Молитва Босса. Часть 2

Глава 29

Кому хочется умереть? Никому. Хотя ты убеждаешь себя, что так будет правильно, и это лучший исход, но инстинкт самосохранения берёт своё. Когда ты подбираешься ближе к сумасшествию от голода, то мозг сам заставляет тебя подавлять гордость, убеждения и остальное, только бы выжить. Ты не можешь с этим бороться. Ты ни черта не можешь сделать. Вот и я такая же. Я не уверена в том, что мой ребёнок родится здоровым. Не уверена в том, что он выживет внутри меня при таком ритме жизни. Я не уверена, что хочу родить инвалида или психически ненормального ребёнка. Он в любом случае умрёт, но сама убить его не могу. Вот не могу, и всё. Глотая слёзы, скулю и успокаиваюсь. Давлюсь едой только для того, чтобы протянуть ещё один день. Я ем мало, очень мало, и не каждый раз, когда приходит ко мне одна и та же женщина, чтобы покормить. Мне стыдно за то, что она подкладывает мне утку, или не могу сдержать свой мочевой пузырь, и ей приходится приподнимать меня, менять пелёнку подо мной, а я продолжаю вонять грязью, потом и мочой. Я не мылась уже больше двух недель, и понятно, что запах тот ещё. Меня от него тошнит и рвёт. Рвёт тоже на себя. Конечно, мокрые тряпки помогают стереть рвоту с лица, но не с ночной сорочки, ставшей серой и вонючей. Сэл не появлялся всё это время, а я порой перестаю чувствовать руки. Приходится снова драться с верёвками и жмуриться от осыпающейся с потолка краски прямо мне на лицо.

Я стараюсь больше спать днём, чтобы ночью вглядываться в дверь и ждать кого-то из своих друзей. С каждым днём я всё сильнее и сильнее волнуюсь за Марту, Симона и Лару. У меня сердце не на месте. Такое чувство, что им больно или что-то в этом духе, и это происходит очень близко ко мне. Я чую вонь крови. Её много.

Дёргаюсь, когда дверь открывается, а в окно бьют первые лучи солнца, окрашивая комнату в ужасные жёлтые тона. Сцепляю зубы при виде Сэла в чистом костюме и светящегося от радости. Он ввозит два чемодана, и я напряжённо слежу за ним.

— Доброе утро, моя дорогая. Я так скучал по тебе, а ты, видимо, не совсем. — Он подходит ко мне и кладёт ладонь на мой подросший живот.

— Мразь, — цежу я.

— О-о-о, да. Обожаю подобные комплименты из уст женщин, — смеётся Сэл, поглаживая мой живот.

— Ты выглядишь хреново, Лавиния. Ты худеешь, а не набираешь вес, как положено беременным женщинам. Зачем ты это делаешь? Зачем доводишь свой организм до такого ужасного состояния? — Он качает головой и оглядывает моё тело.

— Чтобы сдохнуть. И я сдохну. Ты ни черта не получишь, — шиплю я.

— Ох, снова это, — проводит ладонью по волосам и тяжело вздыхает. — Ты не понимаешь, что я помогаю тебе…

— Создав ловушку? Привязав меня? Преследуя меня? Убив Пабло? Убив Ноэль чужими руками? — выплёвываю с отвращением.

— Ты же знаешь, что в нашем мире все действуют только ради своей выгоды. Ты должна была раньше с этим смириться.

— Смириться с таким предательством? Нет. Значит, ты не знаешь меня. Я не прощу тебя за то, что ты заставил пережить Марту. Где она? — рычу я.

— Не переживай, Лавиния, это вредно для нашего ребёнка…

— Моего! — выкрикиваю настолько резко, что даже испарина на лбу появляется. — Не твоего! Не нашего! Моего и Лазарро!

— Лазарю он не нужен. Он для него ублюдок. Господи, хватит верить в то, что он образумится! Хватит! Он убьёт тебя, мать твою! А я спасаю! Я только и делаю, что спасаю тебя, как мудак! Принимаю в свою семью! Доверяю тебе! Выбрал тебя! Ты должна быть мне благодарна, сука! — Рывком Сэл хватает меня за горло и стискивает его. Кислород сразу же перекрывается, и я распахиваю губы, пытаясь вздохнуть. Его искорёженное лицо через секунду становится снова таким, каким я помнила. Дружеским. Сэл убирает руку и быстро приглаживает мои волосы, пока я откашливаюсь.

