Брянские зорянки
- Автор: Николай Бораненков
- Жанр: Юмористическая проза / Советская проза
- Дата выхода: 1975
Читать книгу "Брянские зорянки"
Корень жизни
Одетый в парадный мундир, при всех орденах и медалях, старшина милиции Степан Гайкин вошел в кабинет и весело спросил у сержанта милиции Грицко:
— Ну, как у нас делишки?
— В полном порядочке, товарищ старшина, — ответил Грицко. — В десятом отделении милиции, можно сказать, полный штиль. Все улицы и тротуары подметены, подчищены и дождиком опрысканы. Везде все чинно и солидно, нарушений никаких не видно.
— А что это значит с милиционерской точки зрения?
— Это значит, что все граждане у нас строго соблюдают правила социалистического общежития.
— Правильно, товарищ Грицко! Верно! Это не что иное, как… — старшина Гайкин повертел рукой в воздухе, пытаясь найти подходящее выражение. — Ну, словом, ростки нового, о которых недавно говорил докладчик. А раз так, то и пиши об этом в рапорте о сдаче дежурства. Так и пиши: в десятом отделении милиции за истекшие сутки никаких происшествий не случилось, что является свидетельством…
В этот час дверь тихо скрипнула и через порог комнаты переступила седая старушка. По ее морщинистым щекам дробинами катились слезы.
Сержант Грицко вопросительно посмотрел на старшину, старшина — на сержанта, и застыли в оцепенении. «Неужто происшествие?»
— Прошу присесть, мамаша. Что у вас случилось? — прервал тягостное молчание старшина.
— Несчастье, голубчик, несчастье, — утирая синей батистовой косынкой красные от слез глаза, прошамкала старушка. — Пропажа у меня, сынок, пропажа. Пропал с раннего утра!
— Не понимаю… У вас, мамаша, что пропало — внучка или внук?
— Нет, голубчик, нет. Внуки давно разлетелись кто куда. Кто на север, кто на юг. И осталась я со старым. Он-то и пропал где-то.
— Пропал старик, то есть ваш супруг? — уточнил старшина, и правый ус его начал приподниматься, что означало явное удивление.
— Пропал, голубчик мой, пропал. Утром еще рано-ранехонько пошел за корнем жизни в ближайшую аптеку, сказал, что вернется через час, и словно в воду канул дед. Уж не попал ли под машину? Хилый он у меня. На каплях да боржомах только и держу.
— Тта-ак, — сказал старшина, барабаня пальцами по столу, — так-так-с. Ну, а как звать напашу?
— Кузьма Кузьмич Дубков, сынок.
— Год рождения и рельефные приметы?..
— Приметный, а как же. С детства он приметный. Кучерявый был в парнях. Лучше его кудрей во всей округе было не сыскать. На соседней улице у нас жила одна…
— А сейчас, сейчас, какие у него выразительные приметы? — перебил старшина.
— И сейчас он тоже, касатик, приметный. Чуба, правда, нет уже, зато борода… Белая, широкая. Ходит мой Кузьмич в сером костюме с коричневой строчкой, а на груди медаль за эту самую…
— «За трудовую доблесть», что ли?
— Вот-вот, сынок, за доблесть, за геройскую. А год рождения не припомню, милый. Кажись, восьмидесятый миновал.
— Профессия какая у него, мамаша? — продолжал расспрашивать старшина, записывая данные в блокнот.
— Батюшки! — всплеснула руками старушка. — Да разве вы не знаете? Каменщик он, касатик, каменщик. Все дома на этой улице он и возводил.
— А сейчас чем занимается Кузьма Кузьмич?
— Как чем? Да ничем. Сейчас он на полном государственном обеспечении, сынок. В прошлый год лечился в Кислых Водах, а ноне посылали на боржом. Сам министр прислал путевку и сказал: «Лечись, Кузьма Кузьмич, и отдыхай».
— Так-так, мамаша, хорошо. Ну, а что Кузьма Кузьмич у вас любил?
— Любил, сынок, любил, — просияла бабка. — Когда я девкою еще была, проходу не давал. Бывало, как увидит на крылечке…
— Да не про это я, мамаша. Я спрашиваю, что он теперь…
— И теперь, голубчик, любит, — не дала досказать бабка. — Не говорит про то, но любит — вижу по глазам.
— Я спрашиваю вас, мамаша, не любит ли Кузьма Кузьмич ходить на рыбалку, на стадион, в «Якорь» там или в пивной бар?
— Что вы, милый! Кузьма Кузьмич спиртного в рот ни грамму не берет. Хилый он у меня. На каплях да боржомах и сидит. А теперь какую-то новую воду начал пить — «корень жизни» называется. За ней вот пошел и запропал. — И старушка снова начала утирать батистовой косынкой заплаканные глаза.
