Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное

— Фил и Рене, они же влюблены. Поженились они недавно, и быть порознь им тяжело, а это совсем не обязательно, учитывая, что у меня есть здесь любящий отец, который был рад моему решению приехать.

Эдвард помолчал, обдумывая мой ответ.

— И теперь счастливы все, кроме тебя.

Снова утверждение. Похоже, этот парень не привык задавать вопросы. Ответы были ему более привычны, ничто его не удивляет, он все знает, всех видит насквозь. Видимо, он говорил со мной как с новинкой, в которой еще не успел разобраться и повесить ярлык, после чего я уже не буду представлять интереса. Мне не хотелось, чтобы на моей бирке значилось «несчастная жертва личной жизни матери».

— Я рада, что не являюсь источником несчастья для близких.

— Это не одно и то же.

— Какая разница?

— Просто это несправедливо, вот и все.

— Несправедливо? — какой странный взгляд на ситуацию. — По-моему, несправедливо было бы лишать Чарли семьи, потому что дочь променяла его общество на хорошую погоду. Или разлучать Рене с Филом по этой же причине, — теперь матери не требовалась моя опека, а другой причины у меня не было. — С Рене теперь все будет в порядке, Фил о ней позаботится. Он молодец, вообще-то.

Хотя и выбрал в качестве карьеры бейсбол, и играет во второй лиге. Я закусила губу, чтобы не сказать лишнего. Фил действительно славный и честно старается.

— А я могу пожить с Чарли хотя бы до колледжа. Я уделяла ему слишком мало времени в последние годы.

Эдвард засмеялся.

— Что?

— Ничего. Просто ты говоришь о родителях, будто это они твои дети, а не наоборот, и ты должна заботиться о них.

— Не думаю, что должна… но, когда любишь кого-то, это нормально — заботиться. Не важно, идет ли речь о родителях или о детях. Разве не так?

— Хммм… пожалуй, ты права, — Эдвард тепло улыбнулся.

— К тому же, это всего лишь дождь.

На миг я сама поверила, что главным минусом во всей этой ситуации была погода. Конечно, находиться здесь, вдали от места, которое я любила и считала домом, без единственного друга, мучительно пребывая в плену всеобщего внимания, было нелегко. В комнате мне было неуютно: без моих книг и расставленных то тут, то там безделушек я чувствовала себя в гостях. Но эти неприятности не напоминали о себе ежесекундно, в отличие от дождя, который стучал по крыше, мешая спать. Он превращал город в унылое серо-зеленое скопление промокших домов и деревьев, как в фильме ужасов, из которого не было выхода, проникал в ботинки и за воротник, заставляя все время мерзнуть, напоминая, что я не дома. Подумав, я решила, что ко всему смогла бы привыкнуть. Только не к холоду. Чертов дождь.

— Ты хорошо справляешься.

— С дождем?

— И с ним тоже.

В этот момент прозвенел звонок. Кривовато улыбнувшись мне, Эдвард забрал свою тетрадь и пошел к выходу. Он оказался довольно высоким, на целую голову выше меня, и хорошо сложенным, как пловец. Просто это было малозаметно, когда он находился рядом с мощными братьями.

Собирая свои вещи, я заметила, что желание забиться под камень утихло. Этот разговор странно успокоил меня. Без необходимости держать лицо, вежливо улыбаться и делать вид, что слушаю собеседника, я просто говорила правду и даже, кажется, не сильно жаловалась. Наверное, возможность высказаться было как раз тем, что нужно в этот момент.

— Привет. Ты Изабелла Свон?

— Белла, — в который раз поправила я, оборачиваясь к задавшему вопрос. Им оказался светловолосый парень, слегка злоупотреблявший гелем для волос.

— Я Майк. Какой у тебя урок дальше? Я могу проводить, если хочешь.

— Привет, Майк. У меня физкультура. Я знаю, где зал.

— У меня тоже физкультура! — казалось, он рад. Впрочем, не для всех ведь физкультура — тяжкое испытание. Надо прекращать ныть. — Идем?

— Да.

Как выяснилось, Майк и сам переехал в Форкс с юга. Десять лет назад его семья решила обосноваться здесь, открыв магазин товаров для туризма и активного отдыха. Родился он в Калифорнии и скучал по солнцу, но Форкс ему явно нравился, хотя, возможно, все дело в его характере. Он говорил обо всем в позитивном ключе и излучал жизнелюбие.

— Сначала непривычно, конечно, но тут классно. Все друг друга знают, как в старых фильмах, где люди здороваются друг с другом на каждом углу, — он изобразил, как приподнимает воображаемую шляпу, весьма натурально. — А еще снег! Рождество здесь потрясающее!

Я выдавила улыбку. Оказывается, мы вместе ходим на английский, но сегодня утром я его не заметила.

— Сожалею, что тебя посадили с Калленом.

— Что? Почему?

— Ну, он обычно не слишком дружелюбен.

— Правда? А мне он показался весьма любезным.

— Ну да, то есть он вроде, нормальный, но напарники от него обычно сбегают. Хотя не припомню, чтобы он кого-то обидел… — Майк замялся и резко сменил тактику. — В любом случае, жаль, что у меня уже был сосед. Но мы сядем вместе на английском.

— Договорились, — Майк казался приятным парнем, я была рада знакомству с ним.

Он свернул в мужскую раздевалку, а я пошла в зал на поиски тренера. Мистер Клапп, преподаватель, сообщил мне печальную новость, что физкультура в этой школе обязательна, в отличие от Финикса, но сегодня мне разрешили не заниматься. Я получила спортивную форму и присела на трибуны, в ужасе наблюдая за ребятами, играющими в волейбол. На следующем уроке мне придется присоединиться к ним, а это чревато последствиями для всех нас. До крайности неуклюжая, вынужденная брать в руки спортинвентарь в окружении людей, в спортивном зале я всегда обзаводилась только травмами и врагами.

Долгожданный звонок прервал мой приступ удушливого самобичевания. На улице наконец прекратился дождь, хотя ветер был прохладный. Пока я шла к зданию администрации, он охлаждал горящее лицо. Сдав формуляр с подписями, я, наконец, укрылась в кабине пикапа, откинулась на сиденье и, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Самое тяжелое осталось позади. И никто меня не съел. Некоторые знакомства были даже приятными. Наверное, Майк был прав: в маленьких городах есть свои плюсы. Мне оказали довольно теплый прием. Будь это школа подобная той, в которой я училась раньше, на такое не стоило бы рассчитывать. В бесконечном потоке людей меня бы там даже не заметили, хотя это звучит не так уж плохо.

В кабине было холодно. Включив печку, я приложила руки к решетке, ожидая, когда прогреется двигатель. Пикап ревел, заставляя людей оборачиваться, но мне этот звук нравился, он поднимал настроение. Выезжая с парковки, я заметила, как Каллены-Хейлы садятся в блестящий Вольво. Что ж, вполне ожидаемо. Я постаралась представить, как они ездят на одном из обшарпанных фургонов, стоящих на парковке, вроде того, на котором путешествовала команда Скуби-Ду, — их ведь тоже было пятеро, — и не смогла, слишком не реалистично, хотя эти мысли меня позабавили. М-да… Сижу хихикаю в машине сама с собой, нужно лечить нервы. Я заметила вопросительный взгляд Эдварда, стоящего возле водительского места Вольво. Вероятно, он тоже обернулся на шум. Я проехала мимо, видя в зеркале, как он проводил взглядом мой пикап.