Первые войны пустыни

ЯД ПОДОЗРЕНИЯ

Герцог нашел Хавата одного в помещении, указанном Герцогу охраной. В соседней комнате, где люди расставляли оборудование, было шумно, но здесь была тишина. Пока Хават поднимался из-за заваленного бумагами стола, Герцог огляделся. Это была комната с зелеными стенами. Кроме стола, в ней находилось три кресла. Поспешно стертая с них буква «X» оставила красный след.

— Кресла очищены и вполне безопасны,— сказал Хават.— А где Пол, сэр?

— Я оставил его в конференц-зале. Надеюсь теперь, когда я его не смущаю, он сможет немного отдохнуть.

Хават кивнул, подошел к двери и плотно прикрыл ее.

— Зуфир,— сказал Лето,— мое внимание привлекли склады с запасами спайса Империи и Харконненов.

— Что именно, мой господин?

Герцог поджал губы.

— Склады весьма непрочны,— Хават начал было говорить, но Герцог поднял руку.— Оставим в покое запасы Императора. Он был бы в тайне рад, если бы Харконнены лишились своих запасов. А может ли Барон воспротивиться, если уничтожить нечто такое, что он не может признавать своим открыто?

Хават покачал головой.

— У нас нет лишних людей, сэр.

— Возьми немного у Айдахо. А может быть, кому-нибудь из Свободных доставит удовольствие такая прогулка по планете.

— Как скажете, мой господин,— Хават отвернулся. Видя, что старик нервничает, Герцог подумал: «Возможно, он подозревает, что я ему не доверяю. Он должен знать, что я имею информацию о предателе. Сейчас лучше всего немного успокоить старика».

— Зуфир,— сказал он,— поскольку ты один из немногих, кому я могу доверять полностью, мы должны немедленно обсудить еще один вопрос. Мы оба знаем, какими бдительными нам нужно быть, чтобы воспрепятствовать предателям проникнуть в наши ряды... но у меня есть два новых известия.

Хават обернулся и посмотрел на него. Лето повторил рассказанное Полом. Вместо того, чтобы ввергнуть ментата в состояние сосредоточенности, услышанное им лишь усилило его волнение.

Понаблюдав за стариком, Лето сказал:

— Ты что-то скрываешь, старина. Мне следовало понять это тогда, когда ты так нервничал на совещании штаба. Что же ты знаешь такое важное, чего нельзя было сообщить всем присутствующим?

Красные губы Хавата вытянулись в тонкую ниточку. На них сильнее обозначились черточки морщин. Они стали еще глубже, когда он заговорил:

— Мой господин, я не знаю, как об этом сказать.

— Мы причиняем друг другу лишнюю боль. Ты знаешь, что со мной можно говорить обо всем, Зуфир.

Хават продолжал смотреть на него, думая: «Вот таким я люблю его больше всего. Он человек чести и заслуживает того, чтобы до конца рассчитывать на мою преданность и любовь. Почему я должен причинять ему лишние страдания?»

— Итак? — спросил Лето.

Хават. пожал плечами.

— Все дело в клочке записки. Мы отобрали ее у курьера Харконненов. Она была предназначена для агента по имени Парди. У нас были веские причины считать, что Парди — глава здешней сети агентов Харконненов. Она может иметь и большое значение и абсолютно никакого. Все зависит оттого, как ее воспринимать.

— Каково же содержание этой записки?

— Клочка записки, мой господин. Она была сделана на пленке и к ней, как обычно, была привязана капсула со взрывчатым веществом. Мы смогли получить лишь клочок от записки. Тем не менее, этот клочок имеет чрезмерную важность.

— Ну?

Хават облизнул губы.

— В ней говорится: «...его никогда не станут подозревать, и когда на него обрушится удар, одного этого будет достаточно, чтобы его уничтожить». На записке была собственная подпись Барона, я ее узнал.

— Твои подозрения реальны,— сказал Герцог с внезапным холодом в голосе.

— Я бы скорее позволил отрезать свои руки, чем ввести Вас в заблуждение,— сказал Хават.— Господин, если...

— Леди Джессика...— сказал Лето, чувствуя, как его охватывает волна гнева.— Неужели ты не мог выудить правду у этого Парди?

— К несчастью, Парди уже не было в живых, когда мы перехватили курьера. Курьер же, я в этом уверен, не знал, что нес.

— Понимаю.

Лето покачал головой, думая: «Как все это отвратительно. Ничего подобного быть не может. Я прекрасно знаю леди Джессику».

— Мой господин, если...

— Нет! — рявкнул Герцог.— Это ошибка.

— Мы не можем оставить этот факт без внимания, мой господин...

— Она со мной шестнадцать лет! У нее было бесчисленное число возможностей для того, чтобы... Ты сам изучал школу и женщину!

Хават горько проговорил:

— Уже известно, что я могу ошибаться.

— Говорю тебе, что это невозможно. Харконнены хотят уничтожить род Атридесов, включая и Пола. Они уже однажды пытались это сделать. Может ли мать замышлять что-то против собственного сына?

— Возможно, против собственного сына она не действует. А вчерашняя записка могла быть хитрым трюком.

