Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2

* * *

Когда Йяццу ближе к обеду пришел в Пристанище странников навестить гостей, то сразу почувствовал, что здесь что-то произошло. На первый взгляд, всё было таким же, как обычно. Но только на первый взгляд. В общей комнате было пусто. Только Озгуш и Мстив сидели за низким столиком и играли в сапу. Они поздоровались подчеркнуто вежливо и опять устремили взгляды на доску. Ситуация на ней была сложной, но не настолько, чтобы ею можно было объяснить напряжение, царившее в комнате. Воздух вокруг игроков казался твердым и холодным, как кусок льда. Йяццу почувствовал, что у него начали мерзнуть руки. Мужчины сидели совершенно ровно, без движения, словно застыли. На его вопрос: «Где Комда?» — Озгуш, не поворачивая головы, бросил: «В саду». Йяццу понял, что этот краткий ответ — все, на что он может рассчитывать.

Он вышел и осторожно прикрыл за собой дверь. Скользнул взглядом по саду в поисках женщины. Она стояла на круглом мостике, который соединял берег водоема и созданный в его центре остров. Ло направился навстречу, пытаясь разглядеть ее лицо и боясь увидеть на нём такое же, как у вагкхов, выражение раздражения и тщательно скрываемой обиды. Но ничего не смог разглядеть. Женщина стояла, опустив голову, рассматривая что-то в воде. Он приближался, с каждой минутой волнуясь все сильнее. Мужчина ступил на мостик, когда она услышала его и подняла взгляд. Йяццу с облегчением вздохнул. Комда была такой же, как всегда. Успокоившись, он спросил:

— Что ты делаешь?

— Ничего особенного. Наблюдаю за рыбками.

Она улыбнулась и кивнула, показывая на воду. Там, у самой поверхности, плавала стайка золотисто-красных мальков.

— Я брала лепешку, чтобы покормить их. Но они оказались такими прожорливыми… Съели всё за минуту, а уплывать не собираются.

Пока Йяццу раздумывал, задать или нет вопрос о том, что же произошло сегодня утром, и почему мужчины выглядят такими обиженными, Комда сделала несколько шагов и оказалась на острове. Там находилась увитая цветами беседка. Мужчине не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней. Она вошла внутрь и остановилась, разглядывая воду и деревья на другом берегу.

— Йяццу, я давно хочу тебя спросить: почему у правителя Рёдзэна такие светлые глаза? Ни у кого из жителей этого города, да и вашей деревни, я не видела таких.

— Ты терпела очень долго, прежде чем задать свой вопрос, — он улыбнулся, — не буду мучить тебя еще больше. У адепта Рёдзэна не всегда были такие глаза. Ты права, когда говоришь, что больше не встречала таких. И не только в моей деревне или в Кисэне. На всей планете больше нет человека с голубыми глазами. Это своеобразный «подарок» Учителя.

— Я не понимаю, что означают твои слова. Объясни.

— Когда я стал учеником Рёдзэна, он не был адептом, просто одним из Посвященных клана. И глаза у него были черные. Такие, как у меня и у остальных жителей планеты. Великий Учитель всегда любил Рёдзэна. За его выдержку, силу, убежденность, за его последовательность в деле постижения Истины. И хотел видеть его адептом. Другие Посвященные тоже уважали Рёдзэна и прислушивались к его мнению. Поэтому, когда пришло время выбирать нового адепта клана, все единодушно предложили его. Впервые за многие годы голосование, оставаясь тайным, было единогласным. Я присутствовал на этой церемонии. Когда в её конце на шею Рёдзэна надели медальон, подтверждающий его новый статус, сквозь распахнутые окна в зал проник яркий луч света. Он ослепил и меня, и всех присутствующих. Когда к нам вернулась способность видеть, мы сразу обратили внимание на то, что глаза Рёдзэна изменились. Они стали голубыми. На наши расспросы новый адепт ответил, что слышал в своей душе голос Учителя, который сказал: «Пусть голубой цвет, цвет неба, всегда сияет в твоих глазах. И люди, вглядываясь в них, знают, что это исходит от меня. Я буду видеть твоими глазами и говорить твоими устами».

