Первые войны пустыни
- Автор: Фрэнк Герберт
- Жанр: Боевая фантастика / Космическая фантастика / Зарубежная фантастика / Авторские сборники, собрания сочинений
- Дата выхода: 1994
Читать книгу "Первые войны пустыни"
Глава 3
Пол Муаддиб помнил, что он ел что-то с примесью спайса. Он цеплялся за это воспоминание, потому что оно было исходной точкой и, придерживаясь ее, он мог говорить себе, что его мгновенно возникшее знание было только сном.
«Я — сцена для происходящих процессов,— сказал он себе.— «Я жертва несовершенного зрения, расового сознания и его ужасной цели». ’
Он не мог отделаться от страха, что преступил пределы своих возможностей, затерялся во времени, где прошлое, будущее и настоящее настолько перепутались, что их стало невозможно отличить друг от друга.
«Чани приготовила для меня эту еду»,— вспомнил он.
Но Чани с их сыном — Лето Вторым—была далеко, спрятанная в одном из новых, содержащихся в строгой тайне сьетчей.
Или всему этому только еще предстояло случиться?
Нет, уверял он себя, ибо Алия Странная, его сестра, уехала туда вместе с его матерью и с Чани — далеко на юг,, где солнце было горячим и куда было двадцать тамперов езды. Они отправились в паланкинке Преподобной матери, установленном на спине дикого Создателя.
Он отвратился мыслями от возможности путешествия на гигантском черве и спросил себя: «Может быть, Алии только еще предстоит родиться?»
«Я участвовал в раззии,—припомнил Пол.—Мы совершили вылазку, чтобы освободить воду из тел наших мертвых в Арракине. И я нашел останки своего отца в погребальном костре. Я почтил его память и поместил череп отца в Скалу Свободных, ту, что смотрит на Хверг Пасс».
Или это только еще будет?
Все еще оставаясь в полудремотном состоянии, Пол вспомнил, что Хара, жена Джемиза, входила к нему без приглашения, чтобы сообщить, что в коридоре сьетча драка. Прежде чем женщины и дети были отправлены далеко на юг, все жили в промежуточном сьетче. Хара стояла у входа во внутреннюю комнату, и черные крылья ее волос удерживались цепочкой из водных колец. Она раздвинула занавеси у входа и сказала, что Чани кого-то убила.
«Это было на самом деле,— сказал себе Пол.— Это реальность, а не порождение временных изменений».
Пол вспомнил, что выбежал в коридор и нашел Чани, стоящую в коридоре под желтым глоуглобом. На ней было блестящее голубое одеяние с отброшенным на спину капюшоном. Тонкие черты лица застыли в напряжении. Она вложила криснож в ножны. Группа людей поспешно удалялась по коридору, унося труп.
Водные кольца Чани, которые она, оставаясь в сьетче, носила на повязанной' вокруг шеи ленте, звякнули, когда она обернулась к Полу.
— Чани, что это?
— Я уничтожила того, кто пришел вызвать тебя на бой, Узул.
— Ты его убила?!
— Да. Но, возможно, мне следовало бы оставить его для Хары.
— Но ведь он пришел бросить вызов мне!
— Ты сам учил меня сверхъестественному искусству, Узул.
— Конечно! Но тебе не следовало бы...
— Я рождена в пустыне, Узул. Я знаю, как пользоваться крис-ножом.
Он подавил гнев и попытался говорить спокойно:
— Все это так, Чани, но...
— Я больше це ребенок, который охотится в сьетче при свете ручных глоуглобов на скорпионов. Я не играю в игры, Узул.
Пол, удивленный непонятной ему яростью, которая угадывалась под внешним спокойствием, пристально посмотрел на нее.
— Как боец он ничего не стоил, Узул,— пояснила Чани.— Ради такого, как он, я не стала отрывать тебя от твоих размышлений.— Она подошла ближе, глядя на него исподлобья: — Кроме того, не сердись, любимый... Когда станет известно о том, что бросившему вызов придется смотреть в лицо мне и принять позорную смерть от руки женщины Муаддиба, не много найдется желающих бросить вызов ему самому,— чуть слышно проговорила она...
