Мыс альбатросов

— С Рождеством, — сказал Гарри, подмигнув Гермионе.

— С Рождеством! — произнесла Джинни, протянув ему бокал с гоголь-моголем.

Гермиона беззлобно покачала головой, глядя на подругу. Нашла к кому ревновать. Если бы Джинни знала, кем были заняты её мысли большую часть суток. А уж вспомнить один сон… рассказать о нём — всё равно что вслух прочитать роман Барбары Картленд.(59)

Она была влюблена в Регулуса Блэка. Это было безумие, притяжение — всё, что угодно, ведь увлечься им было так просто.

Регулус не мог предать, но зловещий голос в голове подсказывал: «Как и не мог стать жертвой Империуса».

Регулус притворился. Он планирует обмануть Волдеморта в очередной раз, только и всего.

Она найдёт его и скажет, что ей всё равно, был он Пожирателем смерти или нет! Она сожалела о каждом брошенном ему в гневе слове. Но сначала нужно его вернуть.

После ужина пришло время танцев. Близнецы смилостивились над старшими и поставили привычную их слуху музыку. Отгремел «Весёлый гиппогриф», отзвучал Фрэнк Синатра, ценимый магами наравне с магглами. Одному богу известно, где Фред раздобыл пластинку Эллы Фицджеральд.

«В следующем году все наши проблемы улетучатся, — обещал её голос из граммофона. — И однажды, ещё раз, как в старые деньки, как в давнишние счастливые золотые деньки, верные друзья, что так дороги нам, будут опять рядом».(60)

Гермиона снова и снова прокручивала в голове вечер в «Гнезде альбатросов» и отчаянно желала повернуть время вспять. Теперь она ни за что, ни за что бы не отказалась от танца с Блэком.

Она сама не заметила, как начала покачивать головой в такт знакомым аккордам.

— У тебя серёжки разного цвета, — сказал Джордж, плюхнувшись на диванчик рядом. Он явно перебрал с Огденским, даже взгляд был слегка расфокусирован.

— Это подарок Луны на прошлое Рождество. Я подумала, что надев эти серьги, я мысленно поддержу её, где бы она ни была. Они меняют цвет в зависимости от настроения владельца.

— И какое оно сейчас? Правая у тебя — почти чёрная, левая — зелёная.

— Я встревожена, но надеюсь на лучшее.

— О-о! Цвет надежды… А если бы цвет был синий?

— Синий символизирует преданность, свободу, спокойствие. Парвати рассказывала, что Будду часто изображают синим.

— Жёлтый?

Гермиона усмехнулась, включаясь в блиц-опрос.

— По данным Би-Би-Си, большинство психологов считают, что сдавать экзамены лучше всего в жёлтой комнате. Это о чём-то тебе говорит?

— Я-я-ясно. Цвет ботаников, — протянул Джордж, скорчив забавную гримасу. Едва ли он понял, что такое Би-Би-Си, но переспрашивать не стал. — А коричневый? Светло-коричневый. Как глаза у Анджелины.

— Здравый смысл.

Джордж захохотал и посмотрел на брата, что-то втолковывающего Гарри.

Гермиона вдруг почувствовала себя неуютно. Она понятия не имела, что происходило между Фредом и Анджелиной на шестом курсе, так как могла думать только о Турнире, но ходили слухи, что эти двое встречались. Неужели Джордж был углом в этом треугольнике? Нет. Он бы никогда не соревновался с братом за внимание девушки.

— Ладно. Что насчёт серого? С чем ассоциируется этот цвет?

«С глазами Регулуса Блэка».

— С одиночеством, — отрезала Гермиона. Вот и всё. Рождественское настроение растворилось.

— Фигово, — пробормотал Джордж.

— Необязательно. Иногда в одиночестве можно услышать себя.

— Кого-то потянуло на философию, а ведь ты почти не притронулась к запасам тёти Мю. Нечего хандрить! Встряхнись и потанцуй с Роном. Он наберётся храбрости и подойдёт к тебе через пять секунд.

— Что?

— Четыре.

— Но я не…

— Три.

Гермиона повернула голову и увидела Рональда, направляющегося к ней через комнату.

