Это всё для меня…

На Страстной

Папа с мамой ушли на работу, а бабушка стоит в кухне и молится перед иконами на стене.

На улице пасмурно и скучно. В доме голо, окна без занавесок. Их сняли стирать, будут убираться к празднику.

Мы с Олей наблюдаем за бабушкой, а потом сами встаем рядом и начинаем кланяться и креститься, как умеем. Бабушка сначала старается не обращать на нас внимания, а потом не выдерживает и смеётся: «Уйдите, на грех навели». Видимо, уж очень потешно и неумело мы это проделываем.

Нам уходить не хочется, и, поняв, что бабушка не сердится, мы перестаём относиться к этому серьёзно и начинаем паясничать.

Баба Надя строго шикает на нас: «Будете баловать, Боженька накажет».

Угрозу эту мы уже слышали, и действует она мгновенно. Мы притихаем. Молча смотрим, как бабушка кладёт поклоны и шепчет: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми…» Читает молитву, осеняет себя крестом, кланяется и долго повторяет: «Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, помилуй…» Она закончила, и мы, как обычно, просим: «Баба, дай Боженьку поцеловать».

Бабушка встаёт на табуретку и снимает с гвоздика на стене маленькую иконку Николая Чудотворца и небольшое, но тяжёлое медное распятие. «Вот вам Святой Николай Угодник», — говорит бабушка. Нам очень нравится эта иконка, она из финифти, будто фарфоровая, в нежных розово-голубых тонах. Святитель Николай Чудотворец на ней в нарядном богослужебном облачении, на голове митра. Мы целуем икону и прикладываемся к прохладному медному кресту, на котором распятый Иисус Христос. Бабушка объясняет нам: «Боженьку к кресту гвоздями прибили». Нам жалко Его, но она утешает, рассказывая, что Боженька, которого зовут Иисус Христос, воскрес, поднялся на небо, теперь ему не больно, и он смотрит на нас оттуда и всё видит и всем помогает. «Вот только баловников не любит», — добавляет она и показывает нам, как надо правильно класть крестное знамение. Мы старательно крестимся и снова целуем распятие и иконку.

Бабушка говорит нам, что сегодня смеяться и баловать нельзя — грешно. Начинается Страстная неделя. Христос мучается. Ему на голову наденут терновый венец с колючками, а потом прибьют ноги и руки к кресту.

Она велит нам сидеть тихонько и не шуметь: «Книжки посмотрите, порисуйте, а я пойду трубу печную чистить. В кухню не ходите, вымажетесь в саже». Но нам интересно, и мы смотрим, как бабушка закатывает рукава, обвязывается платком, оставляя одни глаза и нос, подставляет к печке лесенку, отодвигает задвижку и, взяв в руку старый веник, лезет в печную трубу и шарит там. Чистит. На шесток густо падает сажа. Щёки, нос, руки у бабушки — всё чёрное. Она слезает с лестницы, сметает сажу с шестка в ведро и идёт к умывальнику, сморкается, моет руки. Мы подсказываем: «Баба, а нос-то, а щёки?» — «Знаю, не подходите ко мне, перепачкаетесь, потом не отмоешь вас». Бабушка убирает в кухне, выносит вёдра, моет пол. «Ну вот, а завтра отец печку побелит, и будет красота», — говорит она, немного отдышавшись. Мы с Олей идём рисовать.

После обеда, управившись с делами, бабушка кладёт на стол свою книгу, надевает очки и начинает читать по складам. Мы тут же подскакиваем к ней, и она показывает нам картинки: Христос, распятый на кресте, в терновом венце на голове, такой измученный, что хочется плакать, так Его жалко… Зато на другой Иисус Христос весь в сиянии, стоит у гроба, а позади него убегающая прочь перепуганная стража. Немного в стороне красивый белокрылый ангел видит всё это и радуется. А потом ещё картинка: Иисус Христос стоит на лёгком облачке, баба Надя читает по слогам «Вос-кре-се-ние Христ-то-во». «Воскресение Христово», — повторяет она и объясняет нам: «Христос воскреснет, и будет Пасха — самый-самый большой праздник».