Офисная война

— На моём выпускном я был пьян.

— Я тоже. Пьяная и счастливая. Нет: пьяная, без достоинства и счастливая. Грета всучила мне толстовку с надписью «напитки за мой счёт», а затем заставила меня произносить тосты за каждого встречного.

— Какие нежные дилетанты. Я выпускался в Венеции во время Карнавала.

— И что?

— Я продекламировал историю своей жизни, написанную моим лучшим другом, будучи покрытым конфетти и карнавальной пеной.

— Боже мой! Ты? Такой организованный и аккуратный, как ты?

— Ещё к моей руке основательно приклеили скотчем самое плохое столовое вино из супермаркета. К концу первого абзаца я улетел. В конце вечера я скатился в фонтан Кампо Санта-Маргерита, чтобы отмыться и прийти в себя. В феврале!

— Я просто не могу представить тебя. И моя сестра тоже. Джоя выступает против алкоголя. Она запрещала его на всех своих вечеринках. Это объясняет, почему у неё не так много друзей.

— Слава богу, в этом ты на неё не похожа, — отвечает он, задумавшись. И тут он замирает в удивлении.

Эдоардо поворачивается, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются на скромной кухне моих родителей, я чувствую в воздухе электрический заряд, обещающий молнию и бурю.

«Он так хорошо умеет вводить в заблуждение, что, если бы я не собрала позорное количество доказательств, влюбилась бы не сходя с места».

— Ты собираешься остаться надолго? — спрашиваю я, и сама не знаю, откуда у меня этот голос.

— Пока твои родители не выгонят меня из дома.

— Должно быть, это довольно большой скачок вниз от твоих мега роскошных дворцов в лагуне до обычного дома в пригороде Милана.

— Я с лёгкостью адаптируюсь, — отрицает он одними губами

— Ты серьёзно хочешь остаться? — уточняю я.

— Разве я выгляжу менее чем серьёзно?

Сейчас? Мне кажешься… невозможным.

— Ты более неразборчив, чем подпись моего терапевта, — поддразниваю его.

Эдоардо прикусывает нижнюю губу. Снова смеётся.

«Твою ж мать!» Когда он так делает, на остальном мире теряется фокус.

Такое не должно происходить.

— Камилла, Эдоардо. — На кухне появляется отец и ставит пустой поднос на стойку. — Всё хорошо?

Эдоардо выныривает первым из странного защищённого пузыря, в который мы погрузились. Но спасибо большое, это несложно, когда не чувствуешь ничего настоящего.

— Абсолютно, синьоре. Ваш дом прекрасен. Не говоря уже о вашей семье.

— Это очень мило с твоей стороны, — говорит папа. — Моя жена, хотя я не знаю, как долго она будет оставаться таковой, сказала мне, что вы коллеги.

— Папа! — упрекаю я.

— Что я сказал?

На кухню приходит и мама. Она избавляется от ещё одного подноса. Отец, в режиме полного согласия, хватает её за бёдра и притягивает к себе.

Когда я вижу их такими едиными, в груди сжимается от эмоций.

Даже если они ссорятся девяносто девять процентов своего времени, родители построили настолько прочные отношения, что тот крошечный процент, который остался, способен поглотить все удары, борьбу и кризисы и сохранить их друг для друга.

— Как дела на работе, ребята? — спрашивает мама, окружённая объятиями отца.

— Тебе комфортно в Videoflix, Эдоардо? — вмешивается папа.

Мы оба напрягаемся. Тернистая тема.

Умираю от любопытства и желания узнать, как он справится с этим.

Эдоардо откашливается.

— Это замечательное место, сейчас я не могу желать ничего другого. Все очень милы и благожелательны. Особенно…

Он выдерживает тактическую паузу и корчит мне гримасу сообщника, понимая, что находится в центре внимания.

— Ваша дочь — самая талантливая, подготовленная, искренняя и уважительная коллега из всех, что у меня были. Она умеет расположить к себе окружающих и никогда не позволяет трудностям выбить её из колеи. Она — необыкновенная женщина, блестящая и редкая, как драгоценный камень. Когда кто-то произносит слова «прекрасный человек», моя первая мысль обращается к ней.

Эдоардо одаривает меня уничтожающей улыбкой и восхищается ядерной катастрофой своих заявлений.

Мама даже не пытается сдерживать свои эмоции, а отец… растерян. Проклятие, я проиграла. За тридцать секунд он очаровал двух самых важных людей в моей жизни.

Отличная работа, Эдоардо.

«Ты не мог ударить и потопить сильнее».