— Два. Один, — закончил Джордж, положив руки на спинку дивана.

— Потанцуешь со мной? — спросил Рон, оказавшись перед Гермионой секунда в секунду.

— Да, пошли, — ответила Грейнджер, с укором стрельнув глазами в фыркающего от еле сдерживаемого смеха Джорджа.

Рон казался хмурым и застенчивым одновременно, но она его не винила. Неловкость вернулась и к ней, стоило им встать в пару. Гермиона посмотрела на партнёра по танцу снизу вверх. Уизли нерешительно улыбнулся и первым начал движение.

Рон, милый добрый Рон оказался гораздо, гораздо смелее её. Он склонил голову, заглянув ей в глаза.

— Это того стоило. Я бы весь извёлся, потеряв шанс впустую.

Гермиона была готова провалиться под землю после этих слов.

— Я поторопил события, да? — неуверенно произнёс Рон.

Она не знала, что ему ответить, боясь, что их время упущено безвозвратно.

— Всё в порядке, Рон. Не переживай.

* * *

Рождественское утро дышало свежестью. Чары вечного лета дали слабину, и нескольким снежинкам удалось пробраться к окнам.

Укутанные в фольгу рождественские дары волшебным образом появились у подножия кровати Гермионы.

Открытие подарков — важное, священное действо, которому она с детства уделяла максимальное внимание. Особым мастерством считалось умение развернуть заветные коробочки, не порвав упаковочную бумагу. Но только не сейчас. Гермиона сорвала фольгу, не зная: радоваться или плакать. Неужели мальчики рисковали собой, выискивая для неё подарки? Слёзы всё-таки брызнули из глаз. Виной тому её любимый «Vimto» в дешёвой картонной упаковке. Три баночки с запиской от Гарри: «Этого хватит на маленький фонтанчик».

Справившись с собой, Гермиона развернула презент от Рона — флакончик духов с огромным бантом на боку. Пахло чем-то ягодным. Рука потянулась к свёртку, в котором наверняка лежал подарок Молли, когда в дверь постучали.

— Гермиона! — позвала Джинни. — Ты уже проснулась?

— Да, входи!

Младшая Уизли осмотрела порванную обёрточную бумагу и озорно улыбнулась.

— Кому-то не терпелось увидеть подарки? Там шарф, — она кивнула на свёрток на коленях Гермионы. — Мама всем связала по такому. Да, спасибо за серёжки. Очень красивые. Где ты их взяла?

— В последнее время я много думала о Луне и вдруг вспомнила её серьги-редиски, так что пошла в сад и заколдовала кое-что из цветника Мюриэль, скрепив чарами долговечности.

Джинни хмыкнула, а потом подхватила с пола коробку, перехваченную зелёной лентой.

— Этот от меня. Ты ещё не добралась до него. Откроешь, когда вернёмся.

— Вернёмся?!

— Я хочу навестить Билла, заодно вручить рождественские подарки. Пойдёшь со мной?

— Конечно! — без размышлений согласилась Гермиона. Она безумно соскучилась по Доре и Ремусу, так что через несколько минут уже стояла на крыльце коттеджа, где её встречала Флёр.

Билл был рад увидеть любимую сестрёнку и почти всё внимание сосредоточил на ней. Флёр тем временем разыграла бурную радость, развернув подарок свекрови. Вкусы в одежде женщин кардинально отличались.

Гермиона же надеялась перекинуться парой фраз с Люпином, но Ремуса нигде не было.

— Он ушёл, едва рассвело, — сказала Нимфадора. У неё были мышиного цвета волосы и несчастное выражение лица. — А я вот, — она развела руками, — прикована к одному месту. Бесполезна.

— Не говори так!

Дора насупилась, и тут в комнату вошла Андромеда.

Гермиона считала, что привыкла к миссис Тонкс, что никогда больше не спутает её с сестрой-маньячкой, но внешний вид матери Доры заставил её вздрогнуть. Корона волос, бледность кожи, тяжёлый взгляд…

— Хочешь бегать по лесам с таким животом? Глупости. Твой отец не допустил бы ничего подобного.