— Прости, дорогая моя. Я таким вспыльчивым бываю. Прости, Лавиния, но меня безумно злит то, что ты не хочешь видеть правду. Не хочешь понять, что Лазарь никогда не примет этого ребёнка и тебя. Он убьёт вас обоих. А я же люблю тебя, забочусь о тебе и спасу. Дам будущее вам обоим. — Сэл прижимается своим виском к моему и словно раскачивается, разрывая секундную тишину быстрым дыханием через нос.

— Это не помощь. Развяжи меня и дай мне самой решать. Где Марта и Симон? Лара? Где они? — шепчу я.

Сэл выпрямляется и цокает.

— Ты не слышишь меня. Не хочешь этого делать. Ты не заботишься о себе, как я о вас с ребёнком. Поэтому мне пришлось кое-что сделать. Плохое такое, мне очень стыдно.

Вся напрягаюсь от его слов, и по вискам бьёт лёд.

— Сэл… нет… пожалуйста, — горько шепчу.

— Я принёс тебе подарок. Новую одежду и книги. Я купил это втайне ото всех, как будущий отец ребёнка. Счастливый отец, не то что Лазарь. Он никогда бы не поступил так, как я, — бормочет Сэл и подходит к чемодану. Он открывает его и показывает мне вещи.

— Это всё новое. Такое красивое, правда? Ещё я не удержался и купил вот это, — говорит он, поднимая белоснежный боди с вышивкой «Басьено».

— Конечно, я сам вышивал. Для нашего малыша. Едва он откроет глаза, так сразу же станет наследником двух семей. Ромарис и Басьено. Удивительное сочетание. Самое сильное. Тебе нравится, дорогая моя? — Сэл подносит мне боди, но я отворачиваюсь.

— Наверное, ты не в духе. Но ничего. Я с радостью отвяжу тебя сегодня.

Эти слова привлекают моё внимание, и я возвращаю взгляд на него.

— Но ты не хочешь со мной сотрудничать, и это осложняет моё решение. Так что у меня есть довольно веское условие, чтобы получить твоё согласие. — Сэл бросает боди в чемодан и открывает второй.

От увиденного у меня спирает воздух в лёгких, горло сдавливает. Я, как рыба, открываю и закрываю рот, требуя немедленно воды.

— Нет! Нет! Нет! Ублюдок! — визжу я.

Сэл берёт и поднимает вверх отрубленную голову, держа за яркие розовые волосы. Я визжу, дёргаюсь и захлёбываюсь слезами. Голова, с которой ещё капает кровь летит мне в ноги, и я кричу во всё горло, выгибаясь от сердечной боли.

— Лара… — плача, смотрю на то, что от неё осталось. Моя милая Лара. Моя спасительница и защитница. Господи… я плачу навзрыд, смотря в потолок. Под ребром бьёт ребёнок, а я скулю. Моё сердце разрывается от горя. Симон… бедный Симон. Я знаю, что он это видел. Знаю, что ему больно. Поэтому пахло кровью… он убил Лару. Сэл отрубил её голову и не просто одним взмахом, а мучительно резал ножом, издеваясь над Симоном.

— Увы, девица была слишком громкой, и это довольно весомый аргумент, чтобы ты была послушной. Не так ли, Лавиния? — Сэл гладит меня по слипшимся волосам.

— За что? Почему? — скулю я, сжимая губы, чтобы унять рыдания. Он не должен видеть моей боли, но иначе не могу. Он убил девушку, которая была очень важна для меня! Мне ужасно больно!

— Всегда есть жертвы. Я решил, что не стоит пока трогать Симона или Марту. Их я оставлю на десерт, если ты будешь плохо себя вести. Думаю, что следующим пойдёт Симон. Он уже готов умереть, потому что потерял эту девицу. Мужчинами легко манипулировать, когда они кому-то симпатизируют и даже влюблены. Возьмём даже моего сына Карла. Едва услышав твоё имя, он помчался в Испанию, представляешь? А я буквально на днях послал на хрен Анхеля и сделал всё, чтобы он до кровной вражды возненавидел моего сына. Какая жестокая участь его ждёт, — наигранно печально говорит Сэл.

Стону через зубы и жмурюсь. Мне так жаль, что из-за меня умирают люди. До сих пор жаль… всегда будет жаль любимых… всегда.

