Молитва Босса. Часть 2

Глава 18

Быть убийцей не так просто, как кажется. Взять в руки оружие и просто выстрелить, не так ли? Для того, у кого нет сердца, это проще простого. Но, даже находясь долгое время среди убийц, я знаю, что без причины убить нельзя, если нет психологических отклонений. У любого, даже у того, кто охотился на меня, был заказ, имелись причина и цель. Деньги. Ревность. Тайны. Я боялась того, что однажды Лазарро превратит меня в бесчувственную убийцу, робота, которому будет всё равно, кто перед ним: ребёнок, пожилой человек или беременная женщина, да и просто человек. Я убью. Ради удовольствия. Ради собственных амбиций. Да, он тоже этого боялся, и вот этот день настал. Но всё не так просто.

Больше плакать я не в силах. Горевать тоже. Скулить, орать, умолять — нет никакого желания. Особенно когда низ живота пронзило болью, и я по-настоящему испугалась. Впервые ощутить, что я беременна в момент отчаяния и понимания, что мне придётся убить Ноэль, слишком больно и страшно. Врач заверил меня, что всё в порядке. И моё состояние — это последствия стресса, который я вновь пережила. Мне посоветовали лежать и принимать гормоны, а их и так полно у меня в организме. А ещё не нервничать. Истерический смех вырвался из груди, когда я это услышала. Хотелось плакать и иронично спросить: «Вы серьёзно? Не нервничать, ведь мне предстоит убить невинного человека? Просто взять и выстрелить в девушку, у которой вся жизнь впереди?». Конечно, я этого не сделала, но ощутила боль в груди. Я не смогу. Я в этом уверена. Не смогу, и всё. Но страх от того, что меня и моего ребёнка убьют, и, вероятно, с этим не смирится Карл, привёл меня в очередную темноту. Смотреть на подавленные новым известием о росписи в мэрии Лазарро и Ноэль лица близких людей и знать, почему Сэл бросает на меня такие тяжёлые, раздавленные виной, взгляды, невыносимо. Сохранять хладнокровие возможно только из последних сил, а у меня их нет. Просто нет.

И я думала. Много думала. Я практически не спала и прорабатывала сотню схем, но у меня нет ни связей, ни приличного состояния, ничего. Вовлекать в убийство Ноэль Итана или Лазарро… нет. Меня трясло и знобило. Да что может помочь в такой период, когда мне дали задание, и я клялась исполнить его, даже не подозревая, насколько это будет ужасно для меня? Одно дело убивать тех, кто хочет твоей смерти. А другое, убивать девушку, рыдающую у меня на груди и умоляющую её спасти. Невыносимо душно. Плохо. Погано. Мою душу рвёт каждую минуту, и эта боль заполняет волнами тело, вновь напоминая, что внутри меня ещё один живой человечек. Он живой, и я… его мать. Чёрт возьми, сдохнуть хочется! Хочется!

— Словно поминки, а не званый вечер для особо важных гостей перед свадьбой, — мрачно произносит Карл, опрокидывая в себя уже восьмую порцию виски. Он пьян. Он страдает. А я? Мне больно. Я даже не поднимаю голову и практически не двигаюсь. Я просто не знаю, что мне делать. А в голове бьётся одна мысль: «Ребёнок». Мой ребёнок. Мой малыш. Моя крошка. Если не убью Ноэль, то его убьют. Плевать на себя. Плевать, клянусь. Но мой ребёнок… Господи.

Удивительно то, что мне удаётся сохранять спокойствие. Идеально играть его. Улыбаться гостям, а внутри орать во всё горло о помощи. Держать за руку грустную Марту, умоляя простить меня. Гладить по спине Карла, которого тошнит на улице, и плакать от боли внутри. Это всё происходит словно вне меня. Вне моего сознания. Я ни разу не взглянула на Лазарро. Ни разу. Я даже не помню, был ли он на ужине. Был, конечно, был. Итан был. Изабелл не было. Вроде бы они сообщили, что она улетела в Италию по делам. Но она мертва. И этот холод смерти покрывает каждую клеточку моего тела.

Боже, прости меня. Прости… прошу.

