Молитва Босса. Часть 2

Глава 4

Зачастую люди перекладывают вину за свои решения на других, ведь так проще находить себе оправдания. Кажется, я потеряла друга, который никогда не сможет смириться с тем, что Лазарро для меня всегда будет важнее. Объяснить ему это у меня не было возможности. Была, правда, но я не сделала этого, отчего Карл сильно обиделся на меня, особенно когда охрана доложила, что Сэл приказывает ему возвращаться без меня вместе с нашими людьми. Он кричал, тряс меня и даже забыл о моём повреждённом ребре. В его глазах я видела страх за мою жизнь, но он ушёл. Было ощущение, словно я его потеряла, и это безумно больно. Я люблю Карла, но иначе. Не так, как Лазарро. Карл для меня больше, чем друг. Он мой союзник. Один из немногих. И он не простит мне того, что я выбрала тайны Анхеля. Карл не верит ему, как и я. Сомнения насчёт приглашения и настойчивости Лазарро с каждым днём укрепляются. Прикосновений становится больше. Я слежу за всем. За каждым изменением эмоций, взгляда, шёпота. Мне постоянно кажется, что Анхель не просто так настоял на моём присутствии в Испании, он вёл двойную игру со своей выгодой. Но понять, что это за выгода, я ещё не смогла. Анхель вежлив, учтив, и каждый день мы с ним посещаем разные места. Он рассказывает о своей истории, а я всё жду, когда он совершит ошибку. Порой я даже думала, что именно он причастен к покушению на меня, но причин ведь не было. Моя голова разрывается на части из-за постоянно крутящихся мыслей.

— Сеньора Лавиния, Дон Анхель просит вас сегодня присоединиться к ужину в десять вечера.

Напряжённо слежу за горничной, протягивающей мне чехол.

— Это подарок Дона. Он будет очень рад, если вы будете в нём. Я приду за вами в назначенное время, — произносит девушка, затем кланяется и исчезает.

Внимание Анхеля становится чересчур явным. Гости разъехались, Хесус в клинике, многочисленные родственники тоже неожиданно нашли сотню дел, и во всём поместье остались только я, Анхель, охрана и обслуживающий персонал. Только вот я единственная, кто не работает на Анхеля, и это настораживает.

Мой телефон вибрирует, и я сразу же хватаю его. Марта. Она, конечно, ругала меня за безумность и согласие остаться в Испании, но в отличие от Карла не игнорировала мои сообщения. Он не хотел со мной говорить. И я боюсь, что не захочет в будущем.

Перезваниваю Марте, и она сразу же поднимает трубку.

— Что не так? Мне сообщить Сэлу? — нервно спрашивает она.

— Нет, пока ничего, но…

— Но?

— Если мужчина ревнует в нашем мире, на что он пойдёт, чтобы наказать женщину? — хмурясь, спрашиваю её.

— Хм… на убийство или накажет её за предательство, по его мнению. Он будет наслаждаться её страхом, и в итоге сделает ещё раз предложение быть с ним, — медленно говорит она.

— А что? Почему ты спрашиваешь?

— Это глупо, но… Анхель он проявляет симпатию. То обнимет, то дотронется, а сегодня пригласил меня на ужин. Мне принесли наряд. Я не знаю доподлинно традиций испанцев, но это мне не нравится. Чувствую, что здесь что-то не так, — быстро шепчу.

— Лавиния, ты играешь в опасные игры с мужчинами. Анхель не мальчик, он возрастом, как Сэл, но испанцы очень взрывной народ. Они эмоциональны и доверяют своим чувствам. Они любят и умеют окунаться с головой в адское пламя, и ты можешь его только разжечь. Отказаться нельзя, ты изначально приняла приглашение Анхеля жить по его правилам. Это того стоило?

— Лазарро не прилетел в Нью-Йорк? — интересуюсь, оставляя её вопрос риторическим.

— Нет. Его здесь нет, и у нас всё более или менее спокойно. По крайней мере, куда спокойнее, чем было раньше.

— Если он появится, то сразу же сообщи ему, что я ещё здесь. Он поймёт, что к чему, — прошу я.

— Лавиния, я прошу тебя…

— Марта, ты моя подруга или нянька? — злобно обрываю её.

