Первые войны пустыни

СЛОВЕСНАЯ ДУЭЛЬ

Услышав звуки возни в большом холле, Джессика включила свет у кровати. Часы еще не были переведены на местное время и ей пришлось вычесть двадцать одну минуту, чтобы определить, что уже около двух часов ночи. Звуки возни были громкими и исходили из холл.

«Не нападение ли Харконненов?» — подумала она. Она выскользнула из постели и включила экран монитора, желая узнать, где находятся члены ее семьи. Экран показал Пола спящим в глубоком погребе, который они с неохотой превратили в спальню. Шум явно исходил не оттуда. В комнате Герцога никого не было. Кровать его была не разобрана. Был ли он на поле «С. Р.?» Другие помещения дома не просматривались.

Послышался громкий бессвязный голос. Она слышала, как кто-то позвал доктора Уйе. Джессика запахнула халат и вышла в холл. И снова ее пронзила мысль: «Что если что-то случилось с Лето?».

Она торопилась, и путь через зал показался ей бесконечным. Свернув под арку, она прошла в столовую, а потом по проходу в большой холл, найдя его ярко освещенным.

Справа от нее, возле главного входа, стояли двое охранников, держа под руки Дункана Айдахо. Голова его свешивалась на грудь, руки бессильно болтались вдоль туловища.

Один из охранников с упреком обратился к Айдахо:

— Видите, что вы наделали? Вы разбудили госпожу Джессику.

Огромные драпировки за спиной людей качнулись и оказалось, что входная дверь открыта. Никаких следов Герцога или Уйе не было видно. У одного из косяков, холодно глядя на Айдахо, стояла Шадоут. На ней было длинное платье с извилистым рисунком, на ногах— неуместные здесь ботинки для пустыни.

— Значит, я разбудил госпожу Джессику? — пробормотал Айдахо. Он поднял лицо к потолку и рявкнул: — Первой моей клятвой было служить Грамману!

«Матерь Божья! Да он пьян!» — подумала Джессика.

Она не ошиблась — Айдахо был пьян. Его круглое лицо было мрачно, кудрявые волосы измазаны, туника была порвана и сквозь большую дыру торчала нарядная рубашка, в которой он был за обедом. Джессика подошла к нему. Один из охранников кивнул ей, не выпуская Айдахо.

— Мы не знали, что с ним делать, моя госпожа. Он бушевал перед входом и отказывался войти в дом. Мы боялись, что местные могут подойти и увидеть. Это совершенно не годится, так как о нас пойдет недобрая молва.

— Где он был? — спросила Джессика.

— Он провожал одну молодую леди после обеда, моя госпожа. Это был приказ Хавата.

— Какую молодую леди?

— Одну из женщин. Вы понимаете, моя госпожа? — Посмотрев на Шадоут, он понизил голос.— Ему всегда дают особые задания, когда дело касается женщин.

Джессика подумала: «Да, это так. Но почему он пьян?» Нахмурившись, она повернулась к Шадоут.

— Шадоут, принеси стимулянт. Я думаю — кофеин. Возможно, остался еще горячий кофе.

Та пожала плечами и направилась на кухню. Ее зашнурованные ботинки звонко шлепали по полу.

Айдахо неуверенно повернул голову, свесил ее, посмотрел на Джессику.

— У-б-бил для Герцога триста человек,— пробормотал он.— 3-зачем хотел бы я знать? Не могу жить под землей. Не могу жить без з-зе-мли. Ч-что тут за место, а?

Внимание Джессики привлек звук из бокового коридора. Она обернулась и увидела направляющегося к ним доктора Уйе. С его руки свисала медицинская сумка. Он был полностью одет и выглядел бледным и измученным.

— Д-добрый доктор! — завопил Айдахо.— Ч-то поделываете, доктор? Р-режете людей? — Он неуклюже повернулся к Джессике.— Из меня дурака делаете, да?

Джессика нахмурилась и ничего не ответила, подумав про себя: «Почему Айдахо пьян? Был ли он подвергнут действию наркотиков?»

