Клоака. Станция потери

— И правда похоже на тюрьму, — произносит Сергей.

Не став подходить ближе, мы наблюдаем за интересовавшим нас домом с приличного так расстояния.

— Если брата Кости там нет, то где еще его могут держать?

— Меня больше волнует то, сколько там провинившихся. Их ведь кормить и поить нужно, верно? При этом за ними нужно следить. А в условиях, в которых мы оказались, держать рядом пленников не лучшая затея.

— Считаешь, что в статусе заключенного тут долго не ходят?

— Именно так я и считаю.

Если все так, как он говорит, то Тихоню нужно вытаскивать оттуда как можно скорее, до того, как из заключенного он превратится в фермерский корм.

— Напомни мне, почему ты, помогающая Семену, во второй половине дня оказалась свободной? — спрашивает Сергей, указывая на тюрьму.

Оттуда выходит не только Семен со своим чемоданчиком, но и Князь. Мы с Сергеем как-то инстинктивно вжимаемся в стену, прячась от них за углом дома.

— Как часто руководители опускаются до того, чтобы присутствовать при медицинских обследованиях своих заключенных?

Я качаю головой.

Да никогда. Но если вспомнить о том, что Семен знает Тихоню, как брата Кости, а Костя был не в ладах с Князем… Соответствующие выводы напрашиваются сами собой. Вряд ли, конечно, Тихоню там пытают. Мне хочется верить в то, что до такого Семен никогда не опустится… Но ведь пытать мог и не он. Его, как врача, могли привести только для того, чтобы он следил за состоянием пытаемого…

От собственных мыслей и богатого воображения меня передергивает.

— Если они нас здесь заметят, заподозрят ли неладное? — задается вопросом Сергей.

— Заподозрят, — слышу я ответ на его вопрос.

И это не мой ему ответ.

Мой короткий вскрик заглушен ладонью Сергея, моментально накрывшего ею мой рот. Рядом с нами, непонятно откуда, материализовался щупленький паренек, одного со мной роста. А по сравнению с Сергеем он и вовсе выглядит подростком. Половину его лица скрывают большие очки, сделанные из оранжевой пластмассы. Они походят на те, которыми пользуются пловцы в бассейнах, но в более внушающем интерес виде. Парнишка явно младше нас, слишком бледный, с копной сухих светло-рыжих волос.

Глядя на него мне сразу же вспоминается Дмитрий.

Я убираю руку Спортсмена со своего лица и делаю глубокий вдох, надеясь наполнить легкие воздухом.

— Ты еще кто? — грубо спрашивает Сергей, сразу же переходя в наступление.

Я заметила, что он довольно остро реагирует на посторонних людей. И под «посторонними» я имею в виду тех, кто не ехал с нами в одном поезде.

— Митяй, — представляется вторженец в наше личное пространство и тут же начинает махать руками, будто мух и комаров от себя отгоняет. — Я ничего плохого не хотел. Просто к этому зданию лишний раз лучше не подходить. Там только несколько человек имеет право находиться.

— Дай угадаю: Князь, Семен и Дмитрий, — произносит Сергей, будто издеваясь над парнишкой за столь неуклюжее предупреждение.

— Не только, но отчасти ты прав.

Паренек начинает оглядываться по сторонам.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — шепчет он, смотря на меня. — И кое-куда отвести.

Я смотрю на Сергея и неуверенно пожимаю плечами.

— Первый раз его вижу, — говорю я, словно оправдываясь. — Если хочешь мне что-то сказать, то говори здесь. И нам обоим.

Митяй стискивает губы, недоверчиво оглядывая Сергея с ног до головы.

— Меня попросили только тебя привести.

Это прозвучало так, будто будь его воля, ему было бы легче и Сергея со мной взять, а не оправдываться здесь и сейчас по причине того, почему я должна пойти с ним одна.

— Без меня Нина никуда не пойдет, и с тобой говорить не будет, — произносит Сергей как-то по-собственнически нагло. Рыцарь, не иначе. — Не нравится? Иди и скажи это тому, кто тебя послал.

Паренек чешет затылок, оглядываясь назад.