— Подруга имеет право сказать, что ты поступаешь хреново и необдуманно. Я чуть с ума не сошла, когда нам сообщили, что ты умерла и находишься в коме, а ты уже снова куда-то попала. Дай себе передышку и нам, а? — скулит она.

— Обещаю, что не умру здесь. Дождусь возвращения домой. Мне нужна группа поддержки на похоронах, — хмыкаю я.

— Такое же паршивое чувство юмора, как и у Лазаря.

— Идеальное. Я позвоню или напишу. Пока.

Обрываю звонок и с сомнением смотрю на подарок Анхеля. Ладно, я ничего не боялась раньше и начинать сейчас довольно глупо, так что посмотрим, что Анхель для меня подготовил.

Моё мрачное настроение становится ещё хуже, чем раньше. Чёрное платье, полностью переливающееся серебристыми нитями, открытое и довольно вульгарное для обычной гостьи. Оно чересчур сексуально и слишком откровенно для дружеского ужина. Мне хочется швырнуть его куда подальше, но я опасаюсь, что это усугубит отношение между семьями. А если я надену его, то это усугубит отношения между мной и Анхелем, потому что это платье — явный намёк на более тесное сотрудничество. Мне ничего не остаётся, как выбрать семью, но я не собираюсь молчать, да и позволять, чтобы мной играли тоже. Я прячу нож в кожаном поясе, закреплённом на бедре. Под длинной до пола юбкой не видно, так что у меня есть, чем защитить себя. Собираю волосы на затылке, и затем раздаётся стук в дверь. Бросаю взгляд на часы. Время фарса или же убийства, пока не уверена.

В сопровождении горничной мы идём по коридорам, теперь уже кажущимися довольно мрачными. Из-за экономии света электрические канделябры горят через один, и это создаёт ту самую сцену из фильма ужасов, где жертву ведут на ужин, которая не знает, что ужин — это она сама. Мы идём в личный корпус Анхеля, это ещё одно подтверждение того, что ужин будет точно не дружеским. Передо мной открывают двери в один из многочисленных залов, и я нервно поджимаю губы, оглядывая небольшую комнату. Но злит меня не само убранство комнаты, а стол, украшенный цветами. А также на нём горят свечи, и в воздухе всё орёт о романтике. Сглатывая, не желаю подходить к столу и останавливаюсь недалеко от него, рядом с окном.

— Дон Анхель скоро придёт. Хорошего вечера, сеньора, — кланяясь, произносит горничная и выходит. Сразу же слышу поворот ключа в замке. Быстро подхожу к двери и дёргаю за ручку. Дверь заперта. Чёрт.

Замираю, когда различаю чьи-то шаги в зале. Я здесь не одна. Вероятно, Анхель уже здесь, и я не собираюсь быть разменной монетой, как и шлюхой, которую он будет боготворить. Одного такого достаточно. Резко выхватываю нож и поворачиваюсь. Он чётко оказывается приставленным к горлу мужчины, но сразу же выпадает из рук.

— Белоснежка, умеешь же ты произвести на меня впечатление. — Лазарро, широко улыбаясь, смотрит на меня.

Удары моего сердца в груди, оглушают меня.

— Господи, — выдыхаю я. Мои руки смыкаются у него на шее, и я впиваюсь ему в губы. Он обнимает меня, отвечая на поцелуй. После стольких недель и всего произошедшего я полностью отдаюсь его губам и ладоням, блуждающим по моей спине. Он прижимает меня теснее, даже до боли стискивает мои рёбра, но я ничего не чувствую, кроме счастья.

Задыхаясь, отрываюсь от него.

— Ты здесь. А я уж подумала, что Анхель решил меня соблазнить, — надрывисто шепчу. Облизав губы, Лазарро убирает выбившуюся прядь за ухо и улыбается.

— Поэтому решила его убить.

— Защитить свою честь, — нахожусь я.

— И мою тоже. — Он щёлкает меня по носу.

— Поужинаешь со мной?

— Конечно.

Лазарро, обнимая меня за талию, ведёт к столу. Такое ощущение, что я не умирала у него на руках, и он не был готов умереть сам рядом со мной. Ничего особенного не случилось, и мы просто тайные любовники, которые встретились, чтобы вновь нарушить все правила.

