Огни юга. Часть 1. Дом света

***

1572 г. от заселения Мунгарда, цитадель Безликого, Авалор

Герде снились сладкие грёзы. Как будто Сумеречников и Лучезарных не существовало, не было родового дара, богов и демонов. Спасший её в лесу юноша оказался простым сиротой. Отец взял его себе в помощники. Когда Герда повзрослела, они поженились, и отец передал Николасу своё ремесло.

Жизнь в лесной глуши не отличалась захватывающими приключениями. Они не странствовали по свету, не участвовали в восстании, ни с кем не сражались, но наслаждались любовью в уединении. Никто не строил им козни, не пытался разлучить или убить. Они не были нужны никому, кроме друг друга.

Вскоре у них появились дети, безмерно дорогие и любимые. Но лицо Николаса осунулось, в его взгляде появилась тоска по чему-то недостижимому, губы плотно сжимались, чтобы не показывать чувства. Это всё обман. Такая жизнь не для Николаса. Дар – это его часть, такая же неотъемлемая, как бездонные синие глаза.

Дар – и часть Герды тоже. Сейчас его придётся принять окончательно и бесповоротно, пускай даже это проклятый дар Лучезарных – наследие Белого Палача, который жестоко расправился с семьями Николаса и Финиста.

Герда заворочалась на пуховых перинах. Никогда прежде ей не стелили таких мягких постелей. Невообразимо широкую кровать окружали малиновые занавески балдахина.

Где она? Жива ли? Что эта за просторная комната, залитая солнечным светом? Стены задрапированы нежной кремовой парчой. Напротив кровати изящный столик с небольшим зеркалом и мягким пуфом. У другой стены возле окна круглый стол побольше, дальше – выход на балкон. Настоящие королевские покои!

У изголовья кровати на обитом бархатом стуле кто-то сидел и внимательно следил за ней. Герда повернула к нему голову. В теле всё ещё ощущалась боль и слабость. Они доказывали, что Герда жива.

Гость оказался вовсе не демоном с головой совы, а обычным человеком, насколько обычными могут быть мыслечтецы в голубых плащах.

Флавио говорил, что Лучезарные бродили за лесной рекой. Значит, они подобрали её. Но что же произошло самим Флавио? Если он жив, то наверняка нападёт снова. Впрочем, к демонам его.

Куда важнее узнать, что с Николасом. Любовь к нему въелась глубоко под кожу, и ничто не могло её вытравить. Одержимость…

Лучезарный мягко коснулся её запястья и спросил:

– Ты как?

Она присмотрелась к нему. Среднего роста, худощавый, можно даже сказать хрупкий. Лет двадцать пять на вид, не старше. Золотистые волосы обрамляли обаятельное лицо с тонкими, правильными чертами. Глаза голубые, прозрачные и яркие, как сапфиры. Аура ровного незабудкового цвета.

– Что с тобой? Ты же не немая. Я слышал, как ты кричала, – Лучезарный легонько сжал её руку.

– П-простите, – судорожно выдохнула она. – Всё хорошо.

– Хорошо, как же! Ты дрожишь и уходишь в себя. Целитель сказал, что ты отделалась только синяками и ушибами, но похоже, он не учёл, что колдун напугал тебя до полусмерти, – Лучезарный ласково погладил её по щеке. – Не переживай, он больше не причинит тебе вреда. Мы схватили его. Через несколько дней будет суд, а потом его казнят. И его товарищей тоже.

Герда старалась не показывать испуга, но лицо выдало её. Она подняла руку и только тогда заметила, что обручальный браслет пропал. Единственным напоминанием о Николасе осталась обвязанная вокруг пораненного запястья верёвка.

– Нам пришлось разыграть твою смерть, чтобы тебя перестали искать. Погибших во время бунта было много, мы без труда нашли подходящее тело, нарядили его в твою одежду и бросили в реку. В любом случае, места безопаснее этого дворца ты на острове не найдёшь, – продолжал успокаивать её Лучезарный.

Хотя опасным он не выглядел и чутьё молчало, всё равно хотелось забиться в угол.

