Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное

— На кого ты смотришь, Белла? — Джессика, точно, ее звали Джессика, повернулась в направлении моего взгляда и понимающе кивнула.

В этот момент парень с неряшливой прической посмотрел в нашу сторону. Его взгляд без особого интереса скользнул по мне, нашел Джессику и тут же вернулся к своим соседям. Он что-то говорил им, отщипывая длинными пальцами кусочки от булки на подносе.

— Кто они?

— Это Эдвард, Элис и Эмметт Каллены, а также Розали и Джаспер Хейлы. Хейлы — те, что блондины, они близнецы. Они не слишком общительные, знаешь ли.

В этот момент миниатюрная брюнетка встала со своего места, прихватив поднос, выбросила в урну нетронутый обед и удалилась, изящно покачивая бедрами.

— Они давно живут в Форксе?

— Нет, — тон голоса Джессики подразумевал «конечно, нет». — Они приехали с Аляски пару лет назад. Все они живут в семье доктора Каллена и его жены. Вместе, — она многозначительно подняла брови. — Я имею в виду Элис и Джаспер, Розали и Эмметт, понимаешь?

Похоже, об этой части жизни загадочной семьи Джессике хотелось поговорить подробнее, поэтому я постаралась перенаправить информационный поток.

— Они спортсмены или вроде того?

— Вообще-то нет, по крайней мере, ни в какие команды они не вступают, но ходят слухи, что они занижают свой возраст, поэтому не могут выступать на соревнованиях наравне с другими школьниками даже в выпускном классе. Говорят, Розали и Эмметт сбежали из дома, потому что им не позволяли быть вместе, и долго скрывались, а по другой версии, когда они жили на Аляске, Розали забеременела, и ребенка отдали на усыновление, поэтому они пропустили год или два. Так что они вроде второгодников.

Совсем отвлечь Джесс от любимого конька не вышло. Слушать эти сплетни было противно. Не удивительно, что эти пятеро не хотят общаться с другими.

— Если ты говоришь, что Розали и Джаспер — близнецы, как же тогда вышло, что она, второгодница, учится с ним в одном классе?

— О, — Джессика задумалась. Видимо, ей так хотелось верить в эти нелепые слухи, что она намеренно не замечала слепых пятен в история. — Ну, наверное…

— Наверное, люди просто придумывают всякую чепуху от скуки.

Интересно, что придумают обо мне? Дочь шерифа и его непутевой сбежавшей жены приехала лечиться от наркотической зависимости и лобковых вшей. Поморщившись, я покачала головой, стараясь прогнать беспокойство. В конце концов, что такого интересного могут выдумать о скучной мне? Особенно когда рядом живут красивые и загадочные Каллены.

Бросив сочувственный взгляд на дальний столик, я мысленно извинилась, что получу некоторую выгоду от того, что на их фоне обо мне быстро забудут. Я заметила, как самый младший по виду из Калленов снова посмотрел на меня, но тут же отвернулся.

— А как зовут парня с рыжеватыми волосами?

— О, это Эдвард. Красивый, правда? Говорят, доктор оттачивал на своих детях навыки пластической хирургии. Но с этим он явно перестарался, так что можешь даже не пытаться, он ни с кем не встречается. По-видимому, наши девушки недостаточно хороши для него.

В ее словах было столько обиды, что я невольно задумалась, не стала ли она одной из девушек, получивших отказ? Пытаясь спрятать улыбку, я опустила голову и прикусила губу. Снова посмотрев на дальний столик, я заметила ямочки на щеках у Эдварда. Он, улыбаясь, снова что-то говорил своим родным, хотя никто из них не смотрел на него. Повернувшись, он встретился со мной взглядом. Он смотрел слегка прищурившись, но с таким серьезным видом, словно пытался прочесть надпись, написанную мелким шрифтом у меня на лбу. Я машинально провела по лбу рукой, хотя и понимала, что ничего там нет. Его лицо приобрело разочарованное выражение, как если бы я стерла ответ на загадку, который его очень интересовал.

