Океан

Луна.

Луна, её видят многие. Одни теряются в догадках – какую тайну она скрывает, какая опасность таится за её чарующим блеском? Другие наслаждаются этим наполненным мистикой космическим объектом. Кто-то её даже ненавидит за печальное безразличие её взгляда на мелких обитателей Земли.

Глядя на луну, через которую, как через зеркало, отражается всё движение черни, как брызги грязи разбросанной по земле, сейчас он ненавидел её. Не за безразличие, как некоторые, а за то, что она потакает злу, даже разжигает его пламенем своей мистической мощи, которая после озарится кровью.

Сильно измучив зрение, он, наконец, увидел свое лицо в окне, освещённое сатанинской луной. Чужие горящие глаза смотрели на него. Лицо было строго и уверенно.

«Что ты смотришь? Останови всё это!»

«Звери бывают разной породы, к какой из них относилось это животное точно сказать трудно. В душе он был шакалом, но у него не было стаи, которой привыкли держаться эти животные. Одиноким охотником – львом – он тоже не был, ибо привык нападать со спины, исподтишка, прикинувшись добродушным соплеменником, выбирая моменты, когда жертва, находясь в полном спокойствии, отобьётся далеко, чтобы никто не видел, как он напал.

Ему нравилось, как его окрестили газетчики – «оборотень – под светом полной луны он превращался в зверя неизвестной породы». Как ему это льстило! Как ему всё это нравилось, ему даже становилось трудно выждать полнолуния, ведь оргазмы смерти стали такими прекрасными, и вовсе улетучился страх, какой присутствовал раньше.

«Сегодняшняя ночь не пройдет без любимого кайфа».

Предчувствуя наркотическое возбуждение, он разглядел жертву – она приближалась сама к его машине.

– До набережной не подвезете? Тут рядом.

«Да её мне сам Бог послал».

Внезапно она повернулась к нему спиной, но вместо затылка было другое лицо, похожее на маску, вместо глаз у которой были окна с видом на преисподнюю.

– Рядом, там и до ада рукой подать, – голос был не человеческий, металлический, грубый.

Когда сладкий, в ожидании наркотического удовольствия, сон превращается в кошмар, ты громко кричишь, но никто не слышит, изо рта выходит только сдавленное шипение. Заточенное острие копья с хрустом пробило сердце.

Сатана громко смеялся.

– Следующая остановка – Ад».

Колобов, вспотевший, вскочил среди ночи.

– Ничего себе приснится

Он встал, пошёл на кухню. Он дошлёпал до холодильника, волоча за собой тапки и подтягивая трусы-парашюты, нашёл молоко и увеличил удельный вес своего желудка на один литр питательного продукта.

– Во, приснится-то.

В окне кухни горела белая полная луна.

– Во, вражина, светит, а маньяк при такой луне охотится. Опять объелся, теперь не усну.

Двигая по линолеуму тапки, он направился обратно в спальню.

***

Кабинет майора милиции Колобова стал постоянным пристанищем и перевалочным пунктом для Маликова и Вяземского, у каждого был любимый стул. Три полки по честному поделили на троих, по полке каждому. Документы там никто не держал, зато они были полны, как в детском садике, любимыми игрушками-безделушками.

Во время бесед оттуда появлялся то пластиковый пистолет, то ещё Бог весть какие забавы. Колобову это даже нравилось. Колобов был сегодня за повара.

– Чего ты сегодня такой, Лёша?

– Да не выспался, то полночи дребедень всякая снилась, а потом вообще сон пропал. Прикинь, снилось, что нашего маньяка убивает сатана и забирает его с собой, да прямо колом в сердце. А Наумов смотрит на луну и всё видит.

– Опа, стоять, ты же Наумова не знаешь, – с чересчур серьёзным видом спросил Вяземский, при этом щуря правый глаз. Костя полез за чем-то в стол.

– Как не видел? А вон? – Он указал на фоторобот на стене.

– А, ну и что дальше? – продолжал, как следователь на допросе, колоть его Вяземский, ощетинив усы.

