Статьи и письма 1934–1943

Все, написанное Симоной Вейль с момента немецкой оккупации Парижа и вплоть до ее предсмертной болезни, имеет или прямое, или опосредованное отношение к идее христианского политика, составляет основы программы его воспитания. Например, идея религиозного синтеза, обновленного христианства, способного органически вместить все подлинные традиции человеческой духовности, совсем недалека от политической темы. Ведь именно в сфере религии ищет Симона истоки того, что она в своих поздних работах назовет «лишением корней»: «Лишение корней есть самая опасная болезнь человеческих обществ, так как болезнь эта разносится сама. Для человеческих существ, действительно лишенных корней, возможны практически только два образа поведения: они либо впадают в состояние душевной инертности, почти эквивалентное смерти, как большинство рабов в Римской империи, либо бросаются в деятельность, постоянно направленную на то, чтобы лишать корней, и зачастую самыми насильственными методами, тех, кто их еще не лишен или лишен только частично»[6]. Следствиями лишения корней являются – капитализм, с его властью денег, вырождение труда, распад естественных связей человека с человеком и с мирозданием, колониализм, несущий покоренным народам все недуги лишенного корней общества в наиболее губительной форме, диктатура государства и связанный с нею тоталитаризм, ставший в ХХ веке кошмаром мировой цивилизации. Восстановление корней, «укоренение» – вот что является для Симоны необходимой задачей всякой политической деятельности, нацеленной – как в конечном счете, так и в каждом конкретном поступке – на надмирное абсолютное Благо.

«Есть реальность, находящаяся вне мира, то есть вне пространства и времени, вне духовного мира человека, вне всякой сферы, доступной для человеческих возможностей, – пишет она в одной из последних статей. – Этой реальности соответствует в сердце человека требование абсолютного блага, живущее в нем всегда и не находящее для себя никакого предмета в этом мире. (…) Единственным посредством, через которое благо может, покинув свое жилище, сойти в среду людей, являются люди, чьи внимание и любовь постоянно обращены к этой другой реальности»[7].

Не в последнюю очередь к христианскому политику обращено и глубоко занимающее Симону, чрезвычайно важное для нее исследование феномена несчастья – в особенности несчастья социального. Намного более важным, чем права и демократические свободы, ей представляется присутствие на общественно важных постах людей, наделенных даром истинного внимания к несчастным. «У тех, кто вынес слишком много ударов, как рабы, та часть сердца, которую причиняемое зло заставляет кричать от недоумения, кажется мертвой. Но она никогда не бывает полностью мертва. Она просто не в силах больше кричать. Она оцепенела в состоянии глухого и непрерывного стона. (…) Не считая интеллекта, единственная человеческая способность, поистине заинтересованная в публичной свободе выражения, – та часть сердца, которая кричит, протестуя против зла. Но поскольку она не умеет выразить себя, свобода для нее значит немного. Надо сперва, чтобы общественное образование давало ей сколь возможно больше средств выражения. Далее, нужны для публичного выражения мнений такие условия, которые определялись бы не столько свободой, сколько атмосферой молчания и внимания, дающей услышать этот слабый и неумелый крик. Нужна, наконец, система установлений, сколько возможно приводящая к должностям управления людей, способных и желающих его слушать и понимать»[8].

Адресатами посланий Симоны в будущее являются именно такие люди, одаренные желанием и умением «слушать и понимать», способные сквозь революции, войны, стихийные бедствия, порывы массового энтузиазма, сквозь всё, что круто меняет судьбы целых народов, прочувствовать боль абсолютно рядового, никому неведомого, ничем не выдающегося собрата по человечеству.

За месяц до смерти Симона писала матери: «Я… чувствую какую-то растущую внутреннюю уверенность, что есть во мне что-то вроде золотого запаса, который надо передать. Но только и опыт, и наблюдение за моими современниками все более убеждают меня в том, что никто не хочет его принять.

Это цельный слиток. То, что прибавляется к нему, сливается с остальным. По мере того как слиток растет, он становится всё компактнее (…) Что же до потомства, то ко времени, когда народится поколение, наделенное мускулами и мыслью, печатные труды и рукописи нашей эпохи уже, несомненно, исчезнут материально.

Это меня ничуть не огорчает. Золотая жила неисчерпаема»[9].

Чувство, о котором говорит Симона, разделяю и я. Работая над ее наследием, я ощущаю, что имею дело с «золотым запасом, который надо передать» какому-то новому «поколению, наделенному мускулами и мыслью». Я думаю, что у лучших людей какого-то нового века еще будут причины глубоко задуматься над этими идеями.

Сознаю, что большинство сопроводительных статей к сочинениям Симоны, написанных специально для этого издания, страдают поспешностью и неполнотой. Летом 2022 года, когда они писались, к непроходящему ужасу от военно-политических событий прибавилась череда болезней – как моих собственных, так и других членов моей семьи. Хочу надеяться, что вдумчивый читатель силой собственного внимания, к которому постоянно взывала Симона Вейль, сможет возместить недостатки моей работы.

Петр Епифанов

Пущино-на-Оке, 10 сентября 2022 г.

Список сокращений