Дамнар: Неведение

Я не помню, сколько длилось молчание. У времени есть очень интересное свойство нестись галопом и тянуться улиткой одновременно. Селяне начали вставать и подходить ко мне. Молча. Не сговариваясь. Первыми встали пожилые. Клали руки на плечи поднявшимся было молодым, заставляя сесть обратно, и шли, оставляя цепляющихся за них родных. Не сговариваясь. Не делая никаких особых знаков…

Священник хмурился и молчал. Собственно, правильно делал. Подал бы голос — я точно воспринял бы это за провокацию. Эти бестии умеют завладеть умами так, что и кнехтам не снилось. Одна только инквизиция Вириди Хорта чего стоит, да и здесь начинается нечто подобное. Человек вообще существо внушаемое. Видимо, им тоже нужна своеобразная опора. Иначе не развелось бы столько религий. Но не суть…

Я был весь как туго сжатая спираль. Не понимал. До сих пор не слишком понимаю, как я тогда сдержался. Хотят напасть? Тогда почему так медленно и открыто? Зачем тогда идут и женщины? Стеной встать? Ну глупо же — импульс, и нет их… Может заранее договорились о чем, и потому все отмалчиваются?

— Из нас, кого хочешь зарежь, только семьи не тронь…

Я не помню, кто именно это сказал. Да и неважно. Мысли у них явно сходились. И в глаза мне смотрят. А я не знаю, кровавые они тогда были, или нет. Как я не взорвался тогда от бури в разуме? Сказать, что я был в смятении — ничего не сказать. Нет, я им не верил, хоть и очень хотел. Мечтал, чтобы они набросились! Итернитасу всё равно, каким образом пришла смерть — разница лишь в предварительной боли. Но пытать-то я и не собирался. Зачем мучить, если и так всплеск энергии будет большой. Но они просто стояли и молча смотрели. Даже, наверное, не глаза. Куда-то глубже.

А я мечтал оглохнуть и не слышать их молчания и тихой скорби их родных.

Не удержались, шарахнулись в сторону, когда я приблизился к ближайшей жертве и прикоснулся к её разуму. Не знаю, что именно я искал. Как найти подтверждение благих намерений? Зато удалось расслышать проповедь целиком. Удивил, священник, правда удивил. Как много зависит от контекста и вкладываемого смысла. И да — добровольная жертва. Слышал, но никогда не видел. Как-то не довелось. Или не замечал.

Ой, а мужик-то удивился, что жив остался, хоть и не удержался на ногах! Мне было не до деликатности — я уже схватился за следующего: ближайшего. Остальные «жертвы» непонимающе смотрели на меня, бессистемно хватающего их земляков поочередно, и переглядывались. Но я пока все еще никак не мог решиться. Где подвох?

— Князь, может, ты спроси? Что ищешь, авось подскажем?

Это Всемир опять голос подал. И смотрит так… Ну, перед ним явно неприглядная картина. Я боюсь представить, насколько растрепано и безумно я тогда выглядел. Я достаточно за свои почти пару веков перевидал, чтобы удостовериться, что при должном умении и желании любой взгляд на лицо нацепить можно. А взирающий ещё и наполнит его необходимым или приятным для себя смыслом. Как хочется иногда верить, что тебя понимают, и искренне хотят помочь… Да только как я задам вопрос? Что я ищу? Не знаю! Возможно, надежду. Но так ведь им не скажешь…

Я после этого вопроса остановился тогда… Помню, сцепил руки на затылке и непроизвольно рычал. Вот ещё одна особенность организма, с которой я до сих пор не разобрался. То есть, зарычать зверем нарочно я могу и, так сказать, умею… А вот на эмоциях это лишним бывает. Имею в виду, когда рычать не надо бы — все равно рычишь, а это неудобно. Окружающие пугаются, хоть я этого и не хотел. Неважно. Опять отвлекся.

Вопрос задал, почти как и зарычал тогда. Неосознанно. Будто в полусне проговорился.

— Теперь, небось, слова свои назад возьмешь?

