Океан

Гипноз.

Вечером все собрались в комнате Гульца, набрав с собой вдоволь сигарет, чаю и бутербродов. Пока хозяин комнаты ковырялся в душе, каждый пытался заняться чем-либо полезным. Чесноков рассматривал лежащие на столе наброски. Костя листал журнал, попавшийся под руку. Вяземский, обнаружив зубочистки, издевался над своими дёснами.

– Где он там лазает, сам позвал и пропал, деляга-то наш?

Чесноков постучал по столу и указал Вяземскому пальцем на бумаги.

– Когда он всё это успел раскопать? На, взгляни! Успехи-то прибавляются.

Они все вместе стали перебирать бумаги.

– Да, это уже кое-что.

– А вот на это посмотри.

– Существенно. Но я смел бы вам заметить, господин полковник, что доказательства собранные незаконным путем… Ну, вы поняли, что я имел в виду.

– Что-нибудь придумаем.

– Да, надо постараться, в милиции всё-таки юридически грамотные люди. Но это уже очень хорошо.

Наконец появился Гульц в махровом халате и плюхнулся на диван.

– Ну, смотрю, все в сборе.

– Да уже давно.

– Что по чайку?

– Давай по делу, а чайку и потом похлебаем.

– Давай, – он взял сигарету и закурил, – среди всего этого хлама, – он кивнул на бумаги на столе, – есть только одна хорошая вещь, – он сделал большую затяжку.

– Ну?

– Колобок не с ними. Я его проверял, не будем углубляться как. Обыкновенный мент, как надеюсь, все мы. Но в дела мы его посвящать пока не будем. По некоторым причинам это вредно.

– По каким ещё причинам?

– Ну, хотя бы по тем, что он нас спалит. Или нарвётся на неприятности. Ну, это ладно. Вот ещё что – Захатский уехал, теперь можно будет побеседовать с Наумовым. Это мы сделаем, я думаю, послезавтра.

– А что так? Почему не завтра? – теребил Чесноков свой подбородок.

– Пока ему отменили препараты, но всё равно нужно выждать время до определённого состояния.

– А обязательно всем туда ехать? – оторвался от журнала Костя.

– Так будет лучше. А сначала мы должны уйти от преследования, все вместе мы разыграем одну комбинацию: едем на двух машинах, одна у нас якобы ломается по дороге – твоя. Выходишь, переживаешь, хлопаешь капотом, ох-ох, ай-ай. Потом вы пересаживаетесь к нам. Подъезжаем к одному зданию, четверо входим в здание, а через заднюю дверь удаляемся, возвращаемся в твою машину и вперёд.

– А зачем такая маскировка?

– Сейчас каждое неосторожное движение может обойтись плохими последствиями. Ну, а теперь можно и чайку.

Запрокинув голову на диване, Костя смотрел в потолок, далеко уйдя в свои мысли. Зазвонил мобильный телефон, и он машинально, не посмотрев определитель, снял трубку.

– Здравствуйте, товарищ капитан, – женский голос был не уверен и чем-то напуган. – Куда ты пропал? Я так больше не могу.

– Привет, Лена, да я весь в работе, столько дел, что нет времени даже позвонить.

– Ты раньше тоже был весь в работе, но, тем не менее, звонил и даже приезжал, – на другом конце линии девушка, затаив дыхание, молчала, боясь показать дрожь в голосе, а сердце готово было вырваться наружу.

– Ты, наверное, нашёл другую? – уже не стесняясь своего слабого надрывистого голоса, который сдавливал ком, подкатившийся к горлу. – Чем она лучше?

– Ну, что за глупости, Лена, дело просто в другом.

– В чём? – появилось в трубке после долгой паузы.

– Я просто уезжаю из Липецка.

– Навсегда?

– Навсегда.

– Вот так, не попрощавшись?

– Просто не хотел теребить сердце тебе и себе. Просто…

– Не нужно. Не говори ничего, – перебила его девушка, – прощай, мой капитан, но помни, я всё равно люблю тебя, и дай тебе Бог, чтобы кто-нибудь на этой земле полюбил тебя также.

И по мобильной сети, сквозь электрические огни ночного холодного города, неслись ему на встречу только гудки. Гудки, которые уже не покажут воспалённых, когда-то любимых глаз, влажную сдавленную подушку, и рыдающее хрупкое тело на кровати. Сухая слеза скатилась с ресниц, Костя вытер её, и всё так же смотрел в потолок.

Настал день, когда планы Гульца должны воплотиться в жизнь. Колобов был отправлен на ответственное задание. А сами они, якобы, должны были разъехаться по делам в разные стороны.

Вяземский зябко кутался в куртку, пока Костя прогревал машину.

– Что за погода? Что ни день, то гаже и гаже. А, Костя, что скажешь? Видел где ещё такую мерзость?

Костя покачал головой.

– Да и зуб что-то разболелся, сволочь. Всё не к месту. Ты чего такой мрачный?

– Как вспомню, куда нам ехать.… Не нравится мне там.

– А вся наша жизнь – безумие, – Гульц с полковником вышли, – трогай потихоньку.

Медленно, чтобы не отставала сзади идущая «Волга» с Чесноковым, машина Маликова катила по городу. Аккуратно притормозив на дороге, они пропустили пешеходов. Девушка, переходящая дорогу, посмотрела на Маликова, улыбнулась, высоко подняла голову и зашагала более изящно.

– Представляешь, капитан, если бы ты на «Мерседесе» ехал, она вообще бы запорхала.

– Мрази, – тихо вымолвил Костя и тронулся с места.

– Да, товарищ капитан, где ты такую аллергию заработал? Ну, и когда мы глохнуть будем?

– Немного осталось.

Машина стала дёргаться, и он прижался к обочине, вышел и раскрыл капот. Чесноков приказал водителю притормозить возле них. Все трое вышли из «Волги». Водитель принялся помогать Косте, разглядывая вместе с ним двигатель.

– Карбюратор надо посмотреть, – с умным видом скомандовал он Косте.

– Ладно, некогда, – приказал полковник, – дела сделаем, а потом хоть всю машину разбирайте. Оставьте её здесь.

Через сорок минут они уже катили на Костиной машине за городом.

– Слежку видел?

– Была белая шестёрка, – невозмутимо ответил Костя. – Теперь, наверное, все «Волгу» караулят.

– Это хорошо, – кивал Гульц.

– А у тебя анальгина нет? – теребил рукой щетину Вяземский.

– Нет. Да сейчас будет не до него.

Машина въезжала в ворота больницы.

Они решительно входили в корпус, кожаные куртки блестели от капель дождя. Впереди идущий Чесноков своей суровостью отпугивал попадающихся на пути людей в белых халатах.

Одна из двух молодых медсестёр, оставшихся позади строгих незнакомцев, вымолвила:

– Это ещё что за Рамштайн?