Своеволие

Глава 45

Санька совершенно разлюбил говорить. Язык (вернее, его оставшаяся часть) зажил на диво быстро, по крайней мере, гораздо быстрее едва не расколотого черепа. Но речь была испорчена окончательно и навсегда. Он стал местами присвистывать, местами пришепетывать, местами фефекать — и это выглядело одинаково глупо на любом языке! Бытовые вещи говорить еще можно, но что-то важное… или, не дай бог, пафосное…

Так что и Тугудая тогда расспрашивал больше Аратан. Выяснил он, что бошко предупредил один из трех батраков-конокрадов, что прикрыли остальных во время бегства. Единственный выживший во время погони. Он даже умудрился первым добрался до реки Наун (один всегда быстре отряда). А Тугудай собрал своих людей, выслал дозоры, пошел навстречу…

И он их спас. Прежде всего, всех этих малолеток, что увязались за Дурным в хорчинских степях. Санька благодарил даурского командира, как мог. Тогда и проболтался ему в порыве признательности:

«Тугудай, года через полтора твой Шархуда позовет тебя на войну. Так вот, если сможешь уклониться — не ходи на нее. И людей своих убереги».

Сказал и пожалел сразу — подобные пророчества ему всегда боком вылезали. Но слово воистину не воробей…

Местные дауры охотно пригрели своих беглых сородичей. Все знали о том, что несколько тысяч соплеменников страдают в неволе и рады были помочь хоть некоторым. Да, что там, Тугудай даже был бы не против оставить их в своих землях… Но пассионарная молодежь, пошедшая за сказкой, испытавшая на себе настоящее чудо — непреклонно хотела вернуться в землю своих отцов — в Темноводье. И, передохнув пару дней (а еще убедившись, что хорчины ушли ни с чем), они двинулись на север. Только, теперь их было не 45 человек.

Нет, никто не умер, не потерялся во время бегства. Наоборот отряд вырос до семи десятков. Потому что…

«Когда ты ушел, Сашика-Ходол, — заговорил с ним как-то Тугудай. — Я долго думал над твоими словами. И принять их не мог. И отбросить тоже. Так что я рассказал о тебе людям, которым я доверяю».

Тугудай многозначительно улыбнулся.

«Знаешь… Никто твоим словам не поверил. А вот проверить — кое-кто захотел. Поэтому, — и с этими словами даурский военачальник вывел Саньку „на крыльцо“, где перед ними выстроились более двух десятков человек. — Вот эти люди поедут на Черную Реку вместе с тобой. Учти! Они не подчиняются тебе, не служат тебе. Они едут, куда хотят и когда хотят. Могут пожить в Темноводном (если ты их пустишь), поедут к зейским даурам, посмотрят, что творится в заброшенных землях. А потом вернутся назад. И тогда мы подумаем снова».

Эти люди ехали особняком. Совсем непохожи на «комсомольскую бригаду» бывших хорчинских рабов: взрослые, основательные, молчаливые. Наверняка за каждым стоит большая семья или целый род.

Ехали проверять слова странного лоча.

Но Санька был рад и этому. Всё-таки сохраняется надежда, что хоть часть из дауров решится вернуться на родину. Может, кто из беглецов тоже приведет оставшихся у хорчинов пленников. Жизнь вернется на Амур. Когда есть люди, любящие свою землю — можно столько всего наворотить!

Но даже эти смутные надежды — дело нескорых будущих лет. Пока же выросший отряд ехал вверх по Наун-реке. Никакие баргуты на этот раз на такую толпу лезть не решились. Проблема случилась лишь на самом Амуре. Зима на Черную Реку уже практически пришла. Но — практически. По берегам уже стоял крепкий лед, а вот стремнину постоянно размывало. Так что ни пешком, ни на лодках не перебраться. Пришлось пробираться на заброшенный Кокуреев городок и больше недели жить там, питаясь, чем бог послал.