— Отчего ж? Пока живы. И есть ради чего жить… Поступать надо по-человечески. Я так считаю. И они, — он кивнул на своих земляков, — также считают. А вот что ты решил — мы понять не можем.

А я и сам понять не могу. Как это — по-человечески? Я же не человек. И Джастин не человек, хоть к ним и тянулся всегда. Понимаю только, что не хочу. Не хочу я смертей! И кадавров видеть не могу. Тошно от себя же. И молиться уже готов, только некому, чтобы Джастин выкарабкался… А я тут время теряю. Драгоценный ресурс… Невосполнимый. Как и жизнь.

Я тогда очень резко дернулся в сторону — подскочил к Вилфреду. Надо признать, «жертвы» дернулись за мной, явно намереваясь остановить. Скорее всего подумали, что я к их семьям направился. Но ладно. То, что они все-же не безвольные овцы, и при случае в бой вступить могут меня почему-то успокоило что-ли? Не совсем то слово… Видимо, просто убедился, что это не Эйлерт им мозги промыл с покорностью и прочими «полезными» для общества постулатами… В общем, Вилфред их сам жестом остановил, до того, как его коснулся. Повзрослел парень, а я и не заметил. Но сейчас это и не столь важно.

Когда я его, наконец, отпустил, он немного позеленел. Не нарочно в его разуме так долго копался, но мне слишком многое надо было узнать. Краем случайно зацепил воспоминания о девке, но не стал смотреть — виновата или нет, предательства всё равно не прощу. Не до неё было. В общем, достойную смену себе Олаф вырастил. Надо будет отпустить друга в родные края, если пожелает, подальше отсюда… Опять отвлекся.

Вилфред указал на несколько волков. В их разуме я тоже порылся, благо идти никуда не пришлось — все рядом. Вернулся к «жертвам», проверил оставшихся… Дети уже успели к этому времени успокоиться. И вообще стало как-то легче. То есть, я всё также паранойил по-прежнему. Не за себя — за Джастина. Решился попробовать принять предложение старосты. В конце концов, остановить или убить человека я всегда успею — реакция позволяет. Да и глаз не спущу.

А за всеми этими метаниями я и не заметил, как Итернитас переключился с весселя на мои эмоции. И, очень похоже, что селяне, и в особенности дети, его тоже подпитали. Он ещё не до конца отступил, но жрал меня значительно медленней и гораздо более тонкими нитями. А значит, острая необходимость в энергетическом всплеске отпала. Во всяком случае, на время. Как же у меня от сердца отлегло… Но надо было уже действовать. Хоть тут время я и выиграл, в другом я его нещадно транжирил. Теперь мне удалось взять себя в руки.

Бумагу и перо мне выдал Эйлерт. Кольцо для оттиска у меня и так всегда с собой. Тоже, кстати, отец настоял, чтобы я приучился и венец этот чёртов, и ключ, и некоторые кольца с собой таскать. Сам я не люблю эти побрякушки, но положение, как говорится, обязывает. Пока дал инструкции Вилфреду, пока он с письмом к совету магов ушёл за Олафом, пока я давал инструкции волкам, вновь ребенок попытался добежать и обнять кадавра. Кажется, это была последняя капля.

— Всемир, мертвецов я сейчас выведу на кладбище и отпущу. Прощайтесь, хороните… Или сожгите… В общем, делайте как ваш обычай велит…

Он мне ещё что-то говорил… Но я не помню. Какое же облегчение, что я, наконец, перестал и держать! Меня даже потряхивать начало, я руки на груди скрестил, чтобы дрожь унять. Вероятно, староста расценил этот жест как-то по-своему, поскольку встревожился и замолчал. Но мне уже было не до него.

Как только на пост заступил Олаф, я увёл из костёла первого селянина. Предупредил во всеуслышание о всех возможных последствиях действий, которые я могу расценить враждебно, и повёл…

Как же я дергался! Нет, я осознавал, что человек, шедший передо мной обречен в случае, если выкинет какой-нибудь финт, в особенности, если это будет касаться брата. Тогда уже меня сомнения гложить бы не стали. Но тут я удаляюсь от целого скопища людей и волков, и не оставляю ни одного надзирающего, с которым бы имел ментальную связь! Я тогда еще подумал, что надо б найти какой-то иной, менее энергозатратный способ наблюдения… Но это всё потом.

