Молитва Босса. Часть 2

Глава 35

Многие люди стремятся попасть на похороны, чтобы засвидетельствовать своё почтение. Но кому? Мёртвым? Это смешно. Перед тобой лежат лишь тела. Куски плоти. Они даже выглядят иначе, чем при жизни. Им точно всё равно, пришёл ты или нет. Им всё равно, сколько стоят цветы, которые ты принёс. Им откровенно плевать, плачешь ты или нет. Это трупы. Тела. Оболочка. Набор органов без жизни. Так кому нужно почтение? Живым. Именно живые обожают повышать свою значимость за счёт мёртвых. Они демонстрируют муки совести, страдания и вытирают скупые слёзы. Они торжественно возлагают цветы на могилу и поправляют свои дорогостоящие чёрные наряды, одновременно демонстрируя власть и то, что у них неизвестно откуда появилось сердце для соболезнований. Бред. Это настолько же противно, как и откровенное лицемерие. Я это поняла лишь сейчас, когда мне не удалось поехать на похороны тех, кто погиб, и нормально попрощаться с Мартой, Симоном и Ларой, как это происходит в обычном мире. Но я увидела всё иначе. Этот маскарад никому не нужен. Траурные процессии тоже. Всё, что важно после смерти — воспоминания. У меня они отнюдь не радужные. К сожалению, этого уже не изменить. Факт этого создаёт пустоту в моей груди. Я теряю причины, чтобы жить. И не могу не винить себя. Просто пойти дальше? Да, наверное, это легко, когда ты никого не любишь. Легко. А что делать тем, кому не легко? Как найти смысл в каждом поступке? Кто поможет? Никто. И вот меня бросили в эту пустую яму, в которой всё становится однообразным.

Оглядываю нескольких мужчин, окруживших мою больничную койку. Каждый из них постоянно задерживает свой взгляд на моём большом животе и мониторах, которые показывают сердцебиение ребёнка. Я видела в их глазах страх, злость и ненависть. Различила в них зависть, ярость и недоверие. Но мне всё равно. Я спокойно жду следующего вопроса.

— Итак, Лавиния, значит, ты подтверждаешь тот факт, что убийство Ноэль было заказом семьи Басьено и их Босса? — сухо интересуются у меня.

— Да. Именно так. У меня нет прямых доказательств, к примеру, записи, но есть несколько событий, по которым можно проследить ход случившегося. На камерах дома, в котором я жила, должно быть зафиксировано появление Сэла за несколько дней до этого. Поздно ночью. Затем, на ужине он выводит всех из дома, чтобы я могла забрать Ноэль. Далее, в мэрии, он вошёл следом за мной в дамскую уборную. Если там есть камеры, то разговор записан. Если нет, то это и не важно. Сэл пришёл узнать, как умерла Ноэль.

— Но ты её не убивала, — мрачно говорит Уго.

— Нет, я не смогла. Я всё подготовила, и Сэл знал об этом. Он установил камеры на деревьях. Я не смогла убить Ноэль. Появился Лазарро и сделал это. Он мог, конечно же, ничего не предпринимать, но все мы знаем правила. Лазарро выбрал мою жизнь, а не Ноэль. И да, он нарушил своё обещание и данное слово, но не по своей вине. Остальное я вам уже рассказала, — пожимаю плечами.

— Думаю, что никто не будет отрицать моих слов о том, что Сэл тайно встречался со всеми вами, исключая Уго, которого вы не звали на встречу. Потому что Сэл был уверен в том, что Уго поддержит Лазарро, как и Карла. Он всё передаст им, а это было невыгодно Сэлу, и вы это поощряли. Вы настолько были увлечены близкой победой, что не придали значения многому. И этот перекрёстный допрос откровенная ерунда, потому что вы уже знаете, что я говорю правду, и мне бессмысленно что-то скрывать, как и кого-то выгораживать. Поэтому предлагаю вам отправиться восвояси, а я пообедаю и отдохну. В моём состоянии полезен сон, — снисходительно улыбаясь, добавляю я.