Дора что-то проворчала, примеряя полосатый шарф в цветах родного факультета.

За пустыми разговорами время пролетело незаметно. Гермиона не раз и не два ловила себя на том, что прислушивается к рокоту волн за стенами «Ракушки». Казалось, стоит выйти на берег, и там она встретит Регулуса. Вдруг он стоит у кромки и ищет взглядом белую птицу в хмуром зимнем небе. В итоге она не удержалась и выглянула наружу.

Ледяной ветер гнал пенистые гребни и кидал их на мокрый песок.

Гермиона собралась вернуться в дом, когда тревога сжала грудную клетку. Что-то было не так! Она выхватила палочку, заметив силуэт, удаляющийся от «Ракушки».

— Эй! — крикнула Гермиона. — Стой на месте! Стой на месте!

Перед Гермионой оказалась старуха — женщина в чёрном потрёпанным молью плаще. Она сбросила капюшон, на котором было завязано заклятье, и морок развеялся.

— Миссис Тонкс! — Грейнджер оступилась на ровном месте от неожиданности. — Что вы здесь делаете? Вам опасно покидать коттедж.

— Опасно? — волшебница безрадостно усмехнулась. — Пожалуй, но оставаться здесь и мириться с происходящим я не собираюсь. С тех пор как Теда не стало, я только и слышу слова утешения и набившее оскомину «надо жить дальше». Да, надо, но это не значит, что нужно опускать руки. Я собираюсь найти Регулуса и прошу тебя не останавливать меня, Гермиона, или я поступлю с тобой как с Кричером — наведу чары сна!

— Останавливать?! Я не собираюсь вас останавливать, но как вы собрались его искать?

Андромеда мешкала с ответом.

— Пожалуйста, скажите мне! Не сражайтесь со своим горем в одиночестве.

Миссис Тонкс явно сомневалась, стоит ли посвящать кого-то ещё в свой замысел, но всё же с расстановкой заговорила:

— Есть одна женщина, которая может знать, где он сейчас. Они дружили в детстве. Сейчас она поддерживает новое правительство и, возможно, не пустит меня на порог или вызовет авроров, едва поняв, кто перед ней.

— Вы говорите о Забини? — догадалась Гермиона. — Сирене Забини?

Андромеда удивлённо воззрилась на неё.

— Откуда ты…

— Любая помощь хороша, — сказала Гермиона. — Я хочу пойти с вами!

— Нет! Это невозможно! Достаточно того, что я рискую своей жизнью, бросаясь в омут с головой. Я не потяну тебя за собой.

— Меня никто не заметит, не переживайте. Я сделаю всё, чтобы вернуть Регулуса домой!

* * *

В фойе пахло восточными благовониями. Интерьер дома Забини вообще имел мало общего с британским стилем: никакой сдержанности и скромной величавости — стены пестрели картинами, двери украшала разноцветная мозаика, скульптуры, привезённые сюда из разных уголков земного шара, на первый взгляд совершенно не гармонировали друг с другом, но стоило привыкнуть, и они каким-то чудом выглядели так, будто были созданы стоять вместе.

Домовой эльф, одетый в мундир дворецкого, напоминал пасхального кролика. Да и эльф ли это был такой волосатый? Гермиона никогда не видела подобных ему существ. Хорошо, что всевидящим оком он не обладал и не мог распознать её под мантией-невидимкой, позаимствованной у Гарри.

— Я доложу о вас хозяйке, — важно сказал «эльф»,(61) предлагая миссис Тонкс подождать в фойе. Видать, столетняя карга с бородавкой на носу не вызывала у него доверия, но не вяжущаяся с обликом и пыльным плащом осанка гостьи заставила его проявить какую-никакую учтивость.

Андромеда даже под морочащими чарами не переставала быть одной из рода Блэк.

— Гости в рождественское утро, — бархатный голос спустился сверху. — Как интригующе!

Гермиона подняла глаза на женщину, возникшую на лестнице. Так вот о ком судачили в газетах! Чёрная вдова. Красавица с миллионами в банке. Украшение министерских приёмов и банкетов. Любимица неверных мужей и кость в горле их жён.