Она же сама указала нам на опасность.

— Сэр, она предупредила нас о предателе, но нельзя забывать, что она сирота и сиротой ее сделали Атридесы.

— Она могла бы начать действовать давным-давно. Подсыпать яд в еду..., вонзить ночью в грудь стилет. У кого была для этого лучшая возможность?

— Харконнены хотят уничтожить нас, мой господин. В их намерение входит не только убийство. Вендетта должна быть настоящим искусством.

Плечи Герцога поникли. Он закрыл глаза и показался старым и усталым. «Этого не может быть. Джессика открыла мне свое сердце».

— Можно ли придумать лучший способ сломить меня, чем посеять во мне подозрения о женщине, которую я люблю?

— Я обдумал это,— сказал Хават,— все же...

Герцог открыл глаза и посмотрел на Хавата, думая: «Пусть он подозревает. Подозрения — это по его части. Может быть, если я притворюсь, что поверил в это, тот, другой, станет менее осторожным».

— Что ты предлагаешь? — прошептал Герцог.

— Постоянное наблюдение с этой минуты, мой господин. Она должна быть под надзором в любое время суток. Я прослежу за тем, чтобы это было так. Айдахо был бы идеальным человеком для подобной работы. Может быть, через неделю нам удастся заполучить его обратно. В его отряде есть один молодой человек, обученный нами настолько хорошо, что он мог бы служить идеальной заменой Айдахо у Свободных. Он искушен в делах дипломатии.

— Не рискуй такими вещами со Свободными.

— Конечно, нет, сэр.

— А что насчет Пола?

— Возможно, мы могли бы побеспокоить доктора Уйе.

Лето снова повернулся к Хавату.

— Оставляю это на ваше усмотрение.

— Я буду благоразумен, мой господин.

«Ну что же, по крайней мере, я могу рассчитывать на это,— подумал Герцог»,— потом он сказал:

— Я немного пройдусь. Если понадоблюсь, я буду где-нибудь поблизости. Охранник может...

— Мой господин, прежде чем мы уйдем, я хотел бы, чтобы вы прочли фильмокнигу. Это приблизительный анализ религии Свободных. Вы, я помню, просили меня сделать об этом сообщение...

Герцог помедлил, потом, не оглядываясь, сказал:

— С этим нельзя подождать?

— Конечно, мой господин. Но вы спрашивали, что они кричали. Это было «Муад». Они обращались к молодому мистеру. Когда они...

— К Полу?

— Да, мой господин. У них есть легенда о том, что к ним явится вождь, ребенок Бене Гессери, и поведет их к истинной свободе.

— И они думают, что Пол этот... этот...

— Они только надеются, мой господин.

Хават протянул капсулу с книгой. Герцог взял ее и опустил в карман.

— Я посмотрю попозже.

— Конечно, мой господин.

—- Сейчас мне нужно время подумать.

— Да, мой господин.

Герцог глубоко вздохнул и вышел. Очутившись в коридоре, он повернул налево и пошел, заложа руки за спину и почти не обращая внимания на то, куда он идет. Мелькали лестницы коридоров, балконы, холлы, люди, приветствующие его и уступающие ему дорогу.

Вернувшись в конференц-зал, он нашел его погруженным в темноту, а Пола — спящим на стуле, укрытым робой охранника, с грязным тюком под головой. Герцог тихо прошел по комнате, вышел на балкон и оглядел посадочное поле. Охранник, стоявший в углу балкона, при слабом свете узнал его и встрепенулся в ожидании приказа.

— Вольно,— сказал Герцог и прислонился к холодному металлу балконной решетки. Пустыня была окутана предрассветной тишиной. Неподвижные звезды над его головой казались блестками на темноголубом небе. Низко над южным горизонтом сквозь тонкую дымку проглядывала полная луна. Свет ее казался откровенным и циничным.

Пока Герцог стоял так, наблюдая, луна скользнула за пики Защитной Стены, залив их холодным светом, и, оказавшись во внезапно сгустившейся темноте, он ощутил озноб и вздрогнул.

Злоба кольнула его острой иглой.

«Харконнены мешают мне, травят меня, охотятся на меня, не переставая,— подумал он.— Назойливые дряни с полицейскими манерами, но я твердо стою на своих ногах!» Руки его бессознательно потянулись к эмблеме на тунике.

На востоке возникли светящиеся полоски, потом образовались просветы, заставившие померкнуть звезды. Началось торжественное шествие зари сквозь далекий горизонт. Это было так красиво, что Герцог забыл обо всем. «Есть вещи, не поддающиеся описанию»,— подумал он.

Он никогда не думал, что здесь можно увидеть нечто подобное этой красоте.

— Прекрасное утро, сэр,— сказал за спиной охранник.

— Да, прекрасное.

Герцог кивнул, думая: «Возможно эта планета способна давать жизнь. Возможно, она будет домом для моего сына».

Потом он увидел человеческие фигуры, движущиеся по цветочному полю. Это были собиратели росы. Вода здесь так ценна, что собирать нужно даже росу.

«Но планета может оказаться и камерой для него»,— подумал Герцог.