— Но ничего, это покажет, чего стоит Карл. Он если выживет, то вернётся, сообщив, что Анхель забрал тебя и не отдаёт. А это приведёт к кровавой бойне с Лазарем, который уж точно не упустит возможности отомстить Анхелю и ещё больше ухудшит положение дел, ведь кто-то разослал видео, где он сжигает Ноэль. Мою дочь. Ты можешь в это поверить? Боссы обозлены на него, и такой власти, как прежде, Лазарь больше не имеет. И чтобы доказать, что он не планировал этого, а это был я, ему нужен свидетель. То есть ты. Но в этом и заключается огромная проблема, моя дорогая. Ты беременна от него, и он ищет тебя. Конечно, если найдёт, но это вряд ли, то будет очень мил, пока ты не дашь свои показания перед Боссами, но потом всё же убьёт тебя. Верить мудакам нельзя. Не волнуйся, Лавиния, сейчас Лазарь занят тем, чтобы поправить положение. От него все отворачиваются, а потом он увлечётся убийствами членов семьи Анхеля. У него попросту не останется времени, чтобы помешать рождению нашего ребёнка. Я всё продумал, моя дорогая. Всё. Тебя никто не тронет. Но вот будешь ли ты послушной, зависит только от тебя. Что ты скажешь?

Я в шоке от его признаний. Он всех подставил. Сэл умён, а я раньше считала, что он уже стар и попросту теряет свои силы. Ублюдок. Ненавижу его.

— Марта предала меня, хотя и здесь я дал ей всё, чтобы она свалила добровольно и освободила место. Ненавижу женские капризы, а она дотянула до того времени, когда у меня осталась всего одна пробирка в банке спермы. Она не дала мне того, за что я любил её. А вот другая… — Сэл проводит пальцем по моей щеке, а меня сейчас стошнит от отвращения к нему,

— …подарит больше, о чём я даже не мечтал. Зачем нам другие женщины? Я даже вдовцом стал, но пока это тайна. Я доверяю тебе, как своей женщине. Ты займёшь место Марты, но тоже тайно. Сначала Лазаря убьют, а потом мы сделаем всё официально. Карл вряд ли помешает нам. Если выживет, то он будет счастлив. Я позволю ему трахать тебя, тебе нужен мужчина, и есть вероятность, что у нас будет много детей. Очень много. Обожаю, когда моя семья большая. А что насчёт Марты, то я бы сжёг её, как ведьму. Я приглашу тебя, купив билет в первый ряд. Конечно, я исполню твоё желание и оставлю её, как твою прислугу, если ты будешь очень послушной. Начнёшь нормально есть, жить и думать о нашем ребёнке. Что скажешь, моя дорогая?

Как я и говорила, всё циклично. Всегда будут люди, из-за которых ты начнёшь жертвовать собой и играть по чужим правилам. Я потеряла семью, теперь могу потерять другую. Я знаю, что Сэл убьёт их, но всё же надеюсь, что даже в таком состоянии смогу спасти. К сожалению, я всегда буду думать о спасении, а не быть эгоисткой, как учил Лазарро. Он бы без зазрения совести плюнул в морду Сэла и спокойно смотрел на то, как убивают его семью. Он бы даже бровью не повёл, добиваясь своего. Но я другая. Всегда была другой. И мне бы не любить. Мне бы не быть такой, но я такая. Я сама попалась в ловушку, когда сблизилась с Мартой, Симоном и Ларой. Смерть последней на моей совести. Она изводит меня.

Я бросаю взгляд на голову Лары, валяющуюся между моих ног. Горечь стискивает грудь. Сожаление. Чувство вины. Отчаяние. Боль.

— Я буду послушной, но поклянись, что я увижу их живыми. Поклянись, иначе делай что хочешь, но я сдохну, и ты никогда не исполнишь свой план, — холодно произношу.

— Клянусь, Лавиния. Симону найдём применение. Он, как верная собака, будет всегда рядом с тобой в другой стране, пока Лазарь не сдохнет. Обещаю, что убью его сам, вызовусь это сделать уже скоро. После рождения ребёнка, здорового ребёнка, я спрячу вас всех под своей охраной, чтобы вы не натворили глупостей. Я клянусь, что ты увидишь их живыми, но за их поведение не могу ручаться, как и отпустить их тоже. Тебя удовлетворяет такой торг?