– Это вы… вы спасли меня?

– Да. Ты так кричала, что только бессердечный негодяй прошёл бы мимо.

– Кричала?

– Мыслезов. Аж в ушах звенело. Правда, из-за амулета Кишно я долго недоумевал, почему твоя аура не сияет. Не хочу тебя утомлять, пока ты не поправишься. Просто скажи, как тебя зовут, а с остальным разберёмся позже. Хорошо?

– Герда Мрия из Лапии, – представилась она, как учил Николас.

– Гертруда? Труди? – Лучезарный снова сжал её ладонь.

– Просто Герда. Я дочка лесника из Урсалии.

– Дочка лесника? – он выгнул тонкую белёсую бровь. – Я тоже из Лапии, из Вижборга. Была там когда-нибудь?

– Проездом. Красивый город. Аккуратный, сказочный, как и всё в Лапии.

– А я его почти не помню. Меня увезли в Священную Империю в младенчестве. Сильный дар для мальчишки проклятье. Девочкам везёт больше – их способности проявляются позже, – не позволил ей снова уйти в себя Лучезарный. – Так то место среди дремучих лесов в твоём сне – Урсалия? Я думал, там холоднее. Горы и много-много снега. В Священной Империи он – огромная редкость.

– Вы подглядывали за моим сном? – Герда встревоженно уставилась в лукаво прищуренные глаза Лучезарного. Никакой злости, угрозы или укора там не было, только интерес и сочувствие.

– Хотел проверить, всё ли в порядке. Не смущайся так, ничего ужасного я не нашёл. Кто тот милый юноша, о котором ты грезила?

– Вы его не видели?

– Размытым пятном. Скорее чувства, образы, никаких конкретных черт. Мне даже казалось, что я его знаю, настолько родным и близким ты его представляла, – Лучезарный, наконец, отпустил её руку и отстранился. – Не будем продолжать, раз тебе тяжело. Моё имя Олаф Харальдссон, личный помощник Магистра Лучезарных Авалора. После его смерти я исполняю его обязанности.

– Так… вы тут главный? – ахнула Герда.

– Временно, – кивнул Олаф. – Не бойся, мы не кусаемся. Я понимаю, ты попала в скверную историю. Когда будешь готова, сама обо всём расскажешь. Тогда никто не станет мучить тебя допросами и в голову лезть тоже. Всё останется между нами. У меня достаточно власти, чтобы защитить тебя и от колдунов, и даже от своих людей. Отдыхай и ничего не бойся, – он поцеловал её в лоб, как любил целовать Николас. – Ты среди своих.

Олаф был уже у двери, когда Герда его окликнула:

– Погодите! Почему вы так заботитесь обо мне? Разве у вас нет других хлопот?

– Их полно. Просто мы в ответе за тех, кого однажды спасли, – он задорно подмигнул ей и закрыл за собой дверь.

Николас и Финист тоже так говорили. Видно, это что-то из Кодекса Сумеречников.

Хорошо, что есть время подумать. Нужно решить, что говорить. Врать нельзя, но и правду открывать опасно. Лучше просто умолчать о самом крамольном и заменить на что-нибудь правдоподобное. А если Олаф всё-таки прочитал Флавио или её саму? Тогда он знает о планах бунтовщиков, о катакомбах, о Компании, о Николасе! Хотя Голубые Капюшоны наверняка поймали столько Сумеречников, что добавить она могла только что-то личное.

Олаф беседовал с ней так деликатно, словно с принцессой… внучкой Белого Палача, хотя ни словом не намекнул на родство. Неужели это правда? Отец с нежностью вспоминал её бабушку, свою мать. Говорил, что Герда на неё очень похожа и внешностью, и характером. Но как только Герда спрашивала о деде, в глазах отца появлялся холод и отчуждение. Так вот что за жуткую тайну он ото всех скрывал!

Вскоре слуги принесли завтрак: куриный бульон и жидкую овсянку. Разговаривать отказывались и прятали глаза. Никогда за время путешествий с Сумеречниками Герда не наблюдала у неодарённых такого раболепного страха. А в Урсалии, где не было нужды скрываться, к Сумеречникам относились с большим уважением, причём не как к членам Компании, а как к соратникам Николаса. Выходит, это его заслуга, а не правило.

