Первые войны пустыни

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК

Зуфир Хават проскользнул в классную Кастель Келадана и молча запер за собой дверь. Он постоял несколько мгновений, чувствуя себя усталым и старым. Его нога ныла в том месте, где когда-то была рана, полученная на службе еще у старого Герцога.

«Уже третьему поколению служу»,— подумал он.

Он оглядел комнату, залитую утренним светом, и заметил мальчика, сидевшего у двери над разложенными перед ним бумагами и картами. Сколько раз я должен говорить ему не сидеть спиной к двери. Хават прочистил горло.

Пол остался сидеть в прежней позе. Хават снова кашлянул. На луну набежало облако, и свет в комнате потускнел. Пол выпрямился и, не оглядываясь, сказал.

— Я знаю, я сижу спиной к двери.

Хават выдавил на лице улыбку и прошел через комнату. Пол поднял голову и посмотрел на старика, остановившегося около стола. Глаза Хавата были полны тревоги, они, казалось, так и излучали ее с темного, изрезанного морщинами лица.

— Я слышал, как вы шли по дому и как открыли дверь.

— Но ведь к вам может зайти любой?

— Я могу уже отличить вас от любого.

«Может быть,— подумал Хават.— Это его служанка-мать, конечно, многому его научила. Хотел бы я знать, что подумали бы об этом в ее драгоценной школе? Может быть, поэтому сюда и прислали старуху Проктора — наставить нашу дорогую леди Джессику на путь истинный».

Хават поставил стул напротив Пола и сел лицом к двери. Откинувшись на спинку, он изучал комнату. Внезапно она показалась ему незнакомой, видимо потому, что многие вещи были уже на Арраки, и здесь остались только стул и зеркало, возле которого висела вся изрезанная мишень, похожая на лицо старого солдата, побывавшего во многих сражениях. «И я, видимо, такой»,— подумал Хават.

— Зуфир, о чем ты думаешь? — спросил Пол.

Хават посмотрел на мальчика.

— Это тебя печалит?

— Печалит? Чепуха! Печально расставаться с друзьями.— Он посмотрел на карты.— И Арраки всего лишь одна из планет. Мой отец послал тебя навестить меня?

Хават нахмурился: «Мальчик слишком хорошо меня понимает»,— подумал он. Он кивнул головой.

— Ты думаешь, что было бы лучше, если бы он пришел сам? Но ты же знаешь, как он занят. Он придет попозже.

— Я изучал бури на Арраки.

— Бури? Понятно.

— Похоже на то, что они там страшные. Это слишком сильно сказано. Но эти бури распространяются на территорию в шесть-семь тысяч километров и разрушают все на своем пути. Скорость достигает семисот километров в час. Почему там не возьмут погоду под контроль?

— У Арраки свои проблемы, стоящие слишком дорого. А Союз требует слишком много за этот контроль. Дом твоего отца не слишком богат, и ты это знаешь.

— Ты когда-нибудь видел Свободного человека?

«Умен мальчишка»,— подумал Хават.

— Видел и не видел,— сказал он.— Об этом народе много не скажешь. Они носят широкие накидки. И в любом закрытом месте можно почувствовать, как от них воняет.

Пол сглотнул, внезапно осознав важность этого сообщения. Костюмы специально предназначались, чтобы удерживать воду. Видимо, там приходилось перегонять собственные выделения, чтобы не мучиться от жажды.

— Вода там — драгоценность,— сказал он.

Хават кивнул, думая о том, что ехать на эту планету надо подготовившись.

После этого Пол подошел к окну, выглянул из него и увидел, что начинается дождь.

— Вода,— сказал он.

— Ты еще много узнаешь о ней,— сказал Хават.— Как сын Герцога ты не будешь испытывать в ней нужду, но вокруг...

Пол вспомнил слова Преподобной Матери: «Ты узнаешь о погребенных надеждах, о безумии пустыни. Тебе придется носить очки от солнца и не будет у тебя ничего для передвижения, кроме собственных ног. Живя на Арраки, луна станет твоим другом, а солнце врагом».