Но дух разлада и противоречий не покидал его весь тот день. Это был день церемонии обрезания маленького Лето. Причины растерянности Джессики были отчасти понятны Полу. Она никогда не признавала его «юношеский брак» с Чани. Но Чани произвела на свет сына Атридесов, и Джессика не сочла возможным отвергать ребенка и его мать.
Наконец, шевельнувшись под его взглядом, Джессика сказала:
— Ты считаешь меня противоестественной матерью?
— Конечно же нет.
— Я замечаю, как ты смотришь на меня, когда я бываю с Алией. История твоей сестры тебе тоже непонятна.
— Я знаю, почему Алия такая необычная,— сказал он.— Она была еще не рождена, когда ты изменяла Воду Жизни. Она..
— Ты не можешь знать этого! — сердито оборвала его мать.
И Пол, внезапно ощутивший невозможность выразить полученное из Времени знание, сказал лишь одно:
— Я не считаю тебя противоестественной.
Она поняла его страдания:
— Есть одно обстоятельство, сын.
— Какое?
— Я по-настоящему люблю твою Чани. Я принимаю ее.
«Это было на самом деле так,—подумал Пол.— Я ясно видел это в измененном Времени».
Возвращение уверенности дало ему новую зацепку в реальном мире.
Он услышал, как под тентом кто-то наигрывает на бализете. И он вспомнил о Гурни Хэллеке. В его снах лицо Гурни мелькало среди членов отряда контрабандистов; этот Гурни не видел его, Пола, и знал о нем только то, что он — сын убитого герцога, жертва Харконненов.
Стиль игры музыканта, его недюжинное мастерство воссоздали в памяти Пола образ того, кто играл на бализете сейчас. Это был Чат Прыгун, капитан федайкинов, команды смерти, охраняющей Муаддиба.
«Мы в пустыне,— вспоминал Пол.— Мы в центральном эрге, недалеко от патрулей Харконненов. Мне предстоит идти по пескам, приманить Создателя и взобраться на него, доказав тем самым, что я ловок и смел, как настоящий Свободный».
Он нащупал пистолет и нож, спрятанные за поясом, и почувствовал, как сгустилась вокруг него тишина.
— Ты должен пробежать по пескам при свете дня, чтобы Шаи-Хулуд увидел тебя и узнал, что в тебе нет страха перед ним,— сказал Стилгар.
Пол сел, чувствуя слабость в не защищенном стилсьютом теле. Как ни осторожны были его движения, Чани все же услышала их. Из мрака тента раздался ее голос:
— Еще не совсем рассвело, любимый.
— Сихайя! — сказал он почти весело.
— Ты называешь меня своей «Весной пустыни»,— сказала она,— но сегодня я — нечто другое. Я —сайадина, которая должна наблюдать за правильностью соблюдения церемонии.
Он начал прилаживать стилсьют.
— Ты сказала мне однажды слова из Китаб ал-Ибара,— сказал он.— Ты сказала мне: «Женщина — это поле, иди же к своему полю и возделывай его».
— Я мать твоего первенца,— согласилась она.
В полутьме он видел, что она следит за каждым его движением, за тем, как он отлаживает на себе стилсьют для выхода в пустыню.
— Тебе бы следовало полностью использовать время отдыха,— в ее голосе была любовь.
— Сайадина-наблюдательница не должна ограждать или предостерегать испытуемого,— напомнил он.
Она прижалась к нему и коснулась ладонью его щеки.
— Сегодня я и сайадина, и женщина.
— Тебе бы следовало передать обязанности наблюдения другому,— сказал он.
— Ожидание тягостно — я лучше буду рядом.
Прежде чем закрыть лицо, он поцеловал ее ладонь, потом приладил маску, повернулся и вышел из-под тента...
Прохладный воздух был еще сухой, в нем чувствовался аромат росы. Но был в воздухе и другой запах, запах спайсовых масс, доносящийся с северо-востока, и этот запах сказал Полу о приближении Создателя.
