Молитва Босса. Часть 2

Глава 33

Даже среди плохих парней есть очень плохие и есть терпимые. Удивительно, что даже жестокость можно подразделить на уровни. Зелёный. Жёлтый. Красный. И хотя разумом ты понимаешь, что это неправильно, и так не должно быть, но это есть. Конечно, это страшно.

В тот момент, когда по двери идёт рябь от ударов, я замираю и смотрю на неё. Я держусь за свой живот и отхожу спиной назад, а звуки выключаются. Я боюсь встретиться лицом к лицу с Сэлом, потому что знаю, чувствую, что он убьёт меня. Я боюсь смерти. Раньше я не боялась так, как сейчас. Не боялась потерять всё. Не боялась не увидеть своего сына. Не боялась не сказать Лазарро, что мне жаль. Не боялась признаться себе, что поступила опрометчиво и глупо, сбежав от него. Не боялась желания вернуться обратно и приложить все силы, чтобы бороться с мужчиной, которого люблю. Не боялась правды, которую пыталась затолкать поглубже. Не боялась понимания, что из-за меня и моего идиотского поступка Лара мертва, Марта при смерти, а Симон ранен. Они все умрут из-за чёртовой Белоснежки и её ублюдка. Именно так будут говорить. И столько ошибок. Их всегда много. Хочется начать песню «если бы…» Да вот только уже поздно, слишком поздно. Самое страшное видеть своё бессилие. У меня нет физических сил, как раньше. Мой разум полон страха. Я перестала замечать нюансы. Я зациклилась на страхе потери ребёнка и своей смерти. Я просто отупела в одну секунду, так легко поддавшись панике.

Дерево трещит и ломается, а я схожу с ума от страха. Я вижу, как Сэл и его люди ударяют в дверь, и она разваливается прямо у меня на глазах. Они пихают тумбочку, переворачивая её, а мне ничего не остаётся, как стоять и ждать финальной минуты моей жизни.

— Подожди. — Выставляю вперёд дрожащую руку, когда Сэл пробирается в мою спальню, а рядом с ним его человек с верёвкой в руках.

— Подожди… дай мне ещё минуту перед смертью и пообещай, что мой ребёнок будет жив, — шепчу я. Панически ищу варианты спасения. Я тяну время, с мольбой смотря на Сэла. Мне и имитировать страх не нужно. Я боюсь. Он это видит и наслаждается моей слабостью.

— Ты уже поняла, что я тебя и не собирался оставлять в живых? — ехидно усмехается он.

— Да. Наверное, я просто перестала себе врать и снова стала честной. Я верила тебе ещё день назад, пока они не решили стрелять в меня. Верила, пока Марта была вне этого дома. Я верила во многое, и так смешно, что моя вера оказалась теперь лишь пустым звуком. Вы все носились с моей искренностью, как с чем-то очень важным и ценным. Так вот, я искренне желаю тебе сдохнуть. Плевать как. И я знаю, что Лазарро тебя убьёт. Он жив. Он найдёт способ отомстить тебе. Я встречу тебя там, за чертой. И не я одна. А теперь вперёд. Как ты это сделаешь? Свяжешь меня и увезёшь, чтобы мне произвели операцию и вытащили ребёнка? Давай. Я даже сопротивляться не буду. — Протягиваю руки, складывая их запястьями вместе, и жду, что же он будет делать дальше.

— Ты всегда была моей лучшей пешкой, Лавиния. Я ведь хотел дать тебе всё. Даже кольцо купил. Подарил тебе его, хотя нет, не тебе, а Лазарю. Этот мальчишка настолько угнетён своим прошлым и жестокостью своего отца, что сразу должен был понять свою никчёмность, как мужчины. Он лишь убийца. Хороший убийца, а мужчиной так и не стал. Ничтожество, которое я каждый раз подпитывал страхом сравнений. Я проделал отличную, даже идеальную работу над тем, чтобы уничтожить Ромарисов. Они с первого дня откусили кусок, который был им не по зубам. Они поставили себя выше нас, а этого никто не любит. И меня поддержат все, чтобы убить каждого из них. Буквально все. А сколько его людей уже перешло на мою сторону. Лазарь и его кучка жалких подлиз сдыхают каждый день из-за предательства, а на самом деле это обычное желание выжить. Даже ты решила выжить и предала его. Тебе никогда бы не удалось его вылечить, я слишком много труда и сил вложил в то, чтобы он свихнулся на своих страхах. А какие были фотографии Амато и матери Лазаря, — Сэл смеётся, а у меня сердце кровью обливается.

