Брянские зорянки

Дедовы реликвии

Поздней осенью по первопутку в село Незабудки приехал офицер из прославленной гвардейской дивизии и попросил председателя колхоза Волкова созвать селян на очень важное собрание.

В зимнюю пору люди в селе не очень заняты и сборы не долги. Не прошло и часа, как жарко натопленный клуб заполнили мужчины, женщины, комсомольцы, школьники и старики.

Председатель колхоза постучал карандашом о графин с водой.

— Товарищи! К нам приехал дорогой гость — офицер той знаменитой и незабываемой нами дивизии, которая освобождала наше село. Предоставляю ему слово.

В зале вспыхнули аплодисменты. Незабудковцы долго и горячо приветствовали гостя, а когда шум оваций стих, офицер заговорил:

— Товарищи! Я приехал к вам по делу. Дом офицеров нашего соединения собирает для комнаты боевой славы реликвии минувшей войны. Что именно? Да все, что у вас сохранилось: разбитое оружие, предметы солдатского обихода из землянок, старые каски, фляжки, документы тех лет, разные там трофеи. Словом, ждем ваших реликвий!

— Какой там реликвий спустя двадцать годов?! — выкрикнул кто-то стариковским голосом. — Раньше надо было его собирать. Могли бы даже дырявого «тигра» в вашу музею отдать. А теперь чего же? Шаром покати.

С дальней лавки у порога вскочил, взметнув руку, белобородый дед.

— Не слухайте его, товарищ служивый. Он сызмальства недальнозрячим был. Все сразу в колхоз вступили, а сват Артем десять лет приглядывался, светопреставленья ждал.

Председатель позвонил о графин.

— Ближе к делу, Митяй! Не разводи…

Митяй вытер шапкой вспотевший лоб.

— Так вот я и кажу. Есть у нас реликвий! В точности найдем.

Теперь уже вскочил, не удержался Артем:

— Балабон он и есть балабон. Лишь бы полалакать, на глаза начальству попасть. Ну где у тебя эта реликвия? Где? Нет ее у тебя. Бьюсь об заклад. Ставлю поллитра настойки, если хоть что-либо найдешь.

— Граждане, будьте свидетели! — поднял руку дед. — Скачу за реликвией. А ты, Артем, настойку тово… Да чтоб в точности!

— Валяй, валяй! Настойку ему. Как бы не пришлось отдать взамен седую бороду. Чего же стоишь? Ай струсил?

— Сей момент. Одна нога тут, другая — там. Митяй застегнул пуговицы овчинного кожуха, нахлобучил шапку и шмыгнул за дверь.

…В зале еще продолжался спор: «Принесет Митяй что-либо для солдатского музея или нет?», школьники наперебой еще предлагали офицеру свои услуги, когда на пороге показался старик, тяжело нагруженный какими-то таинственными предметами, завернутыми в дерюгу.

Под гром аплодисментов Митяй торжественно проследовал на сцену, свалил с плеч куль, подошел к офицеру и вскинул граблистые пальцы к треуху.

— Так что реликвий доставлен! Дозвольте предъявить.

Офицер вышел из-за стола.

— Ну что ж. Давайте посмотрим, дедушка, что вы принесли. Пос-мот-рим…

— Реликвий что надо. Добрый реликвий, — развязывая куль, расхваливал Митяй. — Сам собирал. Чуяло сердце, сгодится трохвей. Бабка, правда, ущербу нанесла, спалила кое-что. Но многое сберег. В целости до сих дней донес.

Дед выглянул из-под стола.

— Как прикажете начинать? С наших експонатов аль с фашиста? Они тут у меня разложены чин чинарем. По музейной диспропорция, и к каждому предмету бирочка прилажена. Где взято, когда и кто кого бил.

— Не томи, дед, людей! — прикрикнул председатель. — Выкладывай живей!

Митяй, соглашаясь, крякнул в кулак.

— Перво-наперво чудо-самовар. Вот он, родимый. Вот! — И дед гордо водрузил на стол кожух пулемета «максим» с четырьмя приделанными ножками, трубой и краном.

