Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 37. Мёртвый штиль

1572 г. от заселения Мунгарда, корабль «Музыка ветра»

Плавание стало лёгким и приятным. Несмотря на отговорки Герды, Николас вновь взялся её тренировать. Приручить лиса он уже отчаялся, лазать по мачтам надоело, и нужно было чем-то себя занять, чтобы не маяться со скуки.

– Пора переходить к простым приёмам самообороны, – предложил он Олафу, который решил присоединиться к ним.

Сделав последнее отжимание, Герда поднялась и с надеждой уставилась на мужчин.

– Я бы поостерегся. Не смотри на её безобидный вид, она может быть очень опасной, – Олаф озорно ей подмигнул. – К тому же, у неё на тебя зуб.

– Что за воином я буду, если испугаюсь женского гнева? – Николас подал ей жердь.

Герда яростно сверкнула глазами. Мол, сейчас ты пожалеешь, что недооценил меня! Не было бы здесь Олафа, моряков и корабля, у них бы вышла славная игра, которая переросла бы в нечто даже более увлекательное. Николас встряхнул головой, чтобы отогнать томные мысли.

Первое время они вспоминали всё, чему Герда научилась раньше. Она делала замахи от плеча, снизу и из-за спины. Только на следующий день Николас позволил ей атаковать себя. Она с азартом накинулась на него и, забыв о технике, принялась лупить изо всех сил, лишь бы успеть до того, как он увернётся. Но ничего не получалось. Это злило её ещё больше.

Долго бешеный ритм Герда не удержала и скоро выдохлась. Швырнула палку на палубу, уселась, опершись спиной о фальшборт и вытерла пот со лба рукавом.

– Не сдавайся! Мы ещё и пяти минут не занимаемся, – Николас вернул ей палку и попросил встать. – Никому не удавалось выучиться так быстро. Прояви терпение.

– Я всё равно не смогу никого убить, – качнула головой Герда и подняла на него затравленный взгляд. – Даже поранить. Не потому что неумелая, а потому что… мешает что-то внутри. Даже на тебя злиться мешает.

– Крысу же ты убила и того тролля в Урсалии, помнишь? Просто тебя нужно напугать. Это глубинные эмоции. Ими сложно управлять. Но сейчас этого не требуется. Мы просто разминаем мышцы, чтобы скоротать время, – терпеливо объяснил Николас.

– Но как мне научиться защищаться? Когда это путешествие закончится, ты уйдёшь и больше не будешь меня спасать.

– Уйду…

Николас неосознанно сжал её ладонь. Из-под рукава её рубахи выглянул верёвочный браслет, который Николас сделал на пути в Леннокс. Удивительно, он оказался куда долговечнее, чем серебряная семейная реликвия. Искренний, родной. Герда до сих пор его не выбросила. Впрочем, и Николас сохранил свой. Обычная верёвка связала их прочнее всех невзгод злого рока.

– Когда это случится, тебе придётся быть мужественной. Но ты справишься, я верю в это, – ответил Николас.

Герда внимательно вгляделась в его глаза и всё-таки поднялась. Они продолжили занятия. Больше она не капризничала и не бушевала.

Вскоре «Музыка» угодила в штиль и намертво встала посреди океана. Поначалу казалось, что это не так страшно, как шторм, но моряки бродили по палубе мрачные, а капитан и его помощники о чём-то тревожно перешёптывались.

Пассажиры втроём устроились в каюте. Сидя на кровати, Николас увлечённо рисовал в альбоме купленными перед отъездом угольными стержнями. Штиль для таких занятий был даже полезен.

Олаф за столом обучал Герду мыслечтению. Их занятия мало чем отличались от занятий с Николасом, но взаимодействие между двумя мыслечтецами проходило куда легче, чем с ветроплавом. Герда не отвлекалась и почти без ошибок угадывала эмоции Олафа и мысли, видела воспоминания, но сама раскрываться боялась.