– Ничего.

Маликов вылез из-под стола, из своего ящика он извлёк очки без линз. Надев очки, он достал лист бумаги и ручку. Вяземский тоже достал лист.

– Я знаю одного человека, большой, говорят, специалист. Андрей Николаевич Захатский. Попроси Чеснокова, когда поедет в Плеханово, взять тебя с собой. Он там спросит…

Костя с ручкой и листом бумаги почёсывал глаз прямо через отсутствующие стёкла очков.

– Скажите, майор Колобов, давно это у вас началось, и сколько продолжалось?

На голове у Вяземского неизвестно откуда появился белый докторский колпак.

– Дурачки, блин, сами себе кофе наливайте теперь.

Комнату наполнил откровенный хохот.

– Ладно, Лёша, не вредничай, наливай, да побежали к Чеснокову. Сегодня приезжает очень большой специалист.

Вяземский прихлебывал из чашки горячий напиток, пуская пар на свои усы.

– Я уверен, знакомство с этим человеком не оставит тебя без эмоций.

– А что ты смеешься? – пускал пар Маликов. – В гостинице он будет нашим соседом.

– Ну и чего с того, что он будет соседом, что тут смешного?

– Да чересчур весёлый человек, – хрустел сухарём Вяземский.

– Ага, и любит пошутить, разыграть, злостный хулиганщик.

– Так вам и надо, негодяям.

– Ладно, пошли, пора уже.

Вся братия перебралась в кабинет Чеснокова.

– Все собрались? Итак, что мы имеем? Из доклада Маликова по осмотру квартиры Наумова. Кстати, Костя, ознакомь всех.

– Я уже им всё рассказал только что.

– Хорошо, тогда пусть все посмотрят фотографии. – Он передал их через стол.

– Сегодня приезжает Гульц. Кстати, Валентин, кто за ним поехал?

– Карташов.

В момент горячего обсуждения фотографий дверь раскрылась. На пороге появился невысокий человек. В плаще, с коротко остриженными волосами и круглым лицом, имевшим трехдневную щетину. Он увидел Чеснокова.

– Вован, – заорал пришелец, растопырив указательный и безымянный пальцы, он щёлкнул по лбу внешней стороной кисти этой же руки. Пригнулся, раскинув руки и пальцы, и пошёл вперёд, упёрся в грудь Чеснокова, и резко обнял по-богатырски.

– Скотина, как я тебя давно не видел.

– Всё дурачимся, Игорь Николаевич, – Чесноков похлопал его по спине.

Под всеобщее недоумение Чесноков произнёс:

– Знакомьтесь, господа офицеры, Гульц Игорь Николаевич, инспектор главного управления МВД, начальник аналитического отдела.

– Чесноков, в какую глухомань ты меня вытащил?

Похлопав всем по ладоням – этих-то я знаю – он остановился на Колобове, сжав его руку и не отпуская.

– Колобов Алексей.

– Я знаю, Алексей, какую авторитетную кличку вы имели в детстве, – прищурив глаз, с уважением качал головой Гульц, – герой, который ушел и от бабушки, и от дедушки, и от волка позорного. Прямо авторитет в уголовной иерархии.

Вяземский чуть не упал со стула в истерике от смеха.

– Но лиса, видать, была из милиции.

– Кончай, Игорек, с тобой можно целый день ржать.

– Как скажешь, Вован.

Он с сердитым видом уселся за стол. Насупил лоб, отчего всем стало ещё смешнее.

Он глянул искоса на Чеснокова.

– Да молчу, молчу я.

И все опять закатились смехом. Пока все успокоились, прошло большое количество времени, наконец, Чесноков начал:

– Тебе Архипов объяснил, в чём дело?

– Кратенько, и я был жутко недоволен. Если так уверен, то оформил бы подозреваемого в институт Сербского, и пускай там бы тебе разъясняли. Я-то тут при чём? Это не мой профиль.

– Не отлынивай, ты прекрасно разберёшься.