Старшина Гайкин уже невнимательно слушал старушку. В его голове зрел план розыска запропавшего Кузьмы Кузьмича. Быстро поднявшись со стула, он положил блокнот в планшетку, поправил кобуру с пистолетом и сказал:
— Товарищ Грицко, слушай приказ!
— Слушаю, товарищ старшина!
— Садись на телефон и звони во все концы. Начальные объекты для разведки: «Скорая помощь», больница. А дальше действуй по плану номер два. Понятно?
— Так точно!
— Раз понятно, значит, и начнем. Товарищ Дубкова, прошу вас в машину. Кузьму Кузьмича мы разыщем в один миг.
Для такого смелого заявления старшина Гайкин имел все основания. Он был и правда непревзойденным мастером по розыску пропавших адресатов и утерянных вещей. Стоило только рассказать ему подробно о пропаже, как он разглаживал усы и говорил: «Найдем, гражданочка, найдем». И достоверно, верно, находил.
Вот и теперь поиски начались успешно. Дворничиха тетка Паша показала, что рано утром Кузьма Кузьмич пошел в самом деле с бутылочкой в руках по направлению к аптеке. В аптеке тоже подтвердили, что белобородый дед приходил и покупал в отделе санитарии и гигиены какую-то минеральную воду. На площади его видел регулировщик Клецов, а дальше след Кузьмы оборвался и пропал.
Но старшина Гайкин был не из тех, кто при первой неудаче опускает голову. Нет! Он начал методично прочесывать скверы и бульвары, осмотрел все лавочки в саду, заглянул в скверчик у почтамта, обследовал больницы и районные аптеки, исколесил весь город вдоль и поперек, но Кузьму Кузьмича не находил.
На перекрестке улицы старшина Гайкин скомандовал шоферу «стоп» и сошел с машины. Красный диск солнца уже опускался к горизонту. Его лучи отражались на белых стенах новых домов, высоко поднятых будок подъемных кранов, золотили верхушки лип и тополей. Трудовой день угасал. Угасали и привычные слуху дневные звуки. И вдруг… Где-то над липами послышались удары колокольчика.
Старшина глянул вверх. Журавлиный нос крапа плавно опускал клеть, наполненную кирпичом. Вот она на минуту остановилась, зависла, а затем бережно опустила груз на возводимую белую стену. Кладка возобновилась.
Старшина залюбовался ловкой работой. На стройке хлопотало совсем мало людей, но стена росла на глазах. Чей-то хриповатый голосок весело напевал:
Ты, девица, горяча, не жалей кирпича,
Не смотри, что и с бородой.
Ух, седая борода! На работе не беда.
Старичок я развеселый, молодой…
— Стойте здесь! — крикнул Гайкин шоферу и кинулся в ворота стройки.
Громыхая коваными сапогами по бетонным стеллажам, он быстро достиг верхнего этажа и, утирая пот с лица, подошел к деду, который с помощью молоденьких девчат виртуозно возводил стену.
— Прошу прощения, папаша, — чинно начал старшина. — Не вы ли будете Кузьма Кузьмич Дубков?
— Так точно! Он и есть, — ответил оторопело дед.
— Ну как же так, папаша, а? Милиция вас ищет, супруга сбилась с ног, а вы себе забрались под небеса и распеваете куплеты Одарки, Карася.
— Ах, сынок, сынок, — виновато вздохнул дед. — Душа тоскует по работе. Без работы не могу. Приходится украдкой от старухи уходить. Молодым вот хочется свою науку преподать.
— И нетрудно вам в таких годах?
— Да что там трудно, — махнул рукою дед. — Да я как поработаю часок, так просто молодею. И на душе просторней и дышится легко.
— Да… Но что ж сказать супруге вашей?
Дед был в явном замешательстве. Он начал торопливо снимать фартук, но потом махнул рукой и сказал:
— А вы скажите ей, что разыскали, мол, в аптеке, но задержали, чтоб учинить допрос. А я тем временем докончу стенку — и домой.
— Ах, Кузьма, Кузьма! — послышался за кирпичами женский голос. — Пятьдесят пять лет прожили вместе, и никогда не врал. Так, значит, так-то ты пьешь микстуру «корень жизни», так слушаешь врачей?
Кузьма Кузьмич взглянул на кирпичи и ухватился за седую бороду. Прямо на него с клюкой в руках шел домашний комендант — жена Настасья. Спасаться бегством было поздно, и дед Кузьма решил сложить оружие без боя. Он отдал курносенькой помощнице мастерок, снял фартук и, подойдя к старухе, проговорил:
— Микстура… Корень… Эх, Настасья, милая Настасья! Вот он, настоящий корень жизни, который исцеляет от старости и всяческих болезней.
И Кузьма Кузьмич, обняв левой рукой свою супругу, широко повел правой пятерней, показывая на заводские трубы, дома, краны, на все, что составляет вдохновенный труд.