— Слишком много пива со спайсом,— сказал Айдахо, пытаясь выпрямиться.

Вернулась Шадоут с чашкой, над которой поднимался пар, и в нерешительности остановилась за спиной Уйе. Она посмотрела на Джессику, и та покачала головой. Уйе поставил сумку на пол и приветственно кивнул Джессике головой.

— Пиво со спайсом, а?

— Самая проклятая смесь, которую я когда-либо пил,— сказал Айдахо. Он пытался привлечь к себе всеобщее внимание.— Впервые моя шпага иск-к-купалась в крови Граммана? Убил Харкон... Харкон... убил во славу Герцога.

Уйе повернулся, посмотрел на чашку в руке Шадоут.

— Что это?

— Кофеин,— сказала Джессика.

— Выпейте, я приказываю.

Голова Айдахо качнулась в сторону Уйе, он шагнул к нему, увлекая за собой охранников.

— С-сыт мил-лостью Имперской Вселенной, док. Т-теперь буду делать все что я захочу.

— После того, как вы это выпьете,— сказал доктор Уйе.— Это всего лишь кофеин.

— Мерзкий, как и все здесь! Чер-ртово солнце слишком яркое. Ни-че-го нет в этом свете. Все неверное или...

— Ну-ну, сейчас уже поздно,— сказал доктор. Он говорил нарочно спокойным тоном.— Выпейте это как послушный мальчик. Вам станет лучше.

— Не хочу, чтобы мне стало лучше!

— Мы не можем спорить с ним всю ночь,— сказала Джессика. И подумала: «Такое состояние следует лечить сном».

— Вам ни к чему здесь оставаться, моя госпожа,— сказал Уйе.— Я могу сам о нем позаботиться.

Джессика покачала головой. Шагнув вперед, она резко ударила Айдахо по щеке. Вместе с охранниками он отступил назад, глядя на нее.

— Нельзя так вести себя в доме вашего Герцога,— сказала она.— А теперь выпейте это! Это приказ!

Айдахо выпрямился, со злобой глядя на нее. Медленно и раздельно он проговорил:

— Я не собираюсь подчиняться приказам проклятой шпионки Харконненов.

Уйе онемел, не отрывая взгляда от лица Джессики.

Ее лицо сразу стало мертвенно-бледным, но она осталась стоять на месте. Все стало ей понятно — неясные намеки, которые она слышала и видела в действиях окружающих ее людей, можно было теперь истолковать правильно. Ее охватил такой приступ гнева, что она не могла ничего сказать. Ей понадобилось прибегнуть к самым сильным ее знаниям Бене Гессери, чтобы успокоить свой пульс и выровнять дыхание. И даже тогда перед ее глазами вспыхивали круги. «Айдахо всегда поручали слежку за леди». Она бросила взгляд на Уйе. Доктор опустил глаза.

— Вы знали об этом? — повелительным тоном спросила она.

— Я... слышал, моя госпожа. Но я не хотел усугублять положение...

— Хават! — крикнула она.— Я хочу, чтобы немедленно привели Зуфира Хавата!

— Но, моя госпожа...

— Немедленно!

«Это Хават,— подумала она.— Такие подозрения, как эти, могут исходить только от него. Иначе они были бы немедленно отброшены».

Айдахо покачал головой бормоча.

— Черт бы все побрал.

Джессика перевела взгляд на чашку в своей руке и резко Выплеснула ее содержимое в лицо Айдахо.

— Заприте его в одной из комнат для гостей в восточном крыле,— сказала она.— Пусть проспится.

Оба охранника уныло смотрели на нее. Один сказал:

— Может быть, нам стоит отвести его в другое помещение, госпожа? Мы могли бы...

— Ему следует находиться там! — отрезала Джессика.— Для него там есть работа.— В ее голосе звучала горечь.— Он умеет так хорошо наблюдать за леди.

Охранник сглотнул.

— Вам известно, где находится Герцог? — спросила Джессика.

— Он на командном посту, моя госпожа.

— Хават с ним?

— Хават в городе, моя госпожа.

