Молитва Босса. Часть 2

Глава 16

— Я пойду сама, — мой голос звучит не так решительно, как хотелось бы. Но Лазарро позволяет мне это. Он опускает руку и отходит в сторону, чтобы я поднялась из кресла. Если бы он знал, насколько это сложно сделать. На секунду у меня кружится голова, но я выставляю руку вперёд, чтобы он не прикасался ко мне. Не сейчас. Я слишком обескуражена, разбита и пуста внутри, чтобы позволить ему вновь наполнить моё сердце чёртовыми надеждами. Это попросту нечестно. Тем более я в своём положении стараюсь не забывать, что хоть у меня и начался второй триместр, но и моей жизни, и жизни ребёнка всё ещё угрожает опасность. Я бы пережила, если бы это был кто-то на стороне, но стать убийцей собственного ребёнка не хочу. Я и так являюсь причиной смерти троих детей. Думаю, с меня хватит.

Мои ноги едва двигаются, рядом идёт Лазарро, и мы спускаемся вниз. Нас встречает мрачный Итан и вглядывается мне в лицо. Но вряд ли он может что-то разглядеть, поэтому его взгляд угасает, и он сухо кивает Лазарро.

— Всё готово, Босс.

В гробовом молчании мы идём дальше и оказываемся в подвалах. Сворачиваем к третьей двери по правую сторону коридора, и моё сердце падает вниз. Когда я вижу избитое женское тело без одежды, растянутое на дыбе, то горькая усмешка появляется у меня на губах. Останавливаюсь у стола и, сложив руки, облокачиваюсь на него. Пусть думают, что я бессердечная сука, но для меня сейчас главное — не рухнуть без чувств. Больно. Очень больно. И даже не из-за Изабелл скривившей своё лицо, увидев меня, а из-за того, что всё можно было предотвратить заранее. Но на то мы и обычные люди, опасающиеся реакции других. Мы боимся быть отвергнутыми из-за ошибки, которую совершили в прошлом. К сожалению, у каждого из нас есть скелеты, которые мы прячем у себя в шкафу и никогда не собираемся показывать их даже тем, кого любим. Это страшно. В принципе, я не такая уж и честная женщина. В данный момент я принимаю свои мысли и решение никогда не рассказывать Лазарро о ребёнке. Нет. Мой ребёнок не должен знать своего отца и того, насколько он жесток даже к его матери. Я не повторю прошлого. Никогда. Всё будет иначе.

— Думаешь, она простит убийцу своего отца? Вряд ли. Ты уже всё потерял, Лазарь. И это так смешно, — ехидно хрипит Изабелл.

— Она знает. Так что, тебе её не удивить. А что касается потерь, пока жива Белоснежка, я всегда буду в выигрыше. Но твоё время пришло. Есть желание раскаяться, попросить прощения или дашь нам, как и раньше, только мне и Белоснежке, наблюдать за смертью предателя? — в том же духе спрашивает Лазарро, улыбаясь ей. Боже, как же я ненавижу, когда он начинает играть в Босса. Это противно. Мне уж точно от этого легче не станет.

— Она сдохнет. Они до неё доберутся, и она сдохнет у тебя на глазах, как твоя мать. Тебе не привыкать видеть такое, ублюдок. Я счастлива, что она тебя кинула. Ты ей больше не нужен. Ты… — крик раздаётся по всему пространству комнаты наказаний, когда Лазарро злобно надавливает на рычаг, и тело Изабелл вытягивается.

Я, конечно, должна пищать от восторга, что всё закончилось с этой женщиной, и она больше не будет пытаться меня убить, вставлять палки в колёса Лазарро, подставлять людей и причинять боль, но почему-то не пылаю от счастья, видя её такой. Хотя Изабелл изрыгает проклятия и даже сейчас обливает грязью меня и Лазарро, желая нам обоим сдохнуть и наблюдать за смертью друг друга, мне всё же становится жаль её. Просто жаль, потому что женщин, да и не только их, люди и общество могут загнать в ловушку своей же низкой самооценки. Так было и со мной. Не было у меня ничего из того, что я имею сейчас. И я горжусь собой. Пусть я была не всегда разумной, совершала ошибки, но не врала людям о том, что думаю о них, не убивала просто так, не ненавидела себя и не думала, что смерть другого человека сделает меня лучше. В данный момент я ловлю себя на мысли, что мне противно и гадко наблюдать за этим. Конечно, Лазарро хотел, как лучше. Только он не в курсе, что это ничего не меняет.