И только сейчас, здесь, неделю спустя после встречи с Преподобной Матерью, Пол почувствовал страх. Он посмотрел на озадаченное и хмурое лицо Хавата. Он спросил его:

— Ты встречался с Преподобной Матерью?

В глазах Хавата появился интерес.

— Да, я с ней встречался.

— Она...— Пол заколебался.

— Да? Что она?

— Она сказала одну вещь,— Пол закрыл глаза и начал говорить, невольно повторяя чужие интонации:— Ты, Пол Атридес, сын Герцога, должен знать твердо одно: это нечто — что знали твои предки.— Пол открыл глаза и сказал: — Эти слова так рассердили меня, что я сказал, что мой отец правит целой планетой. Но она возразила, сказав, что он ее теряет. А когда я сказал, что мой отец взамен получит еще более богатую планету, она сказала, что он и ее потеряет и что об этом знают все.

— Это верно,— пробормотал Хават.

— Тогда почему мы переселяемся?

— Потому, что это приказ Императора. Что еще изрекла эта кладезь мудрости? Эта шпионка.

Пол посмотрел на свою руку. «Она наложила на меня отпечаток власти»,— подумал он.

— Она еще спросила, что значит понятие «править»? И я сказал, что это значит приказывать. Она на это сказала, что мне придется отказаться приказывать.

«Здесь она попала в точку,— подумал Хават и кивнул Полу, чтобы тот продолжал.

— Она сказала, что надо действовать только убеждением, а не приказом. Она сказала, что к себе надо привлекать лучших людей.

— Она тебе не говорила, как твой отец привлек к себе таких, как Дункан и Гурни?

Пол пожал плечами.

— Потом она сказала, что хороший правитель должен знать все языки своих подданных. Зуфир? — спросил Пол,— будет ли Арраки такой плохой, как она мне описала?

— Ничто не может быть слишком плохим. Возьми, например, этих изменников — Свободных. Могу только сказать тебе, что наши данные говорят, что их там немало, гораздо больше, чем считают. И они ненавидят Харконненов всем сердцем, не пропускай это мимо ушей, мой мальчик.

— Мой отец говорил мне о Салузе II,— сказал Пол.— Знаешь, Зуфир, это похоже на Арраку... возможно не так, но похоже.

— Мы о ней знаем мало,— сказал Хават.

— Свободные нам помогут?

— Возможно,— Хават встал.— Сегодня я улетаю на Арраку. А ты пока позаботься о себе сам, хотя бы ради меня, старика, который тебя так любит, ладно? И сиди только лицом к двери. Не то, чтобы я считаю, что в этом замке существует опасность для тебя, просто у тебя должна появиться такая привычка.

— Значит, ты сегодня улетаешь?

— Да, а ты последуешь за мной завтра. Следующая встреча на земле нового мира. Держись всегда начеку и ты полностью будешь в безопасности.— Он потрепал Пола по плечу и пошел к двери.

— Зуфир!

Хават оглянулся.

— Не сиди спиной к двери,— сказал Пол.

Усмешка скользнула по лицу старика.

Пол пересел на место Хавата.

Дверь напротив распахнулась и в нее вошел неуверенной походкой полный человек, вооруженный до зубов.

— Итак, Гурни Хэллек,— сказал Пол.— Теперь ты оружейный мастер?

Хэллек захлопнул дверь ногой.

— А ты предпочел бы, чтобы я еще играл с тобой?

Он оглядел комнату, подмечая, что люди Хавата поработали здесь. Пол наблюдал за ним. Круглый, как шар, человек суетливо устраивался на стуле. Хэллек положил на стол свое оружие. Тут была и его рапира, кинжал и защитные ленты.

— Так для меня нет даже «доброго утра»? — спросил он.— И какую колючку ты всадил в Хавата? Он промчался мимо меня, как будто спешил на похороны своего старого врага.

Пол улыбнулся. Он больше всего любил этого толстяка, проказливый характер которого и его юмор не раз вызывали у него усмешку. Хэллек снял с плеча музыкальный инструмент и принялся что-то наигрывать на нем.

