Первые войны пустыни

ТАЙНА КРИСНОЖА

Все вокруг леди Джессики — большой арраканский холл и часть открытого пространств, — было завалено их багажом: ящиками, коробками, сундуками, чемоданами, некоторые из которых были распакованы. Она слышала, как рабочие Союза переносили другую часть груза. Джессика стояла в центре холла. Она медленно повернулась, оглядывая затейливую резьбу. Этот немыслимый анахронизм комнаты напомнил ей холл ее школы Бене Гессери. Но там он создавал ощущение теплоты, здесь же все было холодным камнем.

«Какой-то архитектор глубока изучил историю, прежде чем создать эти стены на опорах и темные драпировки»,— думала она. Сводчатый потолок высился над ней двумя ярусами, его огромная крестовина стоила должно быть очень дорого и была доставлена на Арраки с соседних Галактик. Ни на одной планете этой системы не росли деревья, из которых можно было бы сделать подобные балки, если они только не были имитацией дерева.

«Нет,— подумала она,— это должно быть был правительственный дом времен старой Империи, ведь стоимость в те времена не имела значения. Лето поступил мудро, выбрав для резиденции это место. Оно уважается арраканцами, чтящими традиции. И этот город был меньше, его легче было держать в порядке и оборонять».

Снова раздался грохот вдвигаемых в дверь ящиков. Джессика вздохнула.

Прислоненный к коробке, справа от нее, стоял портрет Герцога. Перевязочная бечевка свисала с него, как потрепанная декорация. Кусочек бечевки все еще был зажат в руке Джессики. Возле портрета лежала черная бычья голова, насаженная на полированную доску. Блестящая голова смотрела в потолок, как будто животное было готово зареветь в этой наполненной эхом комнате.

Джессика сама удивилась, какое чувство заставило ее первыми распаковать эти вещи: голову и портрет. Она знала, что в этом поступке было нечто символичное. Ни разу с того дня, как посланцы Герцога забрали ее из школы, она не чувствовала себя такой испуганной и неуверенной в себе.

Голова и портрет. Они усиливали ее чувство замешательства. Она пожала плечами и посмотрела на щель окна высоко над ее головой. Там все еще был ранний день, но небо в этих широтах было холоднее и темнее, чем тепло-голубое небо ее родной планеты. Тоска по дому сжала ей грудь. Как он далеко, Келадан.

— Ну, вот мы и на месте.

Это был голос Герцога Лето.

Она круто повернулась и увидела, как он выходит из-под арки, ведущей в столовую. Его черная рабочая одежда с красными ястребиными клювами на груди была пыльной и мятой.

— Ты, наверное, совсем потерялась в этом уродливом месте,— сказал он.

— Какой холодный дом,— сказала она.

Она посмотрела на его высокую темнокожую фигуру. Глаза его напоминали цвет древесного дыма, но само лицо было лицом хищника: тонким с резко очерченными скулами. Внезапный страх перед ним стиснул ей грудь. Он стал таким далеким и чужим с тех пор, как подчинился приказу Императора.

— Холодно во всем городе,— сказала она.

— Это грязный, пыльный, гарнизонный городишко,— согласился он.— Но мы его изменим.— Он оглядел холл.— Это зал для встреч. Я приглядел спальни в южном крыле. Там гораздо уютнее.

Он подошел к ней и коснулся ее руки, любуясь ее величавостью.

И снова он подумал, откуда же она родом? Из ветви королевских изгнанников? Она казалась более царственной, чем все члены правящей императорской семьи.

Под его упорным взглядом она полуотвернулась, показывая ему свой профиль. И он подумал, что в ее красоте нет ничего такого, чтобы выбилось бы из гармонии. Лицо правильной овальной формы под облаком волос цвета отполированной бронзы. Широко расставленные глаза свежие, как утреннее небо Келадана — зеленые и ясные. Ее нос был маленьким, рот же большим и ярко-красным, фигура у нее была хорошей, формы стройные: она была высока и худощава.

