Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки (сборник статей)

1. Призрачная память о советской эпохе

С момента распада Советского Союза прошло много лет, так что «живые» личные воспоминания успели стать смутными и все чаще опираются на мифы из коллективной памяти, «чтобы подтвердить или уточнить то или иное воспоминание, или даже чтобы восполнить кое-какие пробелы, вновь погрузиться в нее, на короткое время слиться с ней»[71]. В то же время советская символика остается доминантой в окружающем нас ландшафте: от названий улиц и оформления станций метро до разбросанных по фасадам зданий серпов и молотов, пшеничных колосьев, красных звезд или памятников Ленину в центре городов. Советское прошлое оставило сильный отпечаток на современном символическом порядке и многими способами напоминает о себе в настоящем.

Казалось бы, молодое поколение — люди, родившиеся во второй половине 1990-х и начале 2000-х, — уже «не помнит» советскую эпоху, и на нем должно было случиться окончательное забвение исторического прошлого. Однако происходит обратное: это поколение начинает с новой силой воспроизводить «призрачные» советские образы. Если для поколения 1970-х образ СССР застыл в обрывках юношеских воспоминаний, то для поколения конца 1990-х и 2000-х он зажил новой жизнью. Паблики во «Вконтакте» с памятниками Ленину и фотографиями постсоветских обветшалых зданий, огромное количество мемов о жизни в СССР: целевая аудитория всех этих медиафеноменов — люди 15–25 лет, для которых советская жизнь не является лично пережитым прошлым. Большая часть подобных реверансов в сторону СССР производится в музыкальной индустрии — поэтому именно через нее мы попытаемся понять логику, по которой призрак СССР проникает в настоящее.

Призрачное прошлое существует как бы над историческим временем и даже вопреки ему, проявляя себя на его разломах. Описать подобный неизжитый исторический остаток и наложение культурных пластов в постсоветскую эпоху может помочь понятие хонтологии, введенное Жаком Деррида. Хонтология как оптика исследования настоящего была применена им для описания коммунизма и его «призрака», которого уже фактически не существует, но при этом продолжает парадоксальным образом влиять на настоящее[72]. Марк Фишер разработал этот термин на примерах из популярной культуры[73]. По Фишеру, после краха социалистической утопии и торжества «логики позднего капитализма» в популярную культуру отовсюду начинают проникать следы прошлого, которые обыгрываются в ностальгической манере. Этот же термин для описания позднесоветской эпохи в Польше применила Ольга Дренда в книге «Польская хонтология»[74] — эта теоретическая рамка важна для нас, поскольку конец 1980-х и 1990-е как в Польше, так и в России были буквально «призрачным временем»: советская символика хаотично смешивалась с новейшими продуктами капитализма и произведениями поп-культуры, заполонившими рынок.