После завтрака к ней заглянул целитель. Вначале Герда подумала, что ослышалась. Не могли же Сумеречники с иными способностями, кроме мыслечтения, состоять в ордене Лучезарных. Но аура гостя сочилась не голубым, а янтарным светом.

Целитель не отличался многословностью. Он быстро проверил её самочувствие и уже собрался уходить.

– Как ваше имя? – обратилась к нему Герда.

– Рэнделл, госпожа, – он почтительно склонил голову.

– Называйте меня просто Гердой.

– Не могу, госпожа. Вы несравнимо выше меня по положению: обладательница святого дара и посланница Пресветлого, а я лишь проклятый колдун, – ответил Рэнделл бесцветно.

Никаких эмоций, закрытый, словно ветроплав. Нет, с ветроплавами Герда будто упиралась в ледяную стену, а Рэнделл больше походил на куклу.

– Вы пленник? Скажите! Это останется между нами. Я тут недавно и ничего не понимаю, – спросила она с надеждой пробудить хоть какое-то чувство.

– Осуждённый. Я жив, пока выполняю поручения Лучезарных и не гневлю Пресветлого. Если за это воплощение я успею искупить свою вину, то в следующем освобожусь от проклятья, – услужливо, но всё так же безразлично рассказывал он.

– От дара? – ужаснулась Герда. – Много тут таких, как вы?

– Столько, сколько нужно Лучезарным.

Конечно! Никто не лечит так хорошо, как целители, а болеют и мучаются от ран все, даже Лучезарные. Интересно, не внушили ли Рэнделлу безвольное повиновение? Жаль, что сам он ничего путного не ответит и в худшем случае доложит о её любопытстве Олафу.

– Спасибо за заботу и лечение, мастер Рэнделл.

Герда сжала его ладони и с улыбкой заглянула в глаза. Зелёные, прозрачные, словно цветное стекло – на мгновение в них вспыхнуло чувство, но тут же погасло.

– Вы слишком добры, госпожа. Я не заслуживаю вашего милосердия, – он откланялся.

Хоть не испугался. Наверное, страх тоже заставили забыть, как гнев и печаль. А что будет с ней?

Через день Герда достаточно окрепла, чтобы прогуляться по комнате и даже выбраться на балкон. С него открывался вид на внутренний двор. Ярко светило полуденное солнце, дул прохладный ветерок, нагоняя на ясное небо разводы перистых облаков. На дорожках вдоль сочных лужаек и самшитовых изгородей суетились люди: слуги в скромных серых одеждах и Лучезарные в плащах из голубого атласа. Ни криков, ни понуканий, ни ругани слышно не было, всё происходило чинно-мирно, словно кукловоды дёргали марионеток за ниточки.

Надо бежать, но куда и к кому? Для Сумеречников Герда теперь чужая – внучка их главного врага. Бунтовщики, друзья Николаса, может, и не станут на неё нападать, а вот люди из Компании снова попытаются убить или захватят в плен. Идти к неодарённым? Но скрывающий ауру амулет Кишно у неё забрали, значит, затаиться не получится.

Принять сторону Лучезарных? А если они действительно одержимы Мраком? Хотя она не замечала его следов, да и глаза у всех были обычные, одноцветные. Лучезарные воздействовали на людей только мыслечтением, пускай и очень сильно. Как же стыдно, что её дар способен превращать людей в рабов, как Рэнделла.

Может, Николас соврал насчёт их одержимости? Но Предвестник и заражённая Мраком Ягиня были настоящими. Почему они охотились на неё?

Ещё через день к ней заглянул Олаф. Он принёс пирожные с заварным кремом и чашки с душистым травяным отваром.

– Рэнделл разрешил тебя побаловать, – Олаф оставил поднос с угощением на столе возле балкона.

– Когда меня выпустят отсюда? – спросила Герда, усаживаясь на стул напротив.