— Нина, он только тебя попросил вывести за пределы лагеря.

— Кто это «он»? — спрашивает Спортсмен.

— За пределы лагеря? — уточняю я следом.

Поговорить? Для «поговорить» и здесь можно найти укромное место. Зачем так все усложнять? Да и кому я вообще за пределами лагеря…нужна?.. Только если не…

— Это Костя тебя попросил? — спрашиваю я. — Это он меня там ждет?

Митяй моментально шипит на меня, прикладывая указательный палец к своим губам.

— Тихо!.. Не произноси его имя!

А то что? Обрушу на свою крашеную голову проклятия и несчастья всех миров?

Митяй вскользь глядит на Сергея и вновь начинает вертеть головой в разные стороны.

— Да никого здесь больше нет, успокойся, — произносит Спортсмен. — Отвечай: кто попросил тебя вывести Нину из лагеря?

— Она ведь сама уже сказала… Черт. Идешь ты со мной или нет? Мне снаружи неуютно.

Снаружи?

— Иду. Но с ним, — говорю я, указывая на Сергея. — Все нормально. Объяснения с Кос…ним оставь мне.

Ладно, не будем произносить имя того о ком нельзя говорить.

Митяй колеблется. Ему и хочется взять Сергея с нами, и не хочется. Скорее всего из-за страха перед Костей.

— Пошли, — говорю я, собираясь уйти. — Ему ведь нежелательно подолгу находиться у лагеря, да? Уж не знаю, в чем там дело было, но раз он здесь не живет, то лучше ему тут и не появляться, верно?

С этим Митяю приходится согласиться.

Он ведет нас странными путями, петляя по лагерю и постоянно останавливаясь у домов, выглядывая из-за углов, проверяя: есть кто на пути или нет? Не знаю почему, но ему не хотелось быть увиденным. Или же быть увиденным с нами. Так или иначе, мы выбреемся из лагеря, пролез через дырку в заборе.

Дырку! В заборе! В месте, где по ночам ползают монстры!

На кой черт нужны смотровые, если в лагерь можно попасть через дырку в заборе?! Я уверена, это все издержки страны, в которой мы живем. Других объяснений у меня нет. Дырка в заборе охраняемого объекта…

Я не могу успокоиться и перестать мысленно возмущаться такой недальновидности. В тоже время Митяй продолжает уводить нас все дальше и дальше от лагеря. В какой-то момент я даже подумала: а не слишком ли легко мы согласились за ним пойти? Взглянув на Сергея, я понимаю, что думает он о том же самом, что и я.

— Мы еще можем вернуться, — зачем-то шепчу я.

Если Костя и в самом деле ждет меня там, куда нас ведет Митяй, то это хорошо. Значит, он поверил написанному на снимке посланию и собирается помочь своему брату — а заодно и всем нам — выбраться отсюда. Но если же Кости там нет… И мы идем в заранее спланированную кем-то ловушку… Хватит.

Я слишком много думаю. И придумываю того, чего нет и в помине.

И в этом я убеждаюсь, когда мы наконец-то доходим до места встречи. Тот, кто попросил Митяя привести меня, уже ожидает нашего прихода на детской площадке. Лениво покачиваясь на качелях, не отрывая своих ног от земли, он смотрит на нас, смешно склоняя голову в бок.

— Я, кажется, говорил только о Нине, — говорит Костя, играясь с ножиком-бабочкой в левой руке. — Что-то из этого оказалось сложным для твоего понимания?

— Я все понял. Но она не хотела идти без него, — Митяй указывает на Сергея, — а ты сказал, чтобы без нее не возвращался я.

Сейчас Митяй вновь стал казаться мне мальчиком-подростком, готовым в любой момент расплакаться. Неужели Костя тот еще изверг, издевающийся над бедным парнишкой?

— В конечном итоге я все равно здесь, — произношу я, подходя ближе к качелям.

Сергей и Митяй остаются стоять позади.

— А у тебя есть ко мне вопросы, так?

Костя достает из кармана своей куртки знакомую мне фотографию.

— Рассказывай.

И я рассказываю. Во всяком случае то, что знаю.