— Не тебе решать, что мы будем делать…

— Почему нет? Вы находитесь на моей территории. На территории семьи Ромарис. И не заставляйте меня видеть в вас угрозу для моего ребёнка. А я её уже ощущаю. Помимо этого, нападение на чужой территории приравнивается к началу войны. Вы уверены, что хотите этого? Фабио Романо здесь, и насколько я слышала, что Дон Анхель уже на пути сюда, а я могу назвать ещё несколько глав семей, которые или здесь, или уже едут сюда, чтобы помочь семье Ромарис и восстановить справедливость. Я не говорю уже о самом Боссе семьи Ромарис. Когда он очнётся, то будет очень обижен. Мы все знаем, насколько Лазарро капризен. Поэтому я отвечу на последний вопрос, и затем мне нужно в туалет. Знаете, беременность такая зараза. Особенно на последних сроках, постоянно хочется в туалет, — нагло ухмыляюсь, поглаживая живот. И мне бы ощутить удовлетворение, что я попала в цель своими словами. Мне бы порадоваться тому, что ничто и никто больше не угрожает Лазарро. Но я лишь бездушно играю свою роль. В моей голове абсолютно другие мысли.

— Лавиния, да, у нас есть ещё один вопрос. Карл утверждает, что это он убил Босса. Но никто не может подтвердить этого, кроме тебя или Лазаря. Ввиду того что Лазарь в данный момент находится на операционном столе, то остаёшься только ты, — произносит Уго и внимательно смотрит на меня.

— Конечно.

— Кто убил Сэла Басьено?

Поворачиваю голову к спрашивающему.

— Лазарро, — отвечаю я, и в палате повисает тишина. Итан недоумённо смотрит на меня, как и остальные.

— Но Карл уверен, что это он убил своего отца, — с рычанием возмущаются моим словам.

— Конечно, он будет так говорить, ведь ему очень больно. Его предал родной человек. Он заставил его лететь в Испанию и подготовил ему смертельную ловушку. А как бы вы поступили на его месте? Отдали лавры ядовитой славы другому? Нет, ведь это месть через сильное горе в груди. Это личное. Но Карл не убивал Сэла. Он оторвал его от Лазарро, когда тот протыкал его тело ножом. Тогда Лазарро отпустил одну мою руку и повернулся. Он выстрелил в Сэла из пистолета, который, как предполагаю, лежал возле его ног. Карл же появился позже, когда я уже доползла до рамы. Несостыковка временных отрезков. А там думайте, как вам удобно. Кто я такая, чтобы вы воспринимали мои слова за чистую монету, не так ли? — хмыкая, опираюсь рукой на постель и соскальзываю на пол. Мои босые ноги касаются холодного пола.

— Мы ещё не закончили…

— Я закончила. А вы…, — оборачиваюсь и смиряю всех взглядом, — можете закончить в любой другой палате. Вы знаете, что Лазарро невиновен. Вы просрали шанс уничтожить семью Ромарис, но тянете время. Тяните и дальше, а вот у меня его нет. Ребёнок давит мне на мочевой пузырь, и я уже достаточно времени провела взаперти. Я уже достаточно видела жестокости и смертей перед своими глазами. Я видела, как самый добрый мужчина пожертвовал собой ради меня и разбился, а его тело было полностью изуродовано пулями. Я видела, как невероятная, сильная и сломленная любовью женщина до последнего дралась, чтобы отомстить за убийство своего сына и защитить меня. Я многое видела, поэтому имею право закончить тогда, когда захочу сходить в туалет. Ведь там, пока ваш друг и соратник Сэл Басьено науживал вас, мне приходилось мочиться в горшок в отличие от вас. Так что, думаю, что больше никто не будет против, если я схожу в туалет нормально.

