталкивает в центр и сам замыкает треугольник. Слов не надо, все и так ясно. Преодолевая брезгливость, одичалая встает на мертвое тело противника, взваленное на своего сотоварища, и ищет надежную точку опоры. В руках возникает лук, и она начинает прицельно бить по открытым участкам тела противников, обступивших сослуживцев. Этого оказывается достаточно – внимание раненных рассеивается и ребята успешно довершают начатое. Серебряным доспехам нет ни конца не края, а черные стремительно исчезают. Когда раздается знакомый звук рога, из горла девушки вырывается сухое рыдание. Хочется упасть и больше не вставать, но нельзя, еще рано. Колчан пуст, она выступает вперед, поравнявшись с близнецом, и снова начинается песнь глефы, со свистом рассекающей воздух. Четкие размеренные движения, ни одного лишнего: удар, горячие брызги на лице, поступательно движение и лезвие вязнет в новой плоти, рассечь, по инерции впиться в следующее тело и… все. Сзади обнимают, прижимая руки к бокам, шестое чувство шепчут «свои», и она оседает на землю, обагренную кровью. Дымка сходит, голова начинает раскалываться, а глаза, куда ни глянь, упираются в трупы и к горлу подступает тошнота. Так плохо ей не было даже во время первого серьезного боя у заставы, казалось еще чуть-чуть и она выплюнет все внутренности. Спасительная темнота, наконец-то, смыкается над ней.

- Ева, - донеслось до нее сквозь марево.

Открыла глаза и увидела встревоженное лицо Бирса, на чьих коленях покоилась ее голова, затем огляделась. Они все еще на поле брани. Рыжий привалился плечом к Ленсу и о чем-то тихо толковал, бледные целители с осторожностью ступали между тел, время от времени задерживаясь возле кого-то, чтобы оказать помощь и позвать подмогу. Вскоре к ним приблизился Салим, обмолвился с ребятами парой фраз, похлопал по плечам, а после подошел к ней и опустился на колено.

- Спасибо, Ева.

Одичалая закусила губу и покачала головой.

- Поздно, - прохрипела она, - я поздно увидела.

- Лучше поздно, чем никогда, - грустно улыбнулся сослуживец и поднялся.

Впервые на памяти Евы, за все время пребывания в этом мире, ее посетила скорбь. Настал черный день. День траура и скорби по ушедшим друзьям.

Из тридцати человек прибывших на помощь, погибло чуть меньше половины. Почти с дюжину сослуживцев удалось бы спасти, но элементарно не хватило целителей. Имеющиеся в наличии исчерпали все свои силы, чтобы поставить на ноги тяжело раненых, а сами отправились на заставу на носилках. Остальными - в силу своих возможностей - занимался местный знахарь: наложил быстрозаживляющие мази из трав и поверх тугие повязки. Сержант Гойд, пересчитав своих, посерел лицом, составив яркий контраст кровавыми с потеками в пол головы. За все время службы, пусть даже таковая исчисляется десятками лет, к подобному не привыкнешь. Чихвостя их за ошибки, промахи, слабости, он не пытался выделиться перед руководством заслугами, а искренне переживал за свой взвод, ибо все выше указанное может стоить жизни, которой не составить цены ни в одном из миров. Достаточно нескольких месяцев бок о бок, чтобы прикипеть друг к другу, стать кем-то важным и близким, без кого этот мир покажется не полным. Именно поэтому, наставник, переживал за каждого, как за собственное дите.

В крепость возвращались под гнетущее молчание. Слова оказались излишне, все видели состав, в котором они отбывали и в каком вернулись. Раненые, в белых повязках, с носилками и ни одного целителя на заставе, чтобы облегчить боль. В аналогичном виде, буквально через пару дней, им предстоит дорога обратно в город.

- Одичалая, не жмурься, - бубнил Рыжий, накладывая свежую повязку на ее руку, - тебе положено орать, вот и ори.

После короткого беспамятства, выяснилось что пострадала вся связка. Бирсу вновь досталось по многострадальной ноге, Тиран получил неглубокую рану в бок, а капралу до кости распороли плечо. Еве рассекли связки выше локтя и оставили длинный глубокий порез, раскроивший кольчугу от запястья до локтя. В общем, в угаре боевого настроя нанесенный ущерб обнаружили значительно позже, сочтя притупленные болевые ощущения за мелкое ранение.

- Вот еще, - фыркнула она, - делать мне больше нечего, как доставлять тебе такое удовольствие.

Парень сардонически усмехнулся и выразительно посмотрел в глаза:

- Твое шипение как музыка для моих ушей.

- Ева, устрой ему ор, а? – вдруг попросил Бирс. - Пусть оглохнет, а то задрал цепляться.

- Когда я вас просила удалить Занозу, вы меня игнорировали. Так с какого перепугу мне глотку рвать? – с упором на претензию спросила девушка.

- Ради общего блага, - добродушно уронил капрал.

- Я меркантильная, - припечатал она.

- У-у, как все запущенно-то, - хекнул близнец и поспешил удалиться.

- Да? – деланно удивился Тиран. – Тогда почему кошель снова у меня под подушкой?

Капрал иронично хмыкнул и завалился на постель, отчего Еву подбросило, огласив окружающее их пространство шипением. Покосилась на бессовестного парня, погрозила кулаком, только затем воззрилась на рыжеволосого приятеля и невозмутимо заметила:

- Принципы, ити их налево.

- Избавляйся. Дурная штука.