Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки (сборник статей)

Заключение

Похоже, что sovietwave, несмотря на артикулируемую принадлежность к (пост)советскому, отстраняется от СССР самого по себе, формируя альтернативную вселенную. История, объединяющая музыкантов и слушателей на постсоветском пространстве, воспринимается не как идеал и руководство к действию, а как пространство для рефлексии и творческой игры. По большому счету, sovietwave — сюжет не об СССР, а о взрослении человека на его осколках. Молодой герой «остальгического» фильма «Гудбай, Ленин» (2003), чтобы уберечь от губительных переживаний тяжелобольную мать, скрывает от нее факт падения Берлинской стены и строит вокруг нее мирок, насыщенный артефактами социалистического прошлого — образ ГДР, в которой он сам хотел бы жить. Дистанция между создателями и потребителями sovietwave и эпохой, из которой они черпают творческий материал, гораздо более ощутима. Но кажется, что истоки этой одержимости прошлым — в том же страхе перед будущим и неопределенности, что и у героя фильма. Опрос ВЦИОМ, опубликованный в ноябре 2019 года, показал, что российская молодежь более склонна разрабатывать в своем воображении сценарии «апокалиптического» характера — беспорядки, вероятность войны, разгул преступности, — чем более старшие возрастные группы[160]. Это не означает, что СССР воспринимается как утопический, недостижимый идеал. Советское в sovietwave связывается с детством — беззаботной, счастливой порой, в процессе вспоминания (но не реконструкции) которой можно найти, с одной стороны, опору для настоящего, с другой — надежду на будущее.