Хлопаю за собой дверью и глубоко вздыхаю. Конечно, мне нужно в туалет, но не настолько, чтобы хвататься за этот вариант, как за спасительную соломинку. Мне просто противно видеть их. Кроме Уго, разумеется, потому что он встал на сторону Карла и Лазарро. Он пошёл против совета и приказов, хотя знал, что это может грозить ему местом. Уго только недавно стал Боссом и легко мог всё потерять, но он не пошёл против совести, как сделал бы это Ренато. Поэтому я его уважаю, а остальных даже не буду запоминать в своей голове. Да и тот факт, что они припёрлись ко мне ни свет ни заря, лишив шанса поехать на похороны Марты и Симона, меня злит и разрушает. Хочется плакать от несправедливости. Я не смирилась с их смертью. Не смирилась с тем, что я потеряла близких мне людей. Не смирилась с тем, что Лазарро до сих пор находится в искусственной коме. Не смирилась с тем, что я едва могу ходить без болей. Не смирилась с тем, что Карла держат, как чёртового преступника, на привязи и за решёткой. Не смирилась с тем, что все указывают мне, что я должна делать и что говорить. Не смирилась с тем, что жива… не смирилась.

— Какого хрена ты сделала? — Едва выхожу из личной туалетной комнаты, так Итан хватает меня за локоть и грубо толкает к постели.

— Ты подставила Лазаря. Зачем? Мстишь ему? За то, что он сначала не принял тебя и издевался над тобой? А ты что, думала, что в сказку попала? Как ты могла? Я рассчитывал на тебя, чёрт возьми! Я на тебя рассчитывал, а ты взяла и обманула их! Карл убил Сэла, а не Лазарь. Ты выбрала подходящее время, когда он не может за себя ответить. Не думал я, что ты такое выкинешь, Лавиния. Я был о тебе лучшего мнения. Ты предала семью и подставила Босса. Какая же ты… — Итан злобно поджимает губы и, резко развернувшись, вылетает из моей палаты.

С горечью в душе приподнимаю уголок губ и сажусь на кровать, придерживая живот, словно он упадёт, и ему будет больно, как было больно и мне, когда я всё же упала на дно отчаяния и вины.

Из-за моего ужасного и слабого состояния здоровья, меня постоянно пичкают витаминами, ставят какие-то капельницы и требуют только лежать в кровати. Я знаю, что у меня было кровотечение, которое едва смогли остановить. Конечно, они могли провести операцию и вытащить ребёнка из меня. Он бы подрос в боксе для недоношенных, но я могла не выжить на восемьдесят процентов. Да я, в принципе, и не надеюсь выжить.

Моё настроение с каждым часом становится всё хуже и хуже. Я больше не хочу ни о чём думать, ни с кем говорить, ничего решать, ни о чём слышать. Я хочу закрыть глаза и быть свободной.

Новое утро ничем не отличается от предыдущего. Сначала завтрак. Затем врач проверяет моё состояние, делает УЗИ и записывает всё в карту, желая хорошего дня и отдыха. Только вот день дерьмо, как и вчера. Итан не вернулся, я ничего не могу узнать о Лазарро… да и… если честно, стараюсь о нём не думать. Я пытаюсь… каждую минуту забивать свою голову другим, но не тем, что ему должны были пересадить почку Константина. Я больше не верю в хорошее…

Бросаю взгляд на открывающуюся дверь палаты и натягиваю улыбку.

— Дон Фабио, — шепчу я при виде мужчины. Он уставший, с тёмными кругами под глазами из-за недосыпа, но активный и энергичный, каким я его и запомнила.

— Лавиния. Прости за то, что раньше не зашёл, были слишком напряжённые дни. — Фабио тоже натягивает улыбку для меня и пододвигает стул к моей кровати.

— Представляю. Константин знал на что шёл? — сухо спрашиваю.

— Да. Я его предупредил. Я объяснил ему все риски. Я отговаривал… Наверное, паршиво с моей стороны, но он слабее Лазаря. Константин инвалид, и некоторые органы у него недоразвиты. Он ещё не пришёл в себя, а у Лазаря положительная динамика. Я плохой человек. — Его плечи поникают, и мне становится ещё грустнее, чем пару минут назад.

— Вы не плохой человек, Дон Фабио, просто у каждого из нас вои приоритеты. Тем более вы прекрасно знаете своего племянника. Он никогда не оценит того, что сделал для него брат. Лазарро не умеет благодарить. Он умеет только брать, а отдаёт лишь в крайнем случае. Он живёт на максимуме. И у него нет времени остановиться, чтобы оглянуться и увидеть людей, которые погибают ради него и дарят ему будущее. Вы не плохой человек. Вы всего лишь умеете любить, — с горечью в голосе шепчу я.