– Я понимаю, у всех свои секреты, – старался раскрепостить её Олаф. – Я же не копаю глубоко. Ты даже не представляешь, что такое серьёзные допросы, когда всё сознание наизнанку потрошат.

– Зачем так жестоко? – возмутилась Герда.

– К обычным людям, вроде Морти, такого не применяют, но с колдунами иначе не получается. Одно дело, если надо срочно вынести приговор – признание вины выбить очень просто. Совсем другое, когда требуется что-то узнать.

– Флавио ты тоже так допрашивал? – нервно спросила она.

– Нет, к ветроплавам обычные техники неприменимы. У них глухая защита от любого воздействия на разум. Чтобы пробиться сквозь неё нужно немало попотеть: искать обходные пути, действовать исподволь, использовать слабости. Приходится постепенно доводить их до истощения и отчаяния, пока они не сломаются. К тому же, у ветроплавов настолько несгибаемый характер, что его трудно перебороть. Когда Флавио напал на тебя, он был очень возбуждён. Видимо, это придавало ему силы мучить и убивать, но одновременно делало уязвимым перед собственными страхами. Я воспользовался этим и застал его врасплох. Но на допросе, когда Флавио понимал, что происходит, повлиять на него оказалось куда сложней.

– С другими ветроплавами ты сталкивался?

– Пару раз. Во время войны на них охотились с особым тщанием, чтобы позже было меньше проблем. Встречал и слабее, и сильнее Флавио. Способностями он обладал довольно посредственными. Выделяло его только стремление убивать во имя высоких целей.

– А у вас таких стремлений нет?

– Герда! Сколько раз повторять, мы не убийцы, а судьи.

Николас посмотрел на привязанного к изножью Сову, пальцами вымеряя пропорции, и продолжил рисовать.

– Наша задача в том, чтобы каждый получил по заслугам. Чтобы люди Мунгарда благоденствовали под сенью праведной веры в Пресветлого. Если колдуны одумаются и примут наши пути, то мы с радостью назовём их братьями. Для начала подойдут даже маленькие шаги к примирению. Главное, чтобы они их делали, а не подстрекали народ к бунту.

Герда потерянно опустила голову. Похоже, этот разговор был разыгран как предупреждение для Николаса. Она до сих пор переживала? Он прекрасно понимал её чувства и разделял их, тайком любуясь на неё спящую в неверном свете догорающей свечки.

– Эй, Морти, поучаствуй! Поговори с нами! – повернулся к нему Олаф. – Такие же мы, как колдуны из Норикии, или всё-таки лучше? Имеем ли мы право их судить и защищать простых людей вроде тебя от их чар?

– Что мне ответить, чтобы не угодить на эшафот? – усмехнулся Николас, откладывая альбом.

– Скажи честно. Я не обижусь.

– Хорошо, – вздохнул Николас. – Я слабо понимаю ваши дела, но как по мне политика делает людей одинаково грязными, беспринципными и жестокими. Пока всё хорошо, правители бросают простым людям косточки со своего стола, а когда плохо, не задумываются об их жизни и благе, а заботятся лишь об удержании власти. В этом одинаковы все, не важно, колдуны или нет.

– Но кто-то же должен править, не считаешь? – заспорил Олаф. – Лучше это будут те, кто относится к людям справедливо и с надеждой смотрят в будущее, а не оглядываются на былые подвиги и мечтают о возвращении золотого времени?

– Я слышал, что будущее и прошлое суть одно, как рождение и смерть. Они связаны в круг неразрывной цепью. Тогда поход к светлому будущему и возвращение в золотое время – одно и то же. Простой человек живёт здесь и сейчас. Его больше заботят насущные проблемы, чем философские дали, – стоял на своём Николас.

Он уже воспринимал Олафа как друга, готового принять любой его взгляд или идею.

– Ты снова убежал от главного вопроса. Если все плохи, то кто должен править?