— Вы немедленно приведете ко мне Хавата,— сказала Джессика.— Когда он приедет, проводите его в мою гостиную.

— Но, моя госпожа...

— В случае необходимости я свяжусь с Герцогом,— сказала она.— Надеюсь, такой необходимости не будет. Я не хочу беспокоить его, вмешивая в это дело.

— Да, моя госпожа.

Джессика сунула чашку в руки Шадоут и встретилась с вопрошающим взглядом ее голубых глаз.

— Вы можете идти спать, Шадоут.

— Вы уверены, что я вам не нужна?

Джессика мрачно улыбнулась.

— Уверена.

— Возможно, с этим можно подождать до утра,— сказал Уйе.— Я могу дать вам снотворное и...

— Возвращайтесь к себе и оставьте меня в покое. Я сама решу, что делать,— сказала она. Чтобы смягчить суровость своего тона, она потрепала его по руке.— Это единственный выход...

Высоко подняв голову, она резко повернулась и направилась к себе. Холодные стены... коридоры... знакомая дверь. Она рванула ее на себя, вошла и захлопнула ее за собой. Остановившись возле двери, она замерла, глядя на закрытые защитным полем двери и окна своей спальни. «Хават? Может ли он быть одним из тех, кого удалось подкупить Харконненам? Что ж, посмотрим...»

Джессика подошла к глубокому старомодному креслу под вышитым чехлом и повернула его так, чтобы можно было сидеть лицом к двери. Внезапно она вспомнила о крисноже, прикрепленным в ножнах к ее ноге. Она сняла ножны и зажала кинжал в руке. Еще раз она внимательно оглядела комнату, изучая каждую мелочь: стол в углу, стулья с прямыми спинками у двери в спальню.

Суспензерные лампы заливали комнату бледно-розовым светом. Она притушила их, села в кресло и, потеребив обивку, оценила ее прочность.

«А теперь пусть приходит,— подумала она.— Увидим, что он скажет». И она принялась готовить себя к встрече, как это делали Бене Гессери: успокоиться, запастись терпением, наполнить себя внутренней силой.

Раньше, чем она ожидала, в дверь постучали и появился Хават. Она наблюдала за ним. Слезящиеся глаза Хавата блестели. Освещение комнаты придавало его морщинистой коже желтоватый оттенок, на рукаве виднелось мокрое пятно.

Она поняла, что это кровь. Указав на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:

— Сядь на этот стул лицом ко мне,— велела она. Хават поклонился и. сделал так, как она сказала. «Этот пьяный дурак Айдахо»,— подумал он. Он изучал лицо Джессики, удивляясь ее твердости.— Нужно много времени, чтобы все объяснить,— сказала Джессика.

— Что вас беспокоит, моя госпожа? — Он сел, положив руки на колени.

— Не играйте со мной в прятки! — крикнула она.— Если Уйе не сказал вам, зачем вас вызвали, то это должен был сделать один из ваших охранников. Можем мы быть по крайней мере честными друг с другом?

— Как пожелаете, моя госпожа.

— Прежде всего ты ответишь мне на один вопрос,— сказала она.— Являешься ли ты агентом Харконненов?

Хават сорвался со своего стула, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил:

— Вы осмелились меня обвинить в этом?

— Сядь,— сказала она.— Ты тоже осмелился меня обвинить в этом.

Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: «Это не Хават».

— Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему Герцогу,— сказала она.— Поэтому я готова простить тебе мою обиду.

— А есть что прощать?

Джессика нахмурилась, размышляя: «Сказать ли ему о моей тайне? Сказать о дочери Герцога, которую я уже несколько недель ношу под сердцем? Нет... Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, как он должен сосредоточить все свои силы на борьбу за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить».

— Знающий правду разрешил бы этот наш спор,— сказала она,— но нет такого человека.

— Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.

— Среди нас есть предатель,— сказала она.— Я изучила наших людей самым тщательным образом. Кто это может быть? Не Гурни, и, конечно, не Дункан. Эти лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не вы, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, *что это не я. Тогда доктор Уйе. Следует ли мне позвать его, чтобы допросить?