Комда серьезно и внимательно выслушала все, что рассказал ей Йяццу, ни словом, ни жестом не перебив его. Мужчина уже закончил свою историю, а она продолжала молчать и задумчиво смотреть на воду.

— Комда, — он дотронулся до ее плеча. Она вздрогнула и вдруг неожиданно сказала:

— Йяццу, мы скоро покинем Кисэн.

Он, пытаясь скрыть удивление, спросил:

— Куда же вы пойдете?

— В Хайбун. Резиденцию адепта Клана Терпения.

— Правитель Рёдзэн знает об этом?

— Нет. Я еще не говорила ему.

— Я провожу вас.

— Нет, Йяццу. В этот раз нет. Это очень далеко от твоей деревни.

— Но я был в Хайбуне и не один раз. Город находится в горах. Точнее, он вырублен в плоти огромной горы. Дорога, что ведет туда, трудна и опасна. Вы не можете дойти одни.

— Мы возьмем другого проводника.

После этих слов Йяццу почувствовал в душе пустоту и холод. Словно дверь, которая была распахнута перед ним, и откуда струилось тепло и свет, стала медленно закрываться. Свет превратился в яркую щель, которая становилась уже с каждой минутой. В горле пересохло. Он несколько раз пытался начать говорить, но не мог. Глаза наполнились болью. Наконец, мужчина выдохнул:

— Почему, Комда? Почему ты так жестока?

— Вернуться в родную деревню, где тебя любят и ждут, разве это жестокость?

Тогда он крикнул ей прямо в лицо:

— Не видеть больше тебя — вот жестокость! Что произошло здесь сегодня утром? Я сразу почувствовал напряжение, которое возникло между вами. Из-за этого ты отказываешься от моей помощи? Отсылаешь меня назад, словно выбрасываешь ненужную и надоевшую вещь!

Комда смотрела на возмущенного мужчину. Она не ожидала, что ее слова так сильно огорчат его. «Сегодня все обижаются на меня. Все недовольны тем, что я делаю и говорю. Все, кроме Рёдзэна». Словно в ответ на свои мысли, она услышала его голос:

— Комда! Где ты? Отзовись! Озгуш сказал, что ты в саду.

Она откликнулась:

— Ты смог пройти мимо него и даже решился спросить обо мне? Он не заморозил тебя своим презрением?

Она услышала смех правителя, и скоро тот сам появился на пороге беседки.

— Йяццу, ты тоже здесь? Здравствуй. Рад видеть тебя.

Адепт Рёдзэн с улыбкой смотрел на Комду. Они расстались несколько часов назад, но он скучал по ней все то время, пока не видел. Женщина стояла почти в центре увитой цветами беседки и сама напоминала цветок. На ней было длинное, до самого пола белое платье. На талии его перехватывал зеленый, украшенный вышивкой и длинной бахромой пояс. Волосы были распущены и черной блестящей волной лежали за плечами. Она была именно такой, какой нравилась ему: простой и одновременно элегантной. Рёдзэн спросил:

— О чем вы спорили? Я слышал твой голос, Йяццу.

— Комда собирается через несколько дней покинуть Кисэн. И отказывается брать меня собой. Я считаю это несправедливым, учитель, и пытался это объяснить.

Улыбка исчезла с лица Рёдзэна. Он посмотрел на женщину и спросил:

— Покинуть Кисэн? Почему ты не сказала мне?

— Я собиралась это сделать.

— Когда? За полчаса до выхода из гостиницы?

Лицо адепта стало абсолютно спокойным. После ее слов все эмоции, которые были на нем до этого, мгновенно исчезли, будто их смыло водой. Комда поняла, что больше не выдержит холода обид и шквала обвинений, которые сегодня все считали нужным бросить ей в лицо. Она сказала:

— Я думаю, что не буду ждать еще несколько дней. Уйду прямо сейчас. Так лучше и для меня, и для вас. Вам не нужно будет ни на кого обижаться. Не нужно будет никого обвинять. Ни вам, ни вагкхам.

После этих слов она повернулась, прошла мимо мужчин и покинула беседку. Её легкие шаги прозвучали на мостике и стихли. Она исчезла, будто ее и не было. Только в воздухе все еще ощущался нежный аромат духов.