Каждый день ходили на реку и осторожно топтали лед: выдержит или нет? Шутка ли! Ушли, еще лето не отошло до конца, а вернулись настоящей зимой. Зато, когда вернулись…

— С Буреи-реки гости прибыли, — начал отчитываться довольный Ивашка. — Там немалый даурский род живет — Судур. Восхотели они, чтобы по-нашему темноводскому покону ясак Царю-батюшке платить. Ну, мы и срядились с ними, как с Лотодием допрежь. Согласен?

— Очень согласен! — улыбнулся Санька.

Потом его нашел Гунька.

— Падёмка, атамана! — поманил китаец Дурнова в свое «царство». — Шитой-то покашшу!

На специальных бревнышках под навесом лежала пушка. Новехонькая чугунная пушка, еще не помутневшая и поблескивающая на солнце. Сделана почти точной копией одной из трофейных пушчонок.

— Мой так боялася, — улыбнулся коваль, сверкнув жемчугами зубов на чумазом лице. — Но получилася! Инда много-много могу — только чутие подавай! Чу-гун, тоись.

У Саньки аж глаз задергался. Свое пушечное производство! Да ему теперь на Амуре никто не указ будет! Но это, конечно, первая мысль была. Вторая чуть умерила пыл: наверняка у всей Гунькиной бригады не одна неделя работы на это ушла. Третья встала над второй, уперев руки в боки: это ж сколько руды надо накопать, чтобы крицы выплавить, а из них — чугун. Одна эта пушка за сто кило весит… А еще ядра надо делать. Под занавес пришла четвертая и хлопнула дверью, за которой розовым сияли метровые буквы «ТВОИ МЕЧТЫ». «А чем стрелять будешь, родимый?» — гласила четвертая мысль. Поскольку запасов пороха не хватало даже на пищали…

«Ничего, придумаем что-нибудь» — Санька ни за что не хотел расстраиваться.

— Ши Гун, дружище! — обратился он к ковалю. — А смог бы ты сделать такую же пушечку, но с чуть более длинным стволом?

— Чишилее будет, — пожал плечами мастер. — Зачема?

— Зато стрелять станет точнее и дальше, — пояснил Дурной, хоть, совсем не был уверен, что всё так и получится. Но попробовать стоило. Опытным путем подберут нужный размер заряда — авось, и получится! Тогда уже можно «в серию» пушки запускать. У Саньки еще зрела в голове идея поставить пушку на легкий лафет с большими колесами… да прицепить это всё к конной паре! Пора заводить полевую артиллерию.

Ох, прибавится работы Деребе с его командой плотников!

А дальше… Дальше, конечно, надо было заняться расквартировкой «комсомольской бригады» новых свободных дауров… Но на шее у атамана Темноводного повисла одновременно злая и счастливая женщина.

— Опять пропал! — стучала она гневно кулаком по плечу левой рукой, а правой крепко обнимала. — Опять без меня…

— Не бей мужа, женщина! — гневно воскликнул Аратан. — Он все-таки рану получил!

— Где? — ахнула Чакилган и в испуге убрала руки за спину.

— В интересном месте! — заржал даур.

И ведь не пошлешь подлеца! Потому что из его рта теперь не ругательства, а один смех выходит… Санька показал другу кулак, а затем развел руками перед своей любимой:

— Нет феперь у меня куфка ясыка…

Но княжну он устраивал и таким. Более чем! Так что пришлось спихнуть расквартировку новоприбывших на Аратана. Сам же атаман подхватил Чакилган на руки и поспешил в избу — расплачиваться за долгую отлучку. Голова еще сильно кружилась, но этот долг надо обязательно вернуть. С процентами!

А уже завтра он соберет старшину, расскажет им о своем нелепом путешествии, о том, с каким неоднозначным прибытком из него вернулся. И какую пользу для всего Темноводья из этого можно извлечь. И со всеми текущими делами ознакомится…

Всё! Завтра! Завтра…