Я, честно, пытался заглушить паранойю и мыслить разумно. Всё-таки Олаф уже сто раз доказывал, что он Джастину друг. И его стая к нему чуть ли не как к батьке родному относится — не должно быть проблем. Вроде и люди всё поняли, и даже сами помощь предложили… Да и что они сделать-то смогут? Сбежать? Вступить в схватку с волками? Объединиться с волками против меня? Убить Олафа?

Мы уже почти дошли до лаборатории, когда я об этом подумал. Вот, бес его, вовремя… Надо было хоть парочку кадавров всё же оставить. Но Кэйа внутри. Людей же они не тронут? Хотя, кого я обманываю? Не трогал бы человек человека — не случались бы между ними войны и смертоубийства, не говоря уже о всем прочем. Но поворачивать было поздновато. Да и Джастин вот-вот мог уже проснуться.

Первую «жертву» я провел в ледник второпях. Даже не вспомнил о том, что человеку там холодно. Зато спускал его в подземелье почти в бессознательном состоянии — чтобы дорогу гарантированно не запомнил. И когда кровь переливал, всё время был как на иголках. Надо отдать мужику должное — держал лицо и даже лишнего по сторонам не глазел. Правда, когда приводил второго, я уже убрал из ледника колбу со светом. Зато вспомнил про тёплую одежду, и второй хотя бы не замерз. Мда…

В общем, первого я оставил, погрузив в сон, отогреваться на кухне — всё равно на ватных после кровопотери ногах быстро не походишь, а я торопился назад. Свежая кровь телу Джастина понравилась явно больше, чем остывшая из кувшинов. Собственно, не удивительно — мне самому тоже больше нравится, что говорится, с куста… Это я к чему — кончики чёрной сетки сосудов посветлели и несколько истончились. Этого было еще недостаточно, чтобы говорить об исцелении, но хотя бы у процесса распространения заразы начался регресс.

В церкви было всё спокойно. Правда, расслабиться мне это не помогло. Да и люди переполошились, не увидев со мной первого добровольца. Я не стал ничего изобретать, с порога успокоил, что тот цел и отсыпается… В общем, я заметил на подоконнике дохлую муху. Не бог весть что, но в качестве ушей сходится. Не в смысле обычных ушей — у мух все же организм устроен иначе. Но это мертвечина, к которой можно было привязать тонкую энергетическую нить на постоянную прослушку. Будет постоянно галдеть в голове — как с человеческими кадаврами приглушить не удастся… Но все же это было лучше, чем ничего.

На втором добровольце регенерация Джастина вроде бы запустилась. Медленно. Ну очень медленно… Ничего, скоро уже освободится Октавио, и получится её подстегнуть. Увы, на поврежденном разуме это пока никак не отражается. Но я в любом случае уже отправил Вилфреда на пегасе к магам, так что… Остается дождаться их ответа.

Ну и, собственно, когда я повел второго, велел откопать Мавку. Флаум уже безуспешно искал след сатира… Уверен, что рогатый пропал не просто так. Может быть он, конечно, утоп в болоте, поскольку след обрывается там рядом, но странно…

На третьем добровольце сделал небольшую перестановку. Кэйю с дочерью и двух волков отправил к Силавии и отсыпающимся донорам. Теперь в моем мозгу появилось ещё две нити. От засушенного паука на шкафу в комнате Олафа и от прихлопнутой моли на кухне. Благо, от этих двух более-менее тихо, иначе совсем бы крыша поехала, наверное. Люди в церкви затеяли склоку на почве всего происходящего, что тоже вполне понятно и ожидаемо. Но Всемир с Эйлертом и Олафом уговорили их успокоиться и подождать. И, судя по всему, селяне начали готовиться ко сну, так что вскоре мне стало ещё чуть легче. Если так и дальше пойдет, и никто заразу не подхватил, вскоре отпущу всех по домам. Наверное. Сначала разберусь с Джастином.