– Тот, кто тяготится власти и принимает её только при отсутствии выбора. Тот, кто трезво оценивает последствия всех своих действий. Тот, кто ставит интересы своего народа выше собственных. Тот, кто прошёл с народом, в его ботинках долгий путь и понимает его нужды. Тот, кто достаточно чуток, чтобы будучи на вершине, понимать то, что происходит внизу, – медленно выговаривая каждое слово, произнёс Николас.

– Слышала, Герда? – Олаф тронул её за плечо, чтобы смягчить. – Это Абсолют. Пресветлый. Но мы всего лишь люди и до его пришествия должны справляться сами.

– Прости, я не образован и мало разбираюсь в политике. Кого люди выберут, тот и будет правильным, – попытался оправдаться Николас.

– Считаешь, что другие люди разбираются лучше, чем ты, повоевавший, объездивший полмира, испробовавший десяток ремёсел и видавший такое, что им и не снилось? – хохотнул Олаф.

– Я не знаю, – примирительно ответил Николас и отвернулся, показывая, что не хочет продолжать.

Герда коснулась локтя Олафа, чтобы отвлечь его на себя. Они продолжили заниматься, а Николас вернулся к рисованию, попутно раскладывая мысли по полочкам.

Почему божества постоянно принимают его за Безликого? Как будто он безумец, который не осознаёт, кто он есть и придумывает себе всё новые и новые маски, чтобы скрыться от правды.

Смешно. И страшно. Потому что каждый раз, когда Николас добирался до этой мысли, то упирался в глухую стену, которая отгораживала его от чёрной бездны. Проломить эту манящую стену не получалось, сколько бы он ни сбивал об неё кулаки.

– Морти, эй, Морти! Ау! – Олаф вырвал альбом из его рук.

– Что ты творишь?! – возмутился Николас.

Уголь оставил на листе полосу, перечеркнувшую рисунок.

– Дай хоть одним глазом глянуть, на что ты потратил все деньги вместо того, чтобы купить одежду, – Олаф бесцеремонно принялся перелистывать альбом.

– Осторожнее! Ты сейчас всё смажешь! – зашипел на него Николас.

Но Олаф остановился, только когда увидел собственный реалистичный портрет, хотя там было и несколько более фантастических, образных изображений, в которых он себя не узнал.

– Сколько у тебя талантов, оказывается! Слишком много для обычного человека. И по канату ходишь, и танцуешь с дикарями, и драться умеешь хоть с оружием, хоть голыми руками. Мне прямо завидно!

– Я умею всего по чуть-чуть. А ты вон мысли читаешь, людей судишь, армией командуешь. Куда мне до тебя? – Николас попытался забрать у него альбом, но тот увернулся.

– Не скромничай. Всё остальное – ладно. Но в этих рисунках столько таланта! Почему ты не стал его развивать? Отправился бы в Констани подмастерьем к Лендавичи или Алессандро. Слышал о таких?

Николас качнул головой.

– Зря. Тебе бы они точно понравились. За росписи в храмах даже нерадивые помощники художников получают в разы больше, чем солдаты в Эламе. А если бы ты добился популярности, то тебя бы приглашали работать в самые богатые дома Империи!

– Мой отец был против. К тому же, без путешествий и новых впечатлений я рисовать не могу.

– Да-а-а, – протянул Олаф, продолжив листать рисунки. – Воображение у тебя хоть куда. Где ты всё это видел?

Он указал на изображение дракона бурь, наблюдавшего из-за тучи за попавшим в шторм кораблём.

– У себя в голове.

– Ты создавал бы такие картины мучений колдунов и грешников, которые лучшим мастерам и в кошмарах не снились!

На следующем рисунке был его сон о маленькой вилии. Она сидела на коленях в хижине посреди разбросанных трупов. Над её головой вытянуло щупальца чёрное облако Мрака. Герда схватила альбом и только потом опомнилась:

– Можно взглянуть?

– Я думал, девушкам подобное претит. Особенно таким деликатным, как ты, – улыбнулся Олаф и протянул Герде альбом.

Всё ещё поглядывая на Николаса с опаской, она принялась изучать рисунок.