Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

То же самое происходило в Одессе, в Харькове, в Новочеркасске, в Полтаве, в Москве и в Санкт-Петербурге…

Чекист Петерс[171], получивший пост «начальника внутренней обороны» Петрограда, сразу расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву. К концу 1917 года Петерсом и Урицким (335) в Петрограде было расстреляно (по данных самих большевиков) более 5000 офицеров.

В Москве изощрялась в садизме подручная Петерса латышка Краузе. Расстрелянных и замученных хоронили в канавах на 20–30 человек на Ходынском поле и на Ваганьковском кладбище. В Петровском парке казнили по 10–15 человек ежедневно.

В Новочеркасске даже на фоне бесчинств, творимых «красными» казаками Николая Голубова [172], тотальное истребление чекистами интеллигенции и офицеров показалось рядовому казачеству совершенно неприемлемым. Отличительным признаком чекистских расправ стало истязание бессмысленными пытками и осквернение трупов замученных. Здесь были арестованы все делегаты Малого казачьего круга, а все руководство Донского казачьего войска расстреляно[173].

В Харькове массовые расстрелы проводили, укладывая трупы в специально вырытые канавы. В одной из таких канав было обнаружено более 2000 трупов. Общее число жертв – около 10 000. Ежедневно расстреливалось от 40 до 50 человек. Пытками и расстрелами занималась китайская рота.

В Харьковской ЧК устраивали кровавые спектакли – стреляли по живым мишеням и распивали шампанское. Особенными зверствами «прославились» изуверы женского пола. Проститутка Роза Шварц лично убила несколько сот человек, вместе с «товарищем Верой» выкалывала иглами глаза своих жертв или выжигала их папиросами. В подвалах Харьковской ЧК нашли распятых на полу и привинченных к полу винтами людей. У многих женщин была снята кожа на руках и ногах в виде перчаток и чулок. Мужчинам пытками выворачивали половые органы.

Трупы замученных чекистами во дворе здания ЧК в Новочеркасске

Тела четырех крестьян-заложников (Бондаренко, Плохих, Левенец и Сидорчук). Лица покойников страшно изрезаны. Особым изуверским образом изуродованы половые органы.

Харьков. Тело заложника поручика Боброва, которому палачи отрезали язык, отрубили кисти рук и сняли кожу вдоль левой ноги.

Среди палачей Харьковской ЧК выделялись расстрельщики Португейс [174] и Фельдман, которые не вели вообще никаких протоколов, лишь помечая в списке произвольную причину казни. Но самым выдающимся маньяком был комендант Саенко [175]. Изувер мог застрелить больного на носилках за стон, заколоть кинжалом на допросе, убить первого попавшегося на глаза за побег кого-то другого. Его любимая пытка во время допросов – воткнуть кинжал в тело жертвы и медленно поворачивать его в ране. Любимый метод казни – умышленно наносились сначала мучительные несмертельные раны. Рубили и кололи кинжалами, поражая сначала нижние части тела, поднимаясь все выше.

После освобождения Харькова деникинскими войсками эксгумации показали перебитые голени, снесенные черепа, отсеченные кисти и ступни, отрубленные пальцы, отрубленные головы, скальпирование, прижигание раскаленным предметом, выжженные на спине полосы.

В Вологде Ревекка Пластинина [176] лично расстреляла несколько сот человек, а затем в Архангельске ещё 120 человек.

По её же приказу чекисты затопили баржу, на борту которой находились 500 человек.

В Одесском ЧК бесчинствовали палачи: Дейч[177] и Вихман [178], под началом которых были китайцы и даже один негр). Одесская садистка Вера Гребенщикова (точное имя неизвестно), 20‐летняя проститутка и нимфоманка, «товарищ Дора» в местной «чрезвычайке» лично отправила на тот свет 400 человек, по другим данным – 800. Терзая свои жертвы, Дора отрезала мочки ушей, губы, сдирала ногти, втыкала иглы в пальцы и глаза, выжигала зажженной папиросой кресты на телах верующих, отрывала фаланги пальцев пассатижами. Садистка была казнена в 1920 году. Её подручной была проститутка «Саша», лично умертвившая около 200 человек.

Эксгумированные трупы замученных пытками в ЧК.

Евпатория, Крым.

Главным палачом Крыма после завершения гражданской войны стала Розалия Землячка-Самойлова (530), заявившая, что нужно немедленно уничтожить 300 000 «белогвардейских элементов». Всего под её руководством лишены жизни 100–120 тыс. человек. Около половины были казнены методом утопления – их либо бросали в море с привязанным к ногам грузом, либо коллективно топили на баржах вдали от берега. Другими организаторами массового террора были Бела Кун (444, расстрелян в 1938 г.) и Григорий Пятаков (расстрелян в 1937 г.). По официальным данным, опубликованным большевиками, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе – 12 000, в Севастополе – 9000 и в Ялте – 5000 человек.

После захвата большевиками Евпатории в январе 1918 г. там было организовано побоище, получившее название «Варфоломеевская ночь». Сфабрикованная «судебная комиссия» рассматривала дела арестованных, свозимых со всего города, на борту парохода «Трувор». За три дня было арестовано около 800 человек, из них казнено и утоплено до трёхсот. Перед утоплением жертву раздевали, связывали, отрезали ей нос, уши и губы и бросали в воду. Аналогичные казни проводились на борту парохода «Румыния».