Офицер, председатель колхоза и хлынувшая с первых рядов ребятня сгрудились над диковинным самоваром. Митяй поспешил пояснить:

— Личный подарок товарища сержанта. Из Тулы родом был. Как-то посетовал я: «Чайку, мол, не в чем скипятить». А он и говорит: «Не горюйте, дедушка. Будет вам с бабкой самовар». — «Откель же ему быть? — отвечаю. — На дороге они не валяются. Их и днем с огнем теперь не найдешь». — «А уж это не ваша печаль, мол. Коль наш брат туляк подковал блоху, то самовар мы сработаем враз». И верно. Сходил паренек на луг, где баталия шла, потом в кузне малость молотком поклацал и приносит: «Получай, дед, чудо-самовар! Пей чаек на здоровье, поминай туляка».

Все селяне нашли, что первая реликвия Митяя, как образец солдатской выдумки и мастерства, достойна комнаты боевой славы. Эта оценка ободрила старика, и он, как продавец, у которого ходко пошел товар, начал торопко выкладывать свои фронтовые трофеи — фляжку, ложку, вещмешок, с дарственной надписью котелок и наконец поставил рядом с чудо-самоваром жестяную печку, извлеченную из фронтовой землянки.

— Все, дедок? — спросил офицер.

— Погодь малость. Еще реликвий есть, — отозвался Митяй. — Только он другого сорту. Особливой, так сказать, диспропорции, на манер кого мутузили и как.

Митяй покопался в своем волшебном узле и вытащил ржавую каску с рожками.

— Вот это, стало быть, експонат номер один. Каска господина фетфебеля, прошитая нашим гвардии снайпером. Вдовая Дарья, еще когда малец был, применяла сию посуду взамен ночного горшка, а после я подобрал как експонат.

Офицер осмотрел каску.

— Не годится, дедок. Такими дырявыми касками хоть пруд пруди. И сейчас еще валяются по кустам.

— Жаль. Осечка вышла. Но ничего. Ничего. У меня взамен другая вещица есть. — И старик протянул офицеру увесистую скалку. — Личное оружие моей старухи. Им она собственноручно обера укокошила. На месте преступления тюкнула, то есть когда в курятник лез.

— Браво, дед! Молодец! — воскликнул офицер. — Поклон и благодарность вашей старухе.

В зале вспыхнул гул одобрения. Кто-то крикнул:

— Был такой случай! Только звание дед поднапутал. Не обер-лейтенант то был, а солдат-эсэсовец.

— Не велика ошибка! — крикнул в ответ офицер. — Все равно одним куроедом меньше стало. Давайте, дедок, что еще есть?

— Кончается мой трохвей… Кажись, иссякает. Ах, какая беда! Неужто бабка шкоду учинила, пустила в расход? Ведь помню, сюда сложил. Тут была. А-я-яй…

Митяй лихорадочно шарил по углам, закромкам узла, досадуя, охал, вздыхал, но вдруг обросшее белой бородой лицо его солнечно засияло.

— Вот он! Вот он, голубчик, мой главный експонат! Уберегся. Цел, целехонек лежит.

Митяй развернул тряпицы и, высоко подняв за рыжие подтяжки облинялые брюки с лампасами, воскликнул:

— Штаны его высочества господина генерала от емпантерии! Потерял в бегах при отступлении. Полагаю, что сел по нужде, а тут справа гвардейские танки, слева — партизаны, и дай бог ноги в одних подштанниках.

— Где вы их взяли? — спросил офицер.

— На калужском большаке, сынок. Как раз где ваши танки шли. Бабка хотела брючишки на помело. А я дал запрет. «Не смей, говорю, стара, зничтожать вещевой доказ. Внуки подрастут — покажем. Пусть знают, как их отцы гнали от Москвы фашистского зверя. Да и разным реваншам напомним: «Не мыльтесь, господа. Бриться не придется. Вспомните лучше, где растеряли свои штаны».

— Спасибо, дедок! — пожал руку Митяю офицер. — С благодарностью принимаю ваш экспонат.