Плещу себе в лицо холодной водой и облокачиваюсь о раковину. У меня безумные глаза. Они выдают меня. Если бы хоть кто-то понял, как мне дурно и плохо в этот момент. Но никого нет рядом. Никого. Я одна. Одна! Перед таким ужасающим поступком. Ну как мне это сделать? Как? Я не знаю… ничего не придумала. Ничего. Спрятать. Увезти Ноэль. Найдут. Я бы могла улететь вместе с ней, но у меня нет таких возможностей, а Сэл чётко приказал убить. Убить, мать его! Убить своего ребёнка во благо семьи! И теперь мне страшно, что Лазарро в один прекрасный день сделает то же самое. Ведь семья так важна. Да в задницу семью эту! В задницу! Но не для них. Боссы — это особый вид породы мужчин. Они безжалостны к своим детям. Любят до смерти и ненавидят извращённо. Они жестоко уничтожают всё живое. Они ни перед чем не остановятся, будут только следовать клятвам. И это страшно. Для меня безумно страшно. Но я ничего не могу изменить. Пришло время платить за свои ошибки. То, что мы делаем в настоящем, всегда аукнется в будущем. Всегда. Поэтому стоит думать прежде, чем что-то говорить и совершать. Думать надо сейчас, ведь потом будет слишком поздно.

Юркаю в спальню Ноэль, и она поднимает голову. Её бледное лицо и тёмные круги под глазами ни один визажист не скроет.

— Собирайся. Ты должна выйти из дома так же, как и в тот день, когда я тебя поймала. Я подхвачу тебя, — сухо говорю.

— Винни… Господи, ты…

Ноэль подскакивает с кровати в белоснежном платье и бежит ко мне, но я отступаю. Если бы она только знала, кто перед ней, не смотрела бы на меня с такой надеждой и доверием. За что это происходит со мной? За что?!

— У тебя есть не больше десяти минут. Все уже пьяны, и никто не заметит твоего отсутствия. Напиши записку о том, чтобы тебя не искали. Никаких извинений. Ничего. Только слова: «Не ищите». Всё. Поняла меня? — Я сама ужасаюсь тому, насколько ровно и твёрдо звучит мой голос. Ненавижу себя! Ненавижу. Я не смогу жить с таким грехом. Это не тайна, а болото со змеями, и они будут кусать только меня. Исключительно меня. Всю мою жизнь.

— Хорошо… да, я поняла…

— Никаких вещей с собой не бери. Мобильный оставь здесь. Ничего не бери. Возьми только документы. Десять минут, не больше. Ты умеешь сбегать из этого дома, так сделай это так, чтобы никто и никогда не нашёл тебя. Пусть все думают, что ты спишь. Положи под одеяло подушки. Я буду ждать.

Кивнув Ноэль, выхожу из её спальни и незаметно спускаюсь вниз. Гости захмелели довольно давно. Я обвожу взглядом гостиную и останавливаю его на Сэле. Он стискивает пальцами бокал, его лицо искажается от невыносимой муки, но он даже не представляет, насколько мне больно сейчас. Слабо киваю ему, он отвечает тем же.

Хлопнув в ладоши, Сэл предлагает всем пройти к его вольерам, чтобы увидеть льва. Гости, пьяные и расслабленные, сразу же следуют за охраной. Никто ничего не подозревает.

— Поеду домой. Мне плохо, — шепчу Марте. — Как Карл?

— Спит. Его отнесли в спальню. Может быть, тебе обратиться к врачу? Низ живота не ноет? — обеспокоенно спрашивает она, стискивая мою руку.

Ноет. Всё ноет. Буквально всё.

Натягиваю на лицо холодную улыбку и отрицательно мотаю головой.

— Мне нужен просто сон. Хороший сон. Завтра приеду в мэрию и поддержу вас, — заверяю я.

— Господи, надеюсь, что всё пройдёт благополучно. Лазарь уехал сразу же, как подали десерт…

— А он был? — удивляюсь я.

— Конечно. Ты что, не видела его. Он ведь сидел слева от тебя. Сэл сам посадил тебя туда, — удивляется Марта даже больше, чем я. Боже мой. Он был рядом? Но как? Я не помню рассадку гостей, но мы были в центре стола.

— Разве он и Ноэль не должны были сидеть во главе?

— Нет. Там были Сэл и я, ведь мы хозяева. Далее Боссы со своими спутницами в хаотичном порядке. Это был просто ужин, а не помолвка, — хмуро говорит она.

