Первые войны пустыни

— Ваш дядя шутит,— сказал Питер.— Он называет его одновременно послом и контрабандистом, указывая на то, что интерес Империи и Арраки один. Это контрабанда.

— Почему? — Фейд повернул озабоченное лицо к дяде.

— Не будь таким тупым, Фейд,— рявкнул Барон.— Пока Союз остается вне контроля Империи, как может быть иначе? Как еще могли бы действовать его шпионы и убийцы? — Рот Фейда открылся в беззвучном «о-о».— Из этой резиденции мы подготавливаем и осуществляем нужные нам операции,— сказал Питер.— Так была задумана попытка покушения на жизнь наследника Атридесов, и она могла бы закончиться успехом, если бы...

— Питер,— прошипел Барон,— ты указывал...

— Я указывал на то, что мог произойти несчастный случай,— сказал Питер,— и что эта попытка могла оказаться пустой затеей.

— Он еще молод,— сказал Барон,— и, конечно, потенциально более опасен, чем его отец... с теми знаниями, которыми снабдила его мать... Проклятая женщина! Ладно, продолжай, Питер!

— Хават смог обнаружить, что мы подослали к нему агента,— продолжал Питер.— И подозрение его пало на доктора Уйе, что очень плохо для нас, так как он действительно наш агент. Но Хават, проведя расследование, обнаружил, что доктор выпускник школы Сак — а это является достаточным основанием для обеспечения безопасности любого человека, будь он даже слугой. Считается, что с выпускником школы ничего невозможно сделать, как с простым человеком.

Но тем не менее, и мы не раз убеждались в этом, что стоит лишь найти точки соприкосновения — и он окажется вашим послушным орудием.

— Как? — спросил Фейд. Он нашел эту тему чрезвычайно интересной.— Любому известно, что завербовать Империал-ответвление невозможно!

— Об этом в другой раз,— сказал Барон.— Продолжай, Питер!

— Руками Уйе,— продолжал Питер,— мы подбросили Хава ту нужные для нас сведения. Самым смелым было то, что мы осмелились предложить ему заподозрить ее...

— Ее? — переспросил Фейд.

— Саму леди Джессику,— сказал Барон.

— Ну, не гениально ли? — спросил Питер и продолжал: — Хават ухватился за это подозрение, поскольку разоблачение могло сильно упрочить его йоложение ментата. Он мог бы даже попытаться устранить леди физически.

Питер нахмурился.

— Но я не думаю, что он смог бы завершить это дело до конца.

— Это ты бы не позволил? — ехидно спросил Барон.

— Не отвлекайте меня,— сказал Питер.— Пока Хават будет заниматься леди Джессикой, мы еще больше отвлечем его внимание восстанием нескольких гарнизонов в подчиненных городах. Они, конечно, будут подавлены, и Герцог должен будет поверить, что добился необходимой безопасности. Для себя и своих близких. И вот тут-то мы дадим сигнал доктору и выступим сами...

— Давай, расскажи ему обо всем...— сказал Барон.

— Мы двинемся, подкрепленные силой еще Двух ментатов Сардукаров, переодетых в нашу форму.

— Сардукаров! — выдохнул Фейд. Он слышал об этих ужасных имперских войсках — немилосердных убийцах.

— Видишь, как я тебе доверяю, Фейд,— сказал Барон.— Даже намек на это не должен достичь другого великого Дома, иначе Ландерсаады могут выступить, объединившись против Имперского Дома, и начнется великий хаос.

— Главное вот в чем,— сказал Питер.— Поскольку Дом Харкон-ненов используется для того, чтобы выполнять черную работу для Империи, мЫ все же имеем преимущество, и, если умело использовать его, оно может принести нам огромное богатство и власть, которой никогда не будет ни у какого другого дома Империи.

— Ты, Фейд, понятия не имеешь, что нами поставлено на карту. У тебя не хватит воображения представить то, чего мы достигнем, начиная с того, что мы будем иметь постоянное представительство в компании СНОАМ.

Фейд кивнул.

Богатство — это, конечно, прекрасно, тем более,что пути к нему идут через эту компанию. Ведь каждый благородный Дом черпает деньги из ее казны, когда это возможно,— все здесь зависит от власти представителей правления директоров. А совет представляет собой образец политической власти в Империи, превосходящую власть, установленную официальным путем выборов Ландерсаада, который, в свою очередь, уравновешивает влияние императора и тех, кто его поддерживает.

— Герцог Лето,— продолжал Питер,— может попытаться бежать к Свободным на краю пустыни. К ним же он может отослать свою семью. Но все пути блокированы агентами Его Величества. Один из них, Кайнз, может помните его?

— Фейд его помнит,— сказал Барон.— Продолжай.

— Не слишком-то вы любезны, Барон.

— Продолжай! Я приказываю! — крикнул Барон.

Питер пожал плечами.

— Если дело пойдет так, как планируется, то Дом Харконненов будет иметь поместья на Арраки в течение стандартного года. Ваш дядя получит разрешения на эти поместья. Его личный агент будет управлять там всем.

— Больше доходов,— сказал Фейд.

— Конечно,— согласился Барон.

— И Великие Дома будут знать, что только Барон смог уничтожить Атридесов,— добавил Питер.

— Да, они будут это знать,— выдохнул Барон.

— Самое интересное, что все это знает и Герцог,— сказал Питер.— Он и сейчас чувствует расставленную ловушку.

— Это правда,— сказал Барон, и в его голосе послышались неожиданные нотки печали. И тем не менее он ничего не может поделать. Мне даже жалко его.

Барон встал и отошел от глобуса. И когда он вышел из тени, вся его фигура показалась присутствовавшим во всем своем великолепии — огромная и чудовищно полная. И только ноги были слишком тонкими для такого тяжелого тела.

— Я голоден,— пробормотал Барон и, потирая огромные губы рукой, посмотрел на Фейда маленькими глазками с тяжелыми мешками под ними.— Пойдем поедим перед дорогой.