— Если бы не нужно было поговорить...— пропел он.

Пол встал и прошелся по комнате.

— Ну, Гурни, ты что, пришел заниматься со мной музыкой? А ведь пришло время подраться.

— Нет, нашим приятным дням пришел конец,-— сказал Хэллек.

— А где Дункан Айдахо? — спросил Пол.— Разве он не собирается обучать меня сегодня обращению с оружием?

— Дункан со вторым отрядом направляется на Арраку. Все что у тебя осталось, так это я.

— Может, ты тогда споешь мне балладу? Я хочу знать, как же надо это делать.

Гурни рассмеялся и начал петь.

— Неплохо для тебя,— сказал Пол.— Но если бы моя мать тебя слушала, она приказала Ьы прибить твои уши для украшения замка.

Гурни потрогал себя за уши.

— Неважное украшение.

Пол взял со стола защитный пояс и надел его.

— Защищайся!

Г лаза Хэллека сделались круглыми от насмешливого удивления.

— Как? И твоя нечестивая рука поднялась на меня? Берегись, юный отрок.

Хэллек взял рапиру и взмахнул ею в воздухе.

— Я — дьявол, жаждущий крови!

Пол взял другую рапиру и встал в позицию, выставив ногу вперед.

— Ну и болвана же послал мне отец в учителя фехтования,— нараспев произнес Пол, нажимая кнопку защитного поля и чувствуя его действие.

Хэллек наблюдал за его действиями, и, когда тупое лезвие направилось к нему, он пропустил его мимо груди.

— Превосходно,— сказал он,— но ты раскрылся для скользящего удара из-под руки.

Опечаленный Пол отступил.

— Следовало бы проучить тебя за такую неосторожность.

Хэллек взял кинжал со стола.

— Вот с этой штуковиной не позволяй никому приближаться к тебе на расстояние вытянутой руки. Ты ведь обучен и способен драться, но даже в шутку не позволяй этого.

— Я сегодня не в настроении.

— Настроении? — голос Хэллека выдал его бешенство.— При чем тут настроение? Ведь ты будешь драться по необходимости и настроение здесь ни при чем. Настроение необходимо только для любви, для борьбы оно не годится.

— Извини, Гурни!

— Твоего извинения недостаточно.

Хэллек активизировал поле и повел стремительную атаку. Кинжал был угрожающе направлен вниз, рапира вверх. Прыжок в сторону, потом вперед не застал Пола врасплох, но, отражая атаку, Полу пришлось отступить. Он почувствовал, как затрещало его поле, когда соприкоснулись рапиры.

«Что это нашло на него? — подумал Пол.— Он ведь не притворяется». И Полу пришлось выхватить кинжал.

— Почувствовал в нем надобность? — усмехнулся Гурни.

«Предательство,— подумал Пол.— Но только не Гурни».

Они продолжали драться. Выпады и парирование, нападение и защита. Воздух в защитных полях становился все более спертым, с каждым контактом запах озона становился все более сильным. Пол, продолжая отступать, старался приблизиться к столу.

Пол отпарировал удар вниз, увидя рапиру Хэллека на краю стола. Отскочив в сторону, он выбросил вверх руку с рапирой, а кинжал послал к шее Хэллека, остановив лезвие в дюйме от яремной жилы.

— Ты этого хотел, Гурни?

— Посмотри вниз, мальчуган.

Пол заметил, что лезвие рапиры Хэллека находилось напротив его паха.

— Нам бы следовало продолжить,— сказал Хэллек.— Когда это

необходимо, ты можешь драться несмотря на плохое настроение. Гурни усмехнулся волчьей улыбкой, дрожь пробежала по его багровому шраму.— А как ты на меня накинулся, словно действительно хотел моей крови.— Хэллек отбросил кинжал.— Если бы ты дрался хуже своих возможностей, то мне пришлось бы оставить тебе метку в виде хорошенького шрама. Я не хочу, чтобы мой любимый ученик пал от первого же проклятого Харконнена.

Пол выключил поле и облокотился на угол стола, переводя дыхание.