Жертвы большевизма в Риге. Ряд рижан, убитых большевиками во дворе Центральной тюрьмы вскоре после взятия Риги. Общее число убитых за три месяца – 3632 человека, согласно собственным спискам большевиков.

Двор Центральной тюрьмы в Риге после её захвата антибольшевистскими силами оказался усеян трупами убитых большевиками в последний час.

В массовых убийствах особую роль сыграла семья Немич, большая часть которой входила в упомянутую судебную коллегию. Максим Немич, революционер, в 1908 г. был убит в тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Антонина в январе 1918 года была избрана членом Евпаторийского ревкома, принимала личное активное участие в красном терроре, вместе со своим мужем состояла в судебной комиссии на пароходе «Трувор». В 1919 году арестована «белыми», заключена в тюрьму в Евпатории, потом в Симферополе. При перевозке в Керчь расстреляна вместе с другими заключенными в арестантском вагоне – во время попытки разоружить караул. При тех же обстоятельствах погибли и другие члены семьи, арестованные за организацию террора, – Семен, Варвара и Юлия. Младший из братьев Сергей – подпольщикбольшевик, был убит в 1918 году. В живых после всех этих событий осталась только Евдокия, не принимавшая участия в терроре. После гибели большинства своих детей в 1919 году их отец, бывший евпаторийский урядник Павел Немич повесился.

Расстрел практиковался за всё, что угодно. Очевидный для чекистов повод для расстрела – любая ассоциация с прежним режимом, пусть даже это случайно найденная пуговица с офицерского мундира. И вплоть до полного абсурда – «за преступное получение трупа сына», за «популярность среди рабочих» и так далее. Без сомнений расстреливали однофамильцев, даже когда ошибка была очевидна. Просто «на всякий случай».

Особая радость изуверов – заставлять родственников смотреть на расстрел своих близких. Практиковались многократные ложные расстрелы. Петроградская «Правда» без стеснения пропагандировала ложные расстрелы с целью вымогательства хлеба у крестьян.

Перед расстрелом – непременно жесточайшее избиение. Зачастую многодневные и изощренные. Для женщин – многократные изнасилования. Всё это проделывалось порой для того, чтобы мучимый указал место «клада» – какого-нибудь вдовьего колечка или браслетика. Плети, шомпола, клизма с битым стеклом, зажженные свечи в половых органах – чего только не придумает одержимый бесами мутный рассудок выродка!

Применялись совсем не случайные «библейские» пытки. В Воронеже сажали голыми в бочки, утыканные гвоздями, и катали. Выжигали на лбу пятиугольную звезду, надевали на голову венок из колючей проволоки. В Екатеринославе – распятие и побивание камнями. В Полтаве и Кременчуге священников сажали на кол. В Одессе офицеров пытали огнем, медленно продвигая в топку или котел с кипятком. Или разрывали тело лебедками. В Киеве жертву несколько раз клали в ящик с разлагающимися трупами, каждый раз обещая или расстрел или закапывание живьем.

В разных местах проводились пытки одного и того же типа. Во многих местах практиковали превращение людей в ледяные столбы. Применялись «смертные венчики», когда голова жертвы сдавливалась ремнем со стягивающим его винтом с гайкой. Вариант – «измерение черепа», когда вместо ремня использовали веревку, которую сжимали, накручивая на прочный стержень (результатом обычно является скальпирование). Сажали на лед или на раскаленную плиту.

В ряде случаев при расстрелах играли духовые оркестры. Синхронность появления этих «изобретений» говорит о едином центре, откуда поступали рекомендации по поводу методов пыток.

Все эти свидетельства ставят под сомнение при невозможности подтвердить их архивными справками. Между тем, многие очевидцы дают сходные описания зверств большевиков, а материалы следственных комиссий «белых» опубликованы за рубежом. Многие факты подтверждены публикациями в большевистской прессе, а также идеологической «накачкой» большевистской пропаганды. Сами же большевики, уничтожая во время Большого террора бешеных собак раннего большевизма, доказали несовместимость такого рода деятелей с любым социальным порядком, даже самым жестоким.

Остается неразрешенным вопрос: как «простые люди» превращались в исчадия ада? как незамысловатые личности становились рьяными исполнителями мероприятий «красного террора»? Этот феномен становится понятным после отказа от смешивания народничества, которое украшает социальные «низы», не имеющие образования и нравственного опыта, ореолом «простоты», с каким-то здоровым природным началом. Таковое начало воспитывается в «низах» только аристократией – лучшими от народа. А после истребления и изгнания лучших это начало рассеивается. Именно из таких беспризорных «низов» вербовалась основная масса чекистов: у них не было сдерживающих зверства интеллекта, образования, воспитания. И до сей поры тот же тип нелюдя широко распространен и «готов повторить» – любые зверства, любые преступления, как только будут выданы соответствующие мандаты.

Советская историография создала романтический ореол над головами организаторов массовых убийств и пыток. Самыми возвышенными свойствами был наделен Дзержинский.

«Незнакомый» современным чекистам Дзержинский

Всё, чем занимался Дзержинский до революции – уголовщина, после революции – террор. Никакого образования он не имел, никакого опыта продуктивной работы в какой-либо профессии – тоже. Домыслы о том, что он радел о беспризорных детях, постыдны: усилиями его лично и его подчиненных эти сироты были сначала лишены родителей, а потом выживали, как могли, превращаясь в агрессивные банды, которые чекисты истребляли или загоняли в трудовые колонии.