Пол вышел на открытое пространство, остановился и стряхнул с мускулов сонное оцепенение. Слева от себя он различил движение и понял, что люди из охраны увидели его пробуждение.
Они знали, какой опасности он смотрит сегодня в лицо,— каждый Свободный прошел через нее. Теперь они оставляли ему эти последние минуты одиночества с тем, чтобы он смог себя приготовить.
«Я должен сделать это сегодня»,— твердо сказал он себе.
Он подумал об обретенной им силе, об отцах, присылающих к нему своих сыновей, чтобы он обучал их своим способам битвы; о стариках, внимавших ему на советах и следовавших его планам; о людях, возвращающихся из похода, чтобы подарить ему величайшую для Свободных похвалу: «Твой план удался, Муаддиб».
И все же самый слабый и самый низкорослый из воинов-Свободных мог сделать то, чего никогда еще не делал Пол. Он знал эту разницу, и его самолюбие страдало от этого.
Он не ездил верхом на Создателе. Вместе с другими он участвовал в учебных поездках и рейдах, но самостоятельного путешествия он не совершал ни разу, и пока он не сделает этого, мир его возможностей будет отличаться от возможностей остальных. Ни один истинный Свободный не мог смириться с таким положением дел. Он должен это сделать сам, он должен проехать на черве через великие южные земли — территорию в двадцать тамперов, лежащую за эргом,— не прибегая к помощи паланкина, которым пользовалась Преподобная мать, раненые и больные.
Чани подошла к нему, крепко обхватив себя руками, как делала всегда, когда хотела изучить его настроение.
— Расскажи мне о воде твоего родного края, Узул,— попросила она его, как когда-то давно.
Он видел, что она пытается отвлечь его, рассеять его напряженность перед смертельным испытанием.
— Я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне о сьетче и о нашем сыне,— сказал он.— Наш Лето по-прежнему командует своей бабушкой?
— Он командует Алией. И очень быстро растет — из него получится сильный воин.
— А как там, на юге?
— Когда помчишься на Создателе, увидишь все сам.
— Но я хотел бы увидеть это сначала твоими глазами.
— Там очень пустынно.
Он дотронулся до ее лба — в том месте, где его не закрывал капюшон.
— Почему ты не хочешь говорить о сьетче?
— Я уже сказала: сьетч кажется заброшенным местом, когда там нет мужчин. Это только место работы. Мы работаем на фабриках и в мастерских. Нужно готовить оружие, выращивать траву, чтобы управлять погодой, собирать спайс для взяток. Нужно обсаживать дюны, чтобы заставить, их цвести и не дать им двигаться. Нужно учить детей, внушая им, что сила племени не может исчезнуть.
— Значит, в сьетче нет ничего радостного?
— Дети — радость. Мы следим за соблюдением ритуалов. У нас достаточно еды. Иногда одна из нас может поехать на север, чтобы разделить ложе со своим мужчиной: жизнь должна продолжаться.
— А моя сестра Алия? Как ее воспринимают люди?
Чани повернулась к нему во все усиливающемся свете дня.
— Мы поговорим об этом в другой раз, любимый.
— Лучше поговорим об этом сейчас.
— Тебе следует беречь силы для испытания.
Он видел, что затронул нечто чувствительное, слышал сомнения в ее голосе.
— Неизвестность доставляет больше тревог,—возразил он.
Тогда она сказала:
— Бывают недоразумения из-за странности Алии. Женщины боятся, видя, что ребенок, еще младенец, говорит... о вещах, знать которые следует только взрослым. Они не понимают, что Алия претерпела изменения во чреве матери, которые сделали ее взрослой.
— Были какие-нибудь неприятности? — спросил он и подумал: «В своих видениях я видел, что с Алией будут неприятности».
Чани посмотрела вбок, на растущую полосу света над горизонтом.
— Некоторые из женщин потребовали от Преподобной матери, чтобы она изгнала демонов из своей дочери. Они все время повторяют цитату из Библии: «Да не позволь ведьме жить среди нас!».