— Белоснежка…

Оставляю удивлённый возглас Лазарро у себя за спиной и выхожу из пыточной. Я толкаю дверь другой комнаты и включаю там свет.

— Какого чёрта ты ушла? Я не первый раз делаю это, и ты должна увидеть, что она сдохнет, — возмущаясь, говорит Лазарро.

— Думаешь, это вернёт нам всё то, что уже потеряно? Вернёт моих племянников? Вернёт Пабло? Вернёт доверие между нами? Нет. Увы, нет. Ты слишком долго тянул. Ты мог рассказать мне это раньше, — печально произношу, бросая на него взгляд.

— Ты шутишь? Рассказать, что я убил человека, которого ты боготворила? Не глупи. Ты бы меня возненавидела. Ты бы никогда не простила меня. У меня не было выбора…

— Был. Выбор есть всегда. Ты должен был быть со мной честным, а сейчас это уже не имеет никакого значения. Прости, но я не хочу смотреть на это. Ты убиваешь её таким способом не для меня, а для себя. Думаешь, выбрав дыбу и убив её у меня на глазах, я стану смеяться и хлопать? И вновь буду верить тебе? Прощу тебя? Нет. Можешь просто выстрелить в неё. Смерть Изабелл ничего не улучшит и не ухудшит. Это факт. Прости, что разочаровала.

— Я это делаю для тебя. Чтобы показать, что я слышал и слушал тебя и я… не хотел. Правда. Я не вру тебе, Белоснежка. Я не намеревался убивать твоего отца. Даже не думал, что растеряюсь как мальчишка! Я растерялся! Я! Думаешь, я не злился на себя? Думаешь, не хотел всё прекратить? Но вспомни, в каком ты была состоянии? Я боялся, что тебя это добьёт! Я врал, защищая тебя! Но я не врал там, в Испании. Не врал в том, что хочу быть с тобой. Ты моя. Я твой. Всё. Это всё, что нам нужно. — Лазарро тянет ко мне руки, но я уворачиваюсь и мотаю головой.

— Да что, мать твою, с тобой не так? Почему сейчас ты решила отказать мне, если сама обо всём догадывалась? Ты знала, что я бы никогда по своей воле не причинил тебе боль! Никогда! — кричит он, и я скептически выгибаю бровь.

— Ладно, я был мудаком и таким же останусь. Я не могу измениться. Пытался. Я не умею быть Карлом. У меня паршивые гены и такой же характер. Но ты здесь. Я выбрал тебя на той чёртовой улице и всегда буду выбирать тебя. Ты тоже меня выбрала. У тебя была возможность выбрать другого. Была. Но ты пошла со мной. Ты пришла ко мне ночью, потому что я был нужен тебе. Так в чём сейчас проблема? Всё. Я признался тебе в том, чего боялся. Мне было сложно. Я долго терпел. Ты ни хрена не знаешь, что я пережил! Ни хрена! Ты думаешь только о себе! Никому и никогда нет дела до меня! — Лазарро со злостью ударяет кулаком по комоду, отчего он шатается и грохочет.

— Что ещё ты хочешь от меня? Что? Я не понимаю! Я защищал тебя! Я спасал тебя! Это был я! Я совершаю ошибки! Я живой, мать твою! Я же живой! Но вы все думаете, что у меня не кровь в венах, а дизель! Я не умею страдать! Я не умел! Не умел! Я был мёртвым! Каждую минуту своей грёбаной жизни! Так что сейчас? Что… ещё ты хочешь от меня? Я здесь и предлагаю тебе быть со мной. Я всё решу. Всё. Теперь никто мне не помешает. Ты всегда принадлежала мне. Ты не можешь вот так смотреть на меня! Я тебе не безразличен! — Лазарро подскакивает ко мне и хватает за плечи. До боли стискивает их, а я снова и снова открываю для себя другого человека. Я и, правда, не знаю, что творится у него в голове и груди. Есть ли у него сердце? Готов ли он на будущее вместе со мной? А что делать с ребёнком?

— Не ври, что всё закончилось. Лучше не ври мне, Белоснежка. Я ненавижу, когда ты поступаешь чисто из принципа. Мне нужна правда прямо сейчас. Я хочу тебя и дальше в своей жизни. Хочешь ли ты меня? Ты откажешься от семьи Басьено? Ты дашь мне то, чего я был лишён долгие годы? — Его взгляд бегает по моему лицу, и мне резко становится плохо. Мои нервы сдают. Я больше не могу быть сильной и выносливой. Не могу подвергать себя риску. Не могу слышать очередные глубокие слова и обещания, а потом вновь разочаровываться. Не могу поверить ему…

Перед глазами всё быстро начинает вращаться. Чувствую, как подкашиваются ноги, и с тихим стоном я заваливаюсь назад.

— Белоснежка.

Слышу удивлённый голос Лазарро. Он обхватывает меня за талию и вместе со мной оседает на пол. Тошнота подкатывает к горлу, и я покрываюсь холодным потом. Я пытаюсь бороться со слабостью. Лазарро бьёт меня по щекам, но меня словно утягивает в темноту, и я дерусь с ней. Не сейчас. Чёрт, не сейчас. Я не могу прямо в эту минуту рассказать ему о ребёнке и о том, что мне плохо, и это нормально. Это стресс, а я стала более чувствительной эмоционально.

Мои рваные вдохи срываются с губ, с усилием приоткрываю глаза.

— Ничего не говори. Ты ещё очень слаба. Тебя рано выписали из клиники. Я договорюсь, и ты получишь лучшее лечение. Я позабочусь о тебе, Белоснежка.

Вспышка воспоминаний появляется в голове, когда Лазарро касается пальцами моего лица. Я как будто кукла в его руках, его обожаемая игрушка, и он гладит её. Он без ума от неё и не может остановиться. Он прижимает её к себе и целует в макушку. Крепко обнимает. А я? Я же прихожу в себя и знаю, что сильно люблю его. Всё стало слишком сложным для моего понимания. Я просто опустила руки и решила больше не бороться. У меня не было цели. А сейчас? Сейчас я сама не знаю, есть ли она. Но чувствую тепло в груди, ощущаю руки Лазарро и любовь к нему. Мне становится значительно лучше, но я не могу точно сказать, готова ли вновь рисковать всем, ради него. Готова ли подвергнуть себя опасности, когда он догадается о ребёнке, или я сама расскажу ему о нём. Но надежда есть.

— Ты был в больнице, — шепчу, прижатая к его груди.

— Конечно, я был там.

— Почему ты тянул? Почему не рассказал мне раньше? Я бы поняла…

— Не издевайся. Ты бы не поняла. Ты бы возненавидела меня, как в тот день, когда я сказал тебе о племянниках. Это снова подтвердило мои мысли о том, что я всё сделал правильно. Мне нужно было знать, что ещё запланировала Изабелл. Действует ли она сама, или кто-то помогает ей. А потом… сегодня стало насрать на всё. Даже если она и знает, кто тебя проверял, то это не стоит боли. И решил, что лучше расскажу тебе о том, что убил твоего отца своей жестокостью, ненавистью и яростью, чем в один день мне сообщат, что я не успел. Это всё того не стоит. Не стоит тебя. До меня это дошло только сегодня. Я живой, понимаешь? Живой. Я совершаю ошибки. Делаю необдуманные поступки. Злюсь. Я псих. Эгоистичный подонок. Одержимый ублюдок. Но во всех своих состояниях я знал, что ты моя и будешь меня ждать. Снова ошибся. Ты пошла дальше, без меня. Это так хреново. Я не отпускаю тебя. Не хочу. У меня не было секса. Мне даже никто не сосал. А это для меня показатель. Мне не нужен секс. Мне нужна одна боль на двоих и мой личный источник вдохновения, чтобы просыпаться каждое грёбаное утро. Ты нужна мне, Белоснежка. Нужна.

Касаюсь дрожащими пальцами его лица и провожу по щетине.

— Ты сильно оброс, — зачем-то замечаю я.

— У меня всегда есть та, кто любит ножи. Она меня побреет, — усмехается Лазарро.

Глубоко вздыхаю и убираю руку.

— Помоги мне встать. Ты придавил меня своим весом, — шёпотом прошу его.

— Ты тащишься, когда я давлю на тебя всем своим весом.

— Уже нет.

Холодок пробегает по лицу Лазарро. Он поджимает губы и встаёт. Резко ставит и меня на ноги, отчего меня немного ведёт в сторону, но он держит меня за талию.