Мыс альбатросов

— Для всех он — спасённый Повелителем верный сторонник. Это впечатлит сомневающихся в безграничности возможностей Тёмного Лорда и охладит пыл фениксовцев. Несколько штаб-квартир благодаря Блэку скомпрометированы, враг занервничает, и паника сделает его глупым.

— Наш Повелитель мудр! — одобрительно воскликнул старший Нотт.

— Но ты всё равно считаешь, что от Регулуса стоило избавиться? — спросил Долохов.

— Не всякого зверя можно приручить, только выдрессировать, — глубокомысленно изрёк Рудольфус. — Всё равно рано или поздно внутренняя суть может вылезти наружу.

— А-а, — протянул Антонин. — Понимаю. Сколько волка ни корми, всё равно в лес смотрит.

— Это русская поговорка такая?

— Пословица.

Мужчины рассмеялись. Раздался скрип дедовского кресла на колёсиках.

— Полагаю, ты присмотришь за волчонком, Рудольфус?

— Тёмный Лорд велел заняться его обучением. Тёмная магия всегда вызывала у Регулуса интерес, пора перейти к практике. Блэки — твари упрямые.

— Жаль, Белла тебя не слышит! — расхохотался Антонин, стукнув кулаком по столу. — Она, как я слышал, чуть палочку от злости не сгрызла, когда упустила девчонку Тонксов.

— Это тебе тоже Флинт доложил? Надо укоротить ему язык.

— И всё-таки недобиток Дамблдора нам ни к чему. От Шеклболта следует избавиться, — взялся за старое Сэмвелл. — Надеюсь, за ним установлена слежка?

— Никуда он не денется, не беспокойтесь. Стоит ему взмахнуть палочкой, и мы будем знать. Ни один магический след не пройдёт мимо наших наблюдателей. Кольцо сжимается. Со дня на день мы усмирим всех. Следующий на очереди — слабоумный Лавгуд.

— Наконец-то! Его газетёнку давно пора запретить и перекрыть маггловским выродкам все пути к отступлению.

— Верно сказано, дружище.

— Тёмный Лорд милосерден, раз столько терпел подобное неуважение. Нужно было убить этих магглолюбцев, пресечь на корню.

Долохов издал хриплый смешок.

— А вы всё рвётесь воевать, Сэмвелл.

— Никто не посмеет обвинить меня в трусости!

— Не горячитесь, — миролюбиво сказал Лестрейндж. — Нам пора откланиваться!

— Хорошо, хорошо, — откликнулся Нотт. — Маркус, проводи моих добрых друзей!

Лишь тогда Тео понял, что отец тоже всё это время был в кабинете, только не произнёс ни единого слова. Теодор ретировался от двери ко входу в гостиную.

— Господа, — дед выкатил коляску в коридор и обратился к покидающим дом гостям, — рад был снова увидеться с вами.

Лестрейндж и широкоплечий Долохов, который вместо принятой в обществе мантии носил нечто, похожее на старинный военный мундир, учтиво раскланялись и удалились.

— Тео, — отец сдержанно улыбнулся, увидев сына. — С приездом.

Взгляд Сэмвелла Нотта, наоборот, стал холоден, любезное выражение растаяло, а тон резко изменился.

— Как давно ты стоишь здесь? — требовательно спросил он, заприметив внука.

— Я только приехал и сразу поспешил засвидетельствовать почтение вам.

— Ну-ка, подойди ближе. Посмотри на меня! Легилименс!

Виски Тео прострелило болью, будто кто-то ломился через крепостные стены, которыми служила черепная коробка. Дед не стал церемониться и прощупывать почву, он вторгся в разум Теодора, как кровожадный гунн в римские провинции. Сопротивляться не было смысла. Пришло время опробовать совет Снейпа. Масса воспоминаний-пустышек наполнили сознание Тео. Вот поездка в Хогвартс-экспрессе и высмеивающий Лавгуда Малфой, вот взорвавшийся котёл, вот пропущенный квоффл на матче с Гриффиндором, вот рыдающий пятикурсник, которого Теодор не решился проклясть на уроке Кэрроу…

— Слабак, — припечатал дед, опустив волшебную палочку. — Неудивительно, что Тёмный Лорд до сих пор не призвал тебя. Маркус, твой сын — бездарность! Ты рано отпустил вожжи, и теперь мы пожинаем плоды.

— Я…

— Молчи, что уж теперь! — дед вновь воззрился на Теодора, неодобрительно поджав тонкие губы. — Твоим однокурсникам есть чем гордиться, их отцам есть, чем гордиться, но не мне. Ты такой же бесхребетный, как твой отец.

— Вы предпочли бы, чтобы ваш сын отсидел семнадцать лет в Азкабане, например, как Рудольфус Лестрейндж?

— Наглец! Что ты знаешь? Братья Лестрейнджи… Они… Они отдали свою репутацию, но не свою верность. Их сердца всегда были верны Тёмному Лорду. Они не отреклись от Повелителя перед угрозой заключения и верили в его возвращение! Ты… ты — неблагодарный, никчёмный ребёнок! Впрочем, кого ещё могла принести в семью маггла? Мне жаль, что ты мне родня, что в тебе течёт кровь моих предков!

— Мне тоже, — сказал Теодор, оставив деда возмущённо глотать воздух, а отца — его успокаивать, и не спеша побрёл обратно наверх.

Сердце, казалось, готово было выскочить из груди от бешенства. Тупая покорность отца заставляла Тео ненавидеть его почти так же, как он ненавидел в эти минуты старикашку Сэмвелла. Пусть это неразумно, несправедливо, но избавиться от обиды в груди было невозможно.

Он вынудил себя улыбнуться, найдя мать за развешиванием его школьных мантий. Многие-многие вещи, браться за которые вручную чистокровкам и в голову бы не пришло, она делала сама. Ну и какой из неё потомок Хельги Хаффлпафф?(57)

Затем она заметила пятно от шоколада на кармане Тео и одним взмахом палочки вычистила ткань.

Разве это не чудесно?

Разве магглорождённый волшебник перестаёт быть волшебником из-за того, что кто-то в кресле министра магии назвал его выродком и ошибкой природы?

— Мама, — произнёс Тео, наглухо закрыв дверь в комнату, — ты как-то рассказывала о маггловских приборах. Как ты думаешь, у секретаря маггловского министра есть телефон?