Он бросил папку с ксерокопиями дела Наумова перед Гульцем.

– Господи, руки бы оторвать, у кого такой почерк. Ты сам-то читал?

– Читал.

– И что для себя приобрёл?

– На что я обратил внимание, что Наумов уже сбегал оттуда и был в розыске три месяца. Я сомневаюсь, что сделать тоже самое ему составит труда.

– Тем более надо хлопотать о переводе в Серпы

– Это затруднит расследование, когда он будет там, а мы здесь.

– Тогда будем по очереди с пистолетами караулить.

– Теперь, Игорь Николаевич, ознакомься с новыми, неизвестными фактами, – он протянул ему лист.

Тот быстро пробежал глазами.

– Наличие паяльника и книжек по электронике ещё ни о чём не говорит, так можно всех любителей радиокружков пересажать. Коран нельзя назвать ваххабитской литературой. Сходство рисунков на стене в квартире Наумова с рисунками в квартире Борисова – это надо ещё доказать, если ты имеешь в виду безумный фанатизм.

Его слова как-то не прибавили настроения присутствующим.

– А что вы на меня так смотрите, этого мало для обвинения.

– Ну вот, ты уже сам выдвинул версию, она так и напрашивается: «обезумевший фанатизм». Ведь она так и напрашивается, правильно? И я думаю, на многие вопросы поможешь ответить нам ты.

– Мне нужно время, чтобы изучить эту срамотень, – ткнул в папку пальцем Гульц.

– Можешь расположиться в моём кабинете.

– Не с таким выражением лица – ты меня будешь только отвлекать.

– Тогда отправляйся в кабинет к Колобову, и сидите там вчетвером, весельчаки.

– Годится.

Глаза Колобова округлились.

– Планы у нас такие: ты, Игорь Николаевич, входишь в курс дела и работаешь с историей Наумова. Маликов отправится на его работу, Вяземский в Плеханово, выяснить обстоятельства побега и изменилось ли что в системе охраны с того времени, Колобов, найдешь тех парней, которые сдали его в психушку, и побеседуешь.

– Продвижения есть по взрыву? – полковнику на его вопрос ответило молчание присутствующих.

– Понятно. По Матырскому?

–…

– Понятно. По самоубийству Борисова?

– Найденный в кармане вместе с деньгами чек из магазина «Эталон». Покупка сделана за несколько дней до разборок на Матырском. Я выяснил, что он покупал. Не поверите, – поправил очки Колобов. – Бензопила, хорошая импортная.

– Может, распилил кого? У него, я так понял, башню напрочь снесло.

– Я узнавал, – вмешался Вяземский – Кличка «ББ» не из-за того, что Борисович Борисов, а из-за того, что безбашенный.

Гульц качался на стуле, глядя в потолок, как бы не слушая никого, он произнёс:

– А во времена Екатерины забавой было строить ледяные города.

Коллектив посмотрел на него недоумевающим взглядом.

Гульц отвёл глаза от потолка и уставился на Колобова.

– Оказывается, в наше время тоже есть такие забавы. И знаешь, что изменилось с того времени?

– Что? – растерялся Колобов.

– Из речного льда, понимаешь, куски выпиливают уже не двуручной пилой.

Молчание коллектива перебил Чесноков.

– Быстро соображаешь, Игорёк.

Теперь все непонимающе смотрели на Чеснокова.

– Джип, который был на разборке на Матырском, не нашли и не найдут. У Борисова тоже был джип, и тоже не найден. Кровь чья-то ещё найдена, но ни трупов нет, ни с ранениями не поступали.

Все смотрели, не отрываясь.

– Где-нибудь на дне реки или озера покоятся. А так как в феврале толстый лед, он с помощью бензопилы где-нибудь на глубине утопил машину.

На карте Липецкой области он ткнул пальцем в районе Матырского:

– Где-то здесь покоится машина.

– И как её искать?

– Я предполагаю, что зимой и даже на джипе мало мест, где можно заехать на реку или озеро. Итак, остальные занимаются этим вопросом. И можете прямо сейчас.