Брянские зорянки

Увидев на пороге Пал Палыча, Козолупов обрадовался, точно встретил милого приятеля, с которым не виделся десять лет.

— А-а, Телкохвостиков! — распевно воскликнул он. — На ловца и зверь бежит. Иди-ка, голубчик, сюда. Иди. Ты-то мне и нужен.

Он схватил со стола знакомый Пал Палычу его родной отчет и затряс перед самым носом.

— Это что ж ты, чертов колчедан, делаешь? Кому липу подсовываешь в отчете? А? Да знаешь ли ты, что я с тебя душу вытрясу за это! Перед всем городом краснеть заставлю. В «Окно сатиры» помещу.

Пал Палыч закивал головой:

— Вот-вот. От вас только этого и жди. Всю жизнь отдал. Полностью. Без остатка… А тебя — «разнесу». В «Окно сатиры»… Спасибо вам. Большое спасиб…

Козолупов грохнул пудовым кулаком по столу:

— Вон! Вон из кабинета, чертов надувала! Бездельник несчастный! Разжалобить меня захотел. Не выйдет.

— Добивайте. Загоняйте в гроб, — всхлипнул Пал Палыч и, ссутулившись, втянув голову в плечи, побрел к выходу.

…К шестнадцатому кандидату для подписи некролога Пал Палыч Телкохвостиков пришел уже позеленевшим от злости, с трясущимися руками и волочащейся левой ногой. Голова его нервно вздрагивала, глаза дико бегали по сторонам.

Тихо, будто крадучись, он подошел к столу, сгреб Каюрова за петельки френча и притянул, как удав кролика, к себе.

— Вы подпишете некролог или…

— Какой некролог? О ком? — испуганно прохрипел Каюров.

— Я умер! Я скончался в расцвете творческих сил на семидесятом… Некролог!

Каюров часто заморгал.

— Пал Палыч! Очнитесь. Вы ведь живы. Стоите на своих двоих. И я вот с вами. Я, Каюров!

— Я мертв! Я безвозвратно ушел от вас. Некролог!

— Пал Палыч! Успокойтесь. Выпейте воды.

— Кому успокоиться? Какой воды? Мертвые воду не пьют. Некролог! Персональный некролог!

Чувствуя недоброе, Каюров с силой отстранил Пал Палыча от себя:

— Да пусти же. Костюм трещит, право.

Пал Палыч сгреб чугунное пресс-папье и, став в позу бессловесного предка, приближаясь к Каюрову, сквозь зубы захрипел:

— Смерть или некролог!