— Ясно. Я его не заметила. Слишком волновалась за Карла. Он много пил. Чересчур много, — шепчу я.

— Надо же… странно так, Лавиния. Ты не почувствовала его?

— А следовало? — ехидно искривляю губы.

— Гормоны. Понятно. Поезжай домой и отдыхай. Может быть, пусть тебя отвезут…

— Нет. Я сама. Хочу побыть одна. Мне нужен воздух и побыть в одиночестве. Иди к Сэлу, он сегодня выглядит очень плохо.

— Ох, да, его так оскорбили. Ты не представляешь…

Ещё как представляю. Я знаю обо всём.

— Мне его так жаль. Он сам не свой. С той ночи, как Сэл сообщил нам о росписи в мэрии, он словно каждую минуту старался провести вместе с Ноэль.

Да за что?!

Дёргаюсь как от пощёчины. Она не отрезвляет, а смеётся надо мной. Конечно, Сэлу больно и плохо. Он дал Ноэль перед смертью всё, что мог.

— Мне нужно идти. — Быстро выхожу из дома и сажусь в машину.

Несколько раз глубоко вздыхаю. Меня жутко тошнит. Я хочу уехать, куда глаза глядят, и никогда не возвращаться сюда, но меня найдут. Всегда найдут.

Выключаю фары, как только огибаю дом и останавливаю машину. Мой взгляд прикован к забору. Я отключила камеры, чужими руками вывела из строя охрану. Я всё сделала на автомате, словно не впервые убиваю по приказу невинного человека. От этого ещё хуже. Как я буду жить дальше? Я не смогу.

Мигаю фарами, чтобы Ноэль меня увидела. Она бежит к моей машине и едва только садится, даже не успев закрыть дверь, как я надавливаю на педаль газа.

— Винни, ты не представляешь, как я тебе благодарна! Я обезумела от страха, пока ты не появилась! Ты лучшая! — Ноэль чмокает меня в щёку. Пальцами сильнее стискиваю руль, а сама остаюсь неподвижной. Холодной. Расчётливой. Сукой. Как им удаётся убивать? Каким нужно быть ублюдком, чтобы вот так просто убить? Я не такая… не хочу быть такой, но выбора нет.

В какой-то момент, пока мы едем по дороге, а Ноэль, не переставая, щебечет, я перестаю что-либо чувствовать. Словно по щелчку всё выключается. Вижу только дорогу. Цель. Вокруг темнота.

Я бросаю машину среди деревьев.

— Почему мы остановились? — испуганно спрашивает Ноэль.

— Нам нужно сменить автомобиль. Я спрятала его дальше. Пройдём через лесную зону и выйдем на другой стороне. Ради безопасности. Там тебя ждут новые документы, вещи и другая жизнь.

Лживая сука! Лживая, бесчувственная сука!

Каблуки моих туфель протыкают мягкую почву. Холод пронизывает каждую клеточку моего тела, пока я веду Ноэль в то место, которое она увидит последним в своей жизни. Это жестоко. Вот так. Как предателя. Жестоко, словно скотину веду на бойню. Жестоко. И мне больно. Пусть я ничего не чувствую, двигаюсь, как робот, чтобы спасти себя… только себя… какая я сука.

Останавливаюсь среди деревьев и Ноэль тоже.

— Что такое?

— Думаю, — шепчу я. — Думаю, как же всё паршиво в этой жизни.

— Не говори, Винни. Они козлы, решили добить нас. Только и ждали момента, чтобы напомнить о слове, данном Лазарем моему отцу. Мудаки. Но ты спасла меня. Ты спрятала меня. Я так…

Резко достаю пистолет и отхожу от Ноэль. Она моментально бледнеет, и её глаза наполняются слезами.

— Винни…

— Прости меня. Прошу, прости, но я не спасла тебя. Мне очень жаль, — горько произношу.

Она дёргается в сторону, но я быстро хватаю нож из-под платья и швыряю. Крича, Ноэль падает на землю, а нож с упругим стуком застревает в коре дерева.

— Не надо… я умоляю… за что? Ты хочешь быть с ним? С Лазарем? Пожалуйста, я ведь не против. Будь. Я буду прикрывать тебя, — плачет она, поднимаясь на ноги.

Никакие чувства не выключились. Я не смогла их удержать. Они прорвались, и мои глаза мутнеют от эмоций.