— Они, кстати, приемные.

— Кто?

— Да все они. Доктор и миссис Каллен еще очень молоды, и, когда они поженились, под опекой миссис Каллен уже было трое, как раз те, кто взяли фамилию доктора, а потом они усыновили и Хейлов.

— А они не слишком взрослые, чтобы их брали под опеку?

— Ну, так это сейчас. Они долго жили с миссис Каллен. Они, вроде, ее племянники или дальние родственники, оставшиеся без родителей. Что-то такое.

— Какая она молодец, будучи столь юной, взяла на себя заботу о трех детях. Не каждый на такое решится.

— Ну, наверное. Говорят, миссис Каллен бесплодна, — громко прошептала Джессика.

Подавив желание удариться головой об стол, я отвернулась от нее и увидела, как Каллены-Хейлы встали и удалились из столовой, двигаясь грациозно, как танцоры.

Следующим уроком шла биология. Вместе с одной из подруг Джессики, довольно тихой и молчаливой, я вошла в кабинет и подала формуляр учителю, мистеру Беннеру.

Кивнув, он неопределенно махнул куда-то в сторону левого ряда, где единственное свободное место было на последней парте, за которой уже сидел Эдвард Каллен. Удивительно, но его имя я запомнила. Странно, неужели у него нет напарника? Может быть, его сосед опаздывал или заболел? Споткнувшись всего один раз, я подошла к нему.

— Извини, здесь никто не сидит?

Эдвард поднял на меня взгляд очень странных, почти черных глаз. Его лицо выглядело озадаченным, словно он пытался вспомнить, где мог меня видеть, но ему это никак не удавалось.

— Не возражаешь, если я присяду?

Нахмуренные брови, наконец, приподнялись, пару раз моргнув, он ответил:

— Здесь сижу только я, — у него был красивый низкий голос, какой обычно можно было услышать на старых пластинках. — И ты можешь присесть, разумеется.

— Спасибо.

Я плюхнулась на свое место, надеясь, что не стояла только что с глупо открытым ртом и мне это только показалось. Сидеть рядом с ним было некомфортно, особенно чувствуя на себе его взгляд, от которого хотелось спрятаться под парту. Что ж, это объясняет, почему он сидит один. Странное ощущение тревоги было явно иррациональным, поэтому я постаралась стряхнуть его. Ох, да в конце концов, всего лишь красивый одноклассник. С чего вдруг это должно иметь такое значение? Мысленно презирая себя за трусость, я заставила себя сделать именно то, чего отчаянно не хотела — снова заговорить с ним, хотя в другой ситуации вряд ли поступила бы так.

— Ты Эдвард?

Он кивнул. Он видел нас с Джессикой в столовой, так что не было смысла притворяться, что я не знаю его имени.

— А ты Белла, — не вопрос, утверждение.

— Откуда ты знаешь?

— Все знают о приезде дочки шерифа, — улыбался он красиво, не дежурной глянцевой улыбкой. На щеках появлялись ямочки, от глаз разбегались лучики морщин, все его лицо преображалось. Хотелось улыбнуться ему в ответ. — Твой приезд взбаламутил целый город.

Я поморщилась. Внимания было чересчур много, и мне уже не терпелось вернуться домой и запереть дверь изнутри. Темой урока было деление клеток. Школьная программа Форкса несколько отставала от той, по которой я училась раньше, поэтому сегодняшняя тема уже была законспектирована в моей старой тетради, которую я решила продолжить, вместо того чтобы начать новую. Судя по непринужденной атмосфере в классе, мистер Беннер не слишком следил за дисциплиной. Это позволяло мне продолжить разговор с моим соседом, вернув ему шпильку.

— А вы приехали давно, но все еще остаетесь местной достопримечательностью.

Разумеется, они выделялись из толпы, но тот факт, что мне в первый же день пересказали сплетни о них, был показателен. Он снова улыбнулся, пожав плечами.