— Насилие над трупом, — шепчу я.

— Именно. Это я вложил эти фотографии, Амато и не подозревал, что я украл их у него. Этот подарок готовился очень долго, слишком долго, и вот он был вскрыт. Немного слов о том, что Итан проявляет симпатию к тебе, и Лазарь проецирует прошлое в настоящем. Всё просто, Лавиния, в нашем мире нельзя иметь слабостей. Нельзя никого любить. Нельзя чувствовать, как я. Нужно лишь брать, а потом уничтожать, как я убил Марту…

— Нет, — мотаю головой от ужаса.

— Да, и я это сделал с удовольствием. Она сдохла от моей руки, и я рад этому. Она больше не нужна мне, как не была нужна и моя жена. Я убил её несколько лет назад, но продолжал поддерживать легенду о её путешествиях. Была даже специально нанятая женщина, чтобы она убедила Марту, что всё хорошо. Мало того, Ноэль всегда была моей разменной монетой. Она никчёмная. Глупая. Поверхностная. Дура. Убить её было так легко. Решение довольно лёгкое. Пабло? Ещё одна возможность повернуть всё так, как мне было нужно. Стоило лишь показать Лазарю твою фотографию, и его чёткий план честного убийцы начал работать. Вы барахтались в дерьме, которое я вывалил для вас. Вы были моими марионетками, но теперь не нужны мне. Я выращу новое поколение. Сильное поколение убийц, которых никто не превзойдёт. А вы будете гнить в земле. Нет никаких небес, Лавиния. Хотя расскажешь мне потом, но ты не сможешь. И в подарок отправлю Лазарю твою голову. Вот это будет самой честной платой за долгие годы унижения и пренебрежения мной какого-то мальчишки. Я буду наблюдать за его болью. Буду смеяться ему в лицо, а потом убью его. Нет, вы не встретитесь, — Сэл смеётся и кивает мужчине.

— Спусти её в операционную и скажи, чтобы начинали. Никакой анестезии. Пусть сдыхает в муках. Это то, что она заслужила…

Голос Сэла тонет в очередных залпах выстрелов.

— Надо же, а Симон ещё не сдох. Ничего, я ему помогу, — усмехаясь, Сэл поворачивается к двери, чтобы выйти туда. Отталкивает ногой тумбочку и распахивает дверь. До моего слуха доносятся крики. Мужские крики, и это не Симон. Карл! Красавчик Карл жив! Слава Богу!

От этих мыслей, которые рождаются в моей голове, тело наполняется силой. Мужчина тянет свои руки ко мне, но я резко выкручиваюсь и хватаю верёвку. Изо всех сил дёргаю её вместе с мужчиной в сторону, как поворачивается Сэл. Он выставляет пистолет, а я хватаю мужчину за спину и закрываю себя им. В его тело попадают пули, и он несколько раз дёргается у меня в руках, падая на пол. Цепляю его автомат, как ко мне подскакивает Сэл и ударяет по запястью рукояткой. Рука вспыхивает от боли, и я, охнув, отшатываюсь и скулю. Он хватает меня за волосы и тянет в разные стороны.

— Лазарро! — визжу во всё горло. Знаю, что его здесь нет, но я кричу его имя. Только его, потому что больно. Потому что знаю, что проиграла. Знаю, что смерть близко. Я чувствую её запах. Ощущаю ледяные щупальца на своём сердце. Я умру.

Мои волосы резко отпускают, и я падаю на пол. Выставив здоровую руку, защищаю своего ребёнка другой. Поворачиваю голову и вижу истекающую кровью Марту. Она ранена и смертельно. Но она, как обозлённая дьяволица, впивается зубами в руку Сэла и дерёт её. Он хватает её за слипшиеся от крови волосы и с силой швыряет об стену. Её тело размякает и, скатываясь, оставляет после себя кровавый отпечаток.

— Марта… — шепчу я. Её глаза закрыты, и я вижу, что она ещё дышит. Ползу к ней, пока Сэл ругаясь, трясёт рукой, из которой течёт кровь. Топот ног усиливается, и в комнату влетают мужчины.