Он вспомнил, что сестры в школе звали ее костлявой, как сказали ему покупатели, посланные им. Но подобное сравнение было слишком грубым. Она внесла в род Атридесов царственную красоту. Он был рад, что Пол был похож на нее.

— Где Пол? — спросил Лето.

— Где-то в доме, берет уроки у Уйе.

— Возможно, в южном крыле,— сказал он.— Мне кажется, я там слышал голос Уйе, но у меня не было времени посмотреть.— Лето посмотрел на нее и заколебался.— Я пришел сюда, чтобы повесить ключи от келаданского замка.

Она задержала дыхание, Подавляя импульс броситься к нему. Повесить ключи здесь была завершающая определенность. Но время и место были неподходящими для изъявления чувств.

— Я видела наше знамя над домом, когда мы въезжали,— сказала она.

Он также посмотрел на портрет.

— Где ты собираешься его повесить?

— Где-нибудь здесь.

— Нет.— Слово было сказано жестко и решительно. Оно дало понять ей, что она может добиться своего только хитростью, но открытый спор бесполезен. И все же она решила попробовать, хотя жест его головы говорил о том, что ей сейчас не удастся его перехитрить.

— Господин мой,— сказала она,— если ты только...

— Ответ остается «нет». Я спокойно уступлю тебе во всем, но в этом — нет. Я только что был в столовой, где имеется...

— Нет, Господин! Пожалуйста.

— Выбор следует сделать между твоим пищеварением и моей родовой гордостью, дорогая. Он будет висеть в столовой.

— Да, мой Господин.

— Ты можешь и впредь следовать своей привычке обедать в своей комнате, когда это возможно. Я буду требовать, чтобы ты была на своем месте в столовой в торжественных случаях.

— Благодарю тебя, мой Господин.

— И не будь со мной такой холодной и сдержанной! Скажи спасибо, моя дорогая, что я не женился на тебе! Тогда бы твое присутствие за столом во время каждой трапезы было бы твоим долгом.

Она кивнула, не меняя выражения лица.

— Хават уже устроил для нас места в столовой,— сказал он.— И в твоей комнате тоже есть маленький стол.

— Тебе это не нравится... ты недоволен.

— Дорогая моя, я долго думал о твоем комфорте. Я нанял новых слуг. Они местные, но Хават проверил их. Все они Свободные. Они заменили наших людей и те освободились от дополнительных обязанностей.

— Может ли кто-то из местных быть по-настоящему безопасен!

— Любой, кто ненавидит Харконненов. Ты можешь даже держать домоправительницу Шадоут Мапес.

— Шадоут,— сказала Джессика.— Это титул Свободных.

— Мне сказали, что это означает «хорошо погруженная». Может быть, она не покажется тебе типичной служанкой, хотя Хават отзывался о ней хорошо на основании рапорта Дункана. Они убеждены, что она хочет служить, вернее, что она хочет служить тебе.

— Мне?

— Свободные узнали, что ты Бене Гессери,— сказал он.— Здесь ходят легенды о Бене Гессери.

«Миссионерия Протектива»,— подумала Джессика.— Ни одно место ее не избежало,— это означает, что Дункан действовал успешно? — спросила она.— Свободные могут быть нашими союзниками?

— Ничего определенного нет,— сказал он.— Они, как думает Дункан, хотят понаблюдать за нами некоторое время. Тем не менее, они обещали прекратить набеги на наши пограничные деревни в период перемирия. Это гораздо важнее, чем может показаться вначале. Хават рассказал, что они нанесли Харконненам такой ущерб, что данные о нем заботливо скрываются. Но Император все равно узнал о малой эффективности власти Харконненов.

— Домоправительница из Свободных...— задумчиво протянула Джессика, возвращаясь к прерванному разговору.— У нее будут чисто-голубые глаза.

— Не позволяй внешности этих людей обманывать тебя,— сказал он.— В них есть глубокая сила и завидная жизнеспособность. Я думаю, в них есть все, в чем мы нуждаемся.

