Наследник Принца

Немного помогая себе магией, конечно, но не суть, — держать ее в руках было сплошным удовольствием.

— Ладно, — проворчала она, обхватывая мою шею, чтобы было удобнее, — давно убедилась, что ты умеешь уговаривать.

Грюм захохотал и хлопнул меня по спине:

— Молодец, так с девчатами и надо, — затем обратился к Гермионе, — накрой парню голову, не стоит ему светиться.

Кинув обеспокоенный взгляд сначала на Грюма, потом на меня, Гермиона жалобно спросила:

— Ты сразу уйдешь и не будешь ни с кем встречаться?

— Ни к чему это, — ответил Грюм, — и сама помалкивай. Друзьям скажешь, что я запретил.

Расстроенно вздохнув, Гермиона натянула мне поглубже капюшон мантии.

Я огляделся. Мы оказались на возвышении, открывающем вид на пустынный песчаный берег. Путь наш лежал к одинокому симпатичному домику, обложенному ракушечником. Спускаться пришлось очень осторожно: тропинки с нашей стороны не было, и ноги все время увязали в песке. Вскоре нас заметили, и навстречу двинулась целая процессия. Впереди практически бежал Гарри, за ним не отставал младший Уизли, последними неторопливо шли его брат Билл, которого я запомнил еще по собраниям Ордена на Гриммо, и, что меня поразило, Люпин. Я остановился и опустил Гермиону, но, чтобы она сразу не убежала, удержал за руку. Но она и не пыталась вырваться. Грюм двинулся вперед, бросив через плечо:

— Прощайтесь.

Но, вдруг оглянувшись, внимательно посмотрел на меня и на наши сцепленные ладони. И, кажется, прекрасно понял, что я чувствую. Развернулся и сказал:

— Ты вытащил меня и помог ей, — кивнул Грюм в сторону Гермионы, — значит, ты там, где надо. На этой войне у каждого своя дорога.

И поковылял дальше.

Он прав. Мое место рядом с Северусом в школе, но, видит Мерлин, как мне хотелось быть возле Гермионы или не отпускать ее вообще! На душе стало муторно, а горло как будто сжал кто-то невидимый. Гермиона тихо спросила:

— Хэдриан, это ведь ты меч передал? — в ответ на мой удивленный взгляд приподняла левую руку. — Оно той ночью потеплело.

Я покачал головой:

— Моя помощь была незначительной.

— Все равно. Уверена, это не все, и о многом ты умолчал.

Теплый ободряющий взгляд Гермионы распрямил невидимую пружину и помог вздохнуть свободней. Я поднес ее ладонь к губам, поцеловал и отпустил.

— Колечко не снимай, ладно?

— Ладно, — легко согласилась она.

— Если я попрошу, чтобы ты себя берегла, ты ведь не послушаешь?

Она грустно улыбнулась:

— Как я могу такое обещать?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть и отступить. Я проводил Гермиону взглядом, подождал, пока она не встретится с Гарри, затем стремительно развернулся и аппарировал...

— Хэдриан?

На крыльце стоял Северус и смотрел на меня, как бы спрашивая, почему я остановился и не захожу в дом.

Что ему сказать? Что трудно сделать шаг, потому что дом без нее кажется пустым и мрачным, хотя он вполне светлый и уютный? Что, несмотря на ясную и безветренную погоду, мне чудится, что вокруг пасмурно и льет дождь? Что сердце сжимается от тревоги, и ощущения такие, как будто собственноручно засунул самого близкого человека в клетку к дракону?

— Скажи, Северус, — тускло спросил я, — отчего мужчины тащат на войну женщин и бросают их в самое пекло?.. Почему другие женщины мучают невинных девