Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

Вечером 2 октября командующий 5-й гвардейской танковой армией Ротмистров был вызван в Ставку. Сталин тепло поздоровался с «укротителем Манштейна» и сразу поставил вопрос о боевых действиях наших танкистов в победной Курской операции:

– У меня нет оснований сомневаться, товарищ Ротмистров, что танковые армии новой организации вполне себя оправдывают. А что вы скажете по этому поводу?

– Исходя из опыта боев 5-й гвардейской танковой армии в Курской операции, я еще больше убедился, что Ставка приняла верное решение, товарищ Сталин.

– Так, понятно, – подтвердил свое согласие Сталин, – но что-нибудь следует еще добавить в новую структуру?

Командарм 5-й гвардейской танковой задал:

– Да, следует, товарищ Сталин.

– Что же следует? – спросил Верховный.

– Танковые армии новой организации нуждаются в усилении их противотанковой артиллерией, а также в надежном прикрытии их боевых порядков с воздуха.

– Это хорошо, что вы учитываете и опыт противника, – Верховный тут же круто изменил тему разговора: – А как вы думаете, товарищ Ротмистров, почему наши войска в Курской операции не перешли в наступление первыми? В Ставку поступали и такие предложения?

Вопрос озадачил Ротмистрова, но, чуточку помедлив, он все-таки высказал свое мнение:

– Насколько мне известно, товарищ Сталин, минувшим летом наши войска готовились к наступлению на Орловском и Харьковском направлениях. 5-я гвардейская танковая армия тоже готовилась к наступательным боям. Но гитлеровское командование допустило очевидный просчет, посчитав свою группировку войск сильнее, и решило упредить нас в наступательных действиях…

Верховный сам ответил на поставленный вопрос:

– Ставка сознательно приняла оборонительный план действий, товарищ Ротмистров, потому что наша пехота с артиллерией наиболее сильны в обороне и наносят крупные потери немцу именно в оборонительных боях.

– Сегодня уже ни у кого нет сомнений, товарищ Сталин, – вступил в дискуссию Антонов, – что оборонительный вариант в Курской операции в наибольшей степени отвечал нашим возможностям на начало и юля. Теперь это признает и Ватутин. Он лично говорил мне об этом.

Верховный остановился, выслушал мнение «генштабиста», но разговор продолжил с Ротмистровым:

– А как показали себя «Тигры» и «Пантеры»? Как вы обучали личный состав поражать вражеские чудища?

Ротмистров с полной уверенностью ответил:

– Конечно, товарищ Сталин, «Тигры» и «Пантеры» производят впечатление даже на бывалых танкистов, но испытания трофейных образцов позволили выявить и их «слабые места». У «Пантер» нередко отказывает ходовая часть. Но орудия у них посильнее наших.

– Вот, товарищ Федоренко, – Верховный повернулся к начальнику бронетанкового управления, – надо помочь танкистам в борьбе с «Тиграми» и «Пантерами» и вооружить наши танки равноценными пушками.

– Испытания 100-мм пушки завершаются, товарищ Сталин, – возразил Федоренко. – К концу этого года нарком Малышев обещает дать танки с новой пушкой.

– Вот так, товарищ Ротмистров, скоро вы получите «КВ» и «Т-34» с новой пушкой, – завершил встречу Сталин.

Ставка тщательно анализировала перемены в обстановке на Витебском, Могилевском, Гомельском, Киевском, Кировоградском и Криворожском направлениях. В ночь на 3 октября в адрес Попова, Рокоссовского, Ватутина и Конева поступила ее директива с уточнением изменившихся задач и некоторой перегруппировкой сил.

К середине октября завершилась пауза в полосе наступления Степного фронта. Не глубокий, но широкий плацдарм южнее Кременчуга занимали 5-я и 7-я гвардейские, 57-я и 37-я армии. Во втором эшелоне 5-й гвардейской армии сосредоточилась к наступлению 5-я гвардейская танковая армия.

Из штаба Степного фронта представитель Ставки Жуков 17 октября направил донесение в Ставку:

«Создается благоприятная обстановка для развития прорыва на Воскресенск. Я считаю, будет очень хорошо, если вы прикажете перебросить от Малиновского 1 пару танковых корпусов и пять-шесть стрелковых дивизий. Будет лучше, и мы скорее разгромим Запорожско-Криворожскую группировку противника ударом Степного фронта, нежели со стороны Малиновского. Я также прошу быстрее подавать генералу Коневу горючее и боеприпасы».

Реакция Ставки была мгновенной. Верховный распорядился об усилении Степного фронта четырьмя стрелковыми дивизиями и 1-м гвардейским мехкорпусом Руссиянова, а также 20-м танковым корпусом Лазарева.

При всей сложности обстановки Ставка адекватными перестроениями войск подчеркивала их достижения в пути на запад. 20 октября ГКО принял постановление о переименовании действующих фронтов. Калининский фронт стал 1-м Прибалтийским, Прибалтийский – 2-м Прибалтийским, Центральный – Белорусским, Воронежский – 1-м Украинским, Степной – 2-м Украинским, Юго-Западный – 3-м Украинским, Южный – 4-м Украинским.

Вечером 23 октября Верховный заслушал доклад Ватутина об обстановке в полосе фронта. Командующий 1-м Украинским фронтом доложил о бесперспективности удара на Киев с Букринского плацдарма и о тех благоприятных оперативных условиях, которые сложились для нанесения главного удара, с Лютежского плацдарма.

Неожиданно быстро, 24 октября, Военный совет 1- го Украинского фронта получил новую директиву Ставки:

«1. Ставка Верховного Главнокомандования указывает, что неудача наступления на Букринском плацдарме произошла потому, что не были учтены условия местности, затруднявшие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии генерала Рыбалко.

2. Ставка приказывает произвести перегруппировку войск 1-го Украинского фронта с целью усиления правого крыла фронта, имея ближайшей задачей разгром Киевской группировки противника и овладение Киевом».

На следующий день, в присутствии представителя Ставки Жукова, Военный совет фронта принял решение об усилении группировки в районе Лютежа передислокацией туда 3-й гвардейской танковой армии.

К 1 ноября на Лютежском плацдарме сосредоточились: 3-я гвардейская танковая армия, 38-я армия, 5-й гвардейский танковый корпус, 7-й артиллерийский корпус прорыва, пятьсот гвардейских ми номе тов. Но наступление в этот день повели вновь 40-я и 27-я армии с… Букринского плацдарма. Манштейн принял этот удар за главный и срочно перебросил в район Ходорова дополнительные силы, в том числе и последнюю свою резервную танковую дивизию СС «Райх».

Но главный удар 1-й Украинский фронт Ватутина наносил теперь севернее Киева, с Лютежского плацдарма. Утром 3 ноября в решительное наступление перешли 60-я и 38-я армии Черняховского и Москаленко. Боевые порядки врага в направлении Житомира таранил 5-й гвардейский танковый корпус Кравченко.

В конце дня 3 ноября на имя генерала Ватутина поступила директива из Москвы: «Операцию, начатую на правом крыле фронта, не затягивать, так как каждый лишний день дает только преимущество противнику, позволяя ему сосредоточить сюда свои силы, пользуясь хорошими дорогами, тогда как у нас разрушенные противником дороги затрудняют и ограничивают маневр».

Отметив, что Лютежский выступ является важнейшим и наивыгоднейшим плацдармом на правом берегу Днепра, имеющим исторически важное значение для изгнания немцев из Правобережной Украины, Ставка потребовала не позднее 5 ноября перерезать железную дорогу Коростень – Киев и не позднее 5–6 ноября освободить столицу Советской Украины.