— Это опасная игра,— сказала она.

— Давай не будем начинать все сначала.

Она заставила себя улыбнуться.

— Мы уже начали, в этом нет сомнения,— она быстро проделала обряд приобретения духовного равновесия; два глубоких вдоха, ритуальные мысли, потом сказала: — Могу ли я быть тебе полезной после того, как закончу с комнатами?

— Ты должна когда-нибудь объяснить мне, как ты это делаешь,— сказал он.— Как ты отбрасываешь от себя все беспокойное и полностью переходишь к практической стороне дела. Это, должно быть, умение Бене Гессери.

— Это женское умение,— поправила она.

Он улыбнулся.

— Что ж, занимайся комнатами. Проверь, чтобы рядом с моей спальней было помещение для большого кабинета. Здесь будет больше работы с бумагами, чем на Келадане. И, конечно, комната для охраны. Она должна примыкать к кабинету. О безопасности внутри дома не беспокойся. Люди Хавата основательно его перетрясли.

— Конечно, я не сомневаюсь.

Он посмотрел на часы.

— И ты должна проследить, чтобы все наши часы были переведены на арраканское время. Я назначил для этого специального Человека. Он должен сейчас подойти.— Он откинул со лба прядь волос.— Теперь я должен вернуться на посадочную площадку. В любую минуту может прибыть второй корабль с вещами.

— Разве Хават не может их встретить, мой господин? У тебя такой усталый вид.

— Зуфир занят даже более, чем я. Ты же знаешь, что вся эта планета пронизана интригами Харконненов. Кроме того, Я должен попытаться отговорить от отъезда нескольких опытных охотников за спайсом. Они, как ты это знаешь, имеют полное право на это при смене правителя, а этого планетолога, поставленного в качестве судьи изменения императором и Ландсраадом, невозможно подкупить. Он позволяет отъезд. Добыча спайса может потерять около восьмисот умелых рук, а грузовой корабль Союза уже стоит наготове.

— Мой Господин...— она замолчала, не смея говорить дальше.

— Да?

«Его невозможно будет отговорить от попытки сделать эту планету безопасной для нас,— думала она.— И я не смогу использовать для этого свое умение воздействия на человека».

— В какое время ты собираешься обедать?

«Она не это хотела сказать»,— подумал Лето.

— Я поем в офицерской столовой в порту,— ответил он.— Вернусь очень поздно, ты меня не жди. И... э, я пришлю охранника за Полом. Я хочу, чтобы он также присутствовал на нашем стратегическом совещании.

Он прочистил горло, как если бы собирался еще что-то сказать, потом, без предупреждения, повернулся и вышел, направляясь к выходу, откуда слышался стук опускаемых ящиков. Его голос, уверенный и презрительный, как всегда при разговоре со слугами, еще раз достиг ее слуха:

— Леди Джессика в большом холле. Немедленно идите к ней.

Входная дверь хлопнула.

Джессика повернулась и еще раз посмотрела на портрет отца Лето. Он был выполнен известным художником Альбом в зрелые годы старого Герцога, где он был изображен в костюме матадора: красная накидка была переброшена через левую руку. Лицо его казалось молодым, едва ли старше лица Герцога Лето, и имело такие же ястребиные черты, тот же взгляд серых глаз. Она сжала пальцы в кулак, прижала к бокам и напряженно глядела на портрет. Черт бы тебя побрал! Черт бы тебя побрал! Черт бы тебя побрал!

. — Что прикажете, ваше высокородие?

Джессика резко повернулась и посмотрела на приземистую седовласую женщину в бесформенном платье коричневого цвета. Женщина была такой же морщинистой и бесцветной, как и те, что приветствовали их в порту. Все виденные леди Джессикой туземцы на этой планете были черны и изнурены. И все же Лето сказал, что они сильны и полны жизненной силы. И конечно их глаза — полные глубокой темной голубизны, без белка — скрытые, таинственные. Джессика силой заставила себя отвести от них взгляд.