Лазарро наливает мне вино, а я смотрю на него во все глаза. Он одет в праздничный костюм, бабочку и такой же самоуверенный, как и раньше. Боже мой… не знаю, могу ли я любить его ещё сильнее за этот весёлый и странный взгляд, за спокойствие, за бурю внутри его сердца? Могу. Буду.

Неловко сидеть вот так напротив друг друга в окружении темноты и свечей. Я не знаю, с чего начать, а он тоже ничего не говорит. Лазарро ухаживает за мной, одним лишь взглядом предлагая мне разные блюда, но я даже есть не могу. Я просто очень хочу дотронуться до него.

— Почему здесь два стула? — слишком резко звучит в тишине мой голос.

— Потому что столик на двоих, — усмехается он, выгибая бровь.

— А как же один на двоих? — прищуриваясь, спрашиваю я. Лазарро смеётся и немного отодвигается. Подскакиваю с места, как глупая, влюблённая дура, и несусь к нему. Буквально падаю ему в руки и снова целую. Не могу остановиться. Я безумно люблю его и представить не могу, что мы могли больше никогда не увидеться. Эти мысли и печаль вырывают всхлип в его рот.

— Белоснежка, — его шёпот завораживает, но я не в силах сдержать слёз. Глажу его лицо и тихо плачу.

— Прости меня за то, что я… не смогла себя защитить, — шепчу я.

— Ты и не должна всегда себя защищать. Для этого есть я. — Он вытирает мою слезу.

— Но… как? Как ты добрался так быстро? Как нашёл меня? Море огромное, — выдавливаю из себя. Пытаюсь не выдать своих знаний, да и хочется, чтобы он признался сам.

Лазарро касается моего бедра и сминает ткань платья, поднимая его и обнажая ногу. Он дотрагивается до гладкого шва и проводит по нему пальцем, вырывая из моего горла взволнованный вздох.

— Я вживил тебе отслеживающий чип, на всякий случай. Я перестраховался, чтобы всегда найти тебя, когда понадобится. И я… — он делает паузу. Поднимаю на него голову. Его пальцы крепче обхватывают моё бедро.

— …чувствовал боль. За нами следили. Они видели, что мы танцевали на улице, и тогда я ощутил их присутствие. Они выжидали. Я хотел увезти тебя далеко, очень далеко, и спрятать, но не напугать.

— То есть ты спал, сидя в кресле с пистолетом в руке не просто так?

— Нет. Я ждал их. Я думал, что они среди гостей, и это будет самым простым, а потом уснул. Я не должен был этого делать. У меня до этого выдалось много бессонных ночей и… так хреново всё вышло, — заключает он.

— Хреново? Но ты спас меня. Если бы не ты, то у меня больше никогда не было бы шанса дышать тобой. Жить тобой. Любить тебя. Разве это хреново, Лазарро? — шепчу, нежно касаясь его щеки.

— Мне было хреново без тебя, Белоснежка. Очень хреново. Лучше уходи и живи, но не уходи и умирай. Поняла? Не делай так снова, — цедя сквозь зубы, он дёргает моё бедро и талию на себя.

— Прости… я не убегала. Мне нужно было подумать в одиночестве, и… я чувствовала опасность. Я оглядывалась, потом решила уйти и найти своего охранника, но люди повалили толпами. Они просто снесли меня, а я не ты, чтобы стоять, как изваяние, и не двигаться. Я тоже чувствовала и многое видела, но не заметила, как меня схватили. Я дралась и не умоляла. Я послала их на хрен, — гордо говорю.

Лазарро горько усмехается и гладит меня по спине.

— Умеешь же ты всё послать на хрен, Белоснежка. Истеричка.

Издаю нервный смешок и снова прижимаюсь к его губам.

— Не могу насытиться тобой. Я так скучала. Так ждала тебя. И Анхель… Думала, что он обманул, но ты здесь…

— Он обманул.

Замираю и изумлённо отклоняюсь.

— Что?

— Я не требовал, чтобы ты осталась здесь. Я требовал, чтобы тебя немедленно отправили в Америку.