Это всё для меня…

***

Сегодня, 31 декабря, мама приходит необычно рано и сразу начинает собираться на новогодний вечер, который у них по традиции устраивается на работе. Папа ещё не пришёл, и она волнуется: не опоздать бы к началу. У них намечается торжественная часть, праздничный стол и танцы под оркестр. Мама надевает чёрное с мелким рисунком платье, оно немного переливается, и нам с Олей очень нравится — настоящее новогоднее. Примеряет туфли на высоком каблуке. Такая нарядная, красивая мама!

Приходит папа, быстро надевает свой единственный выходной костюм, галстук, а на ноги — летние кожаные ботинки на тонкой подошве: не пойдешь же на новогодний вечер в валенках или бурках. Мама предлагает взять с собой ботинки и переобуться — нельзя же в такой обуви на мороз выходить, но папа неумолим и всю дорогу до трамвайной остановки (мы видим в окно) скользит в своих кожаных ботиночках, рискуя упасть, а мама его поддерживает. Бабушка провожает нарядных родителей за ворота и возвращается в уютную тишину прибранного к празднику дома, к притихшим внучкам: «Ну что около ёлки-то не играете, давайте включим огни». В тёмной комнате зажглась всеми разноцветными огоньками наша огромная ёлка. Мы не знаем, как играть около ёлки. Я ложусь на пол, подлезаю под еловые ветки и вижу, как зелёненький огонёчек освещает мою любимую ёлочную игрушку — тонконогого оленя, искусно сделанного из ваты, с красивыми ветвистыми рожками; как будто он в еловом сказочном лесу, тоже освещённом зелёным огоньком, так красиво и загадочно. Мне не холодно в эту морозную новогоднюю ночь, ведь в сказке всё необычно — уют дома и новогодний лес, всё переплелось, перемешалось, как будто мороз кругом, а мне не холодно, я в зимнем сказочном лесу…

Утром просыпаюсь от запаха маминых духов. Захожу в комнату родителей — они спят, вернулись поздно ночью. У мамы на губах плохо стёртая помада, волосы рассыпаны по подушке, вдыхаю запах духов и какой-то незнакомый запах от их праздничной одежды. Подхожу к столу, а там — две маленькие фарфоровые кружечки салатового цвета с белыми горошками, а в маленьких кружечках стоит по куколке. Я зову Олю, мама просыпается, упирается локтём в подушку и смотрит на нас: «Это вам Снегурочка принесла и по кружечке, и по резиновой куколке. Оле — мальчика, зовут его Андрюша, а Тане — девочку, зовут её Светлана». Оля показывает под ёлку — там в бумажных пакетах гостинцы от Деда Мороза. Раскрываем пакеты: на дне — маленькая пачечка печенья, два грецких ореха, ириски «Золотой ключик» и «Тузик», холодилка, тоненькая в нежно-розовой обёртке — «Театральная», три шоколадных конфеты: «Ласточка», «Радий» и «Чио-чио-сан», в уголок забилось маленькое яблочко. Мы не умеем выразить своего восторга, а только перекладываем гостинцы из пакетов на стол и со стола обратно в пакеты. «Из пустого в порожнее», — как говорит бабушка. Потом берём своих резиновых маленьких куколок и идём гулять.

А вечером мы с мамой вдвоём, почему-то без Оли, на трамвае поехали в город, где напротив Горсовета стояла большая наряженная бумажными игрушками ёлка, а рядом с ёлкой стоял ватный Дед Мороз, который был как раз с меня ростом.

У меня уже замёрзли руки и ноги, снег запорошил мамину шапку и воротник, а я всё не хотела идти домой, расставаться с праздником, с украшенным городом, с этим вечером, с огромным ватным Дедом Морозом в больших коричневых варежках.