— Тебе это тоже грозит, привыкай.

— Я имела в виду… Почему ты назвал меня Беллой?

— Это ведь твое имя?

— Да, но Чарли, то есть мой папа, за глаза всегда называет меня Изабеллой, поэтому люди обращаются ко мне именно так. Никто никогда не называет меня Беллой, пока я сама не попрошу — слишком много вариантов сокращения бывает.

Эдвард снова пожал плечами и отвернулся. Беседы — не мой конек, но я все равно была горда собой, в первую очередь потому, что сумела подавить в себе необоснованно тревожное чувство. Видимо, страх первого дня и шоколада с черникой настиг меня с большим опозданием, как это часто бывало.

В кабинете работал кондиционер, хотя было совсем не жарко, да и постепенно отпускавшая меня тревога вызывала озноб. Я натянула рукава свитера на ладони так, чтобы выглядывали только кончики пальцев, и положила их на шею, под волосы, рассчитывая, что запас тепла переборет холод рук.

— Холод тебе не нравится, — послышалось слева.

Снова не вопрос. Не ожидая, что он опять заговорит со мной, я не придумала ответа, поэтому сказала правду.

— Не нравится, как и дождь. Не знаю, как можно их любить.

— Ты ведь знаешь, что Форкс…

— Да, знаю.

Как бы он ни собирался закончить фразу, вряд ли это было что-то новое. Форкс — самый дождливый город в мире? Город, где погода бывает просто в разной степени холодной? Хочешь заставить меня плакать?

— И все же ты здесь.

— Ну, может быть, в это же время какой-нибудь житель Вашингтона, наконец, перебрался южнее? Так мы и поддерживаем равновесие для отчета о внутренней миграции.

Шутка вышла на слабую троечку, но он все равно вежливо улыбнулся.

— Должно быть, причина была веская.

Я посмотрела на него, собираясь скормить ему версию о желании пожить в тишине, рядом с природой, подальше от большого шумного города, но не стала. У него было очень открытое лицо, он слушал с искренним интересом, не пытался произвести впечатление, показаться забавным или как-то манипулировать. Мы просто разговаривали, притом не слишком вежливо, но это в корне отличалось от всех моих разговоров за сегодня. Отчего-то мне захотелось сказать ему правду.

— Моя мама повторно вышла замуж.

Эдвард удовлетворенно кивнул, будто услышал подтверждение собственным мыслям.

— Понятно. И ты не поладила с отчимом.

Мне вспомнилось добродушное лицо Фила, и я улыбнулась.

— Вообще-то, нет. Фил классный. Не слишком похож на взрослого, но он отличный парень.

Он повернулся ко мне всем телом, нахмурив брови. Странные темные глаза настойчиво требовали продолжения моей скучной банальной истории.

— Фил, он бейсболист. В смысле, это его работа, он профессиональный игрок.

— Известный?

— Не думаю. Играет во второй лиге, но он часто в разъездах из-за работы. Мама оставалась со мной, но так скучала по нему, так что…

— Я понял, — он отвернулся к доске, похоже, утратив интерес, как только сделал для себя какие-то выводы. — Мать отправила тебя к отцу, чтобы путешествовать с новым мужем.

У меня вырвался смешок, заставив его снова повернуться ко мне. Для такого уверенного типа он слишком часто ошибался в предположениях.

— Совсем наоборот, она была категорически против. Мы даже крупно поссорились из-за моего решения уехать. Для нее это было сложно.

Это была правда. Первой реакцией Рене стало острое неприятие, пришлось долго уговаривать и убеждать ее, что такой выход из ситуации самый разумный, и в итоге она сдалась.

Красивое лицо Эдварда, выражающее одновременно непонимание и негодование, словно он был возмущен этим фактом, выглядело столь комично, что я тихо засмеялась, вполне ожидаемо не улучшив тем самым его настроение. Я решила дать пояснения, надеясь, что это сгладит мою грубость.