С ужасом узнаю в одном из них Симона. Он словно облит кровью. Он отбивается и толкает в сторону Сэла. Стреляет и подбегает ко мне. Он наставляет автомат на Сэла и, хватая меня за руку, поднимает на ноги.

— Мэм…

— Их слишком много, — шепчу я. Трое смотрят на нас. Их так много против одного раненого, дрожащего от слабости и едва не умирающего от пуль мужчины, и беременной женщины без какого-либо оружия.

— Я могу предложить тебе спасение, Симон. Опусти оружие и стань Басьено. Поклянись сейчас мне в верности. Я позволю тебе спасти эту женщину, — говорит Сэл.

— Пошёл на хрен, ублюдок. У меня одна вера. Вера в эту женщину, и я её не предам. — Симон нажимает на курок и стреляет. Он проходит очередью из автомата. Я жмурюсь от грохота, криков и открываю глаза, когда Симон заваливается на меня. Хватаю его руками. Пули попали ему в грудь, и он оседает.

— Нет… нет… нет… прошу тебя, не сдавайся. Не сдавайся, — вою, задыхаясь от сильного и жестокого кома слёз в горле.

— А теперь ты. — Сэл поднимает пистолет. Симон попал только в двоих. А ещё другие бегут сюда. Я слышу.

Отпускаю Симона и поднимаюсь. Слёзы катятся по щекам. Смотрю на голову Лары, затем на Марту, свесившую голову на грудь и без какого-либо движения, и на Симона, умирающего у моих ног. Из-за меня! Всё это из-за меня!

— Убей, — шепчу я. — Убей.

Я не вынесу вины за их смерти. Не вынесу. Моё сердце разрывается теперь уже навсегда. Слышна очередь выстрелов в коридоре. Люди падают. Карл не успеет. Кто-то их убивает, и это мой красавчик. Красавчик, одинокий и брошенный Карл.

Как в замедленной съёмке вижу вылетающую пулю из дула пистолета Сэла. Он целится мне в грудь. Я не двигаюсь, но вот Симон. Он словно собрал последнее и рывком подскакивает на ноги. Он поворачивается и закрывает меня собой. Пуля попадает в него. Из его губ вытекает кровь. Он захлёбывается ей и падает. Прямо на меня. Я не могу удержаться на ногах, и меня тянет назад под весом тела Симона. Моя спина касается окна, и стекло трещит. Кричу, вылетая в окно вместе с Симоном. Меня переворачивает в воздухе, и я лечу. Выставляю руку вперёд, ища опору, но пальцы скользят по дереву. Я царапаю кожу, разрывая тишину своим криком. Хватаюсь за металлическую тонкую трубу и упираюсь ногами в стену дома.

Моя голова шумит. Дыхание срывается рывками с сухих губ. Опускаю голову вниз и вижу тело Симона, разбившееся о землю.

Симон… Симон…

Слёзы катятся по щекам, пока я вишу в воздухе. Скулю от боли. Вою от жестокости. Плачу из-за благодарности за его последнюю попытку. Он старался… он был со мной до последнего.

Металлическая труба начинает наклоняться под моим весом, и я поднимаю голову. Окно не так далеко. Я вновь слышу выстрелы и крики. Пытаюсь забраться выше, но пальцы скользят. Я делаю несколько попыток. Продвигаюсь совсем чуть-чуть. Оно разбито, но не полностью. Там сверкают осколки.

— Белоснежка, — резко вскидываю голову, и всё внутри меня переворачивается. Даже наш сын ударяет меня изнутри, словно почувствовав своего отца.

Я смотрю в лицо Лазарро. На его щеке порез, из которого течёт кровь. Да он весь в крови. Он так же не сводит с меня глаз, и кажется, что целую вечность мы были порознь.

— Лазарро, — шевелю губами, не веря своим глазам.

В этот момент скрип трубы раздаётся опять. Как последняя, смертельная песня для меня.

— Прыгай ко мне. Давай. Я поймаю тебя. Я обещал. Оттолкнись и прыгай. Белоснежка.

Смотрю на склонившуюся трубу, а потом на руки Лазарро, которые он протягивает мне. Он не перегибается через окно. Он просто подставил свои руки, но я не смогу.

— Зачем? Чтобы сам убил? Нет. Лучше так. Убей его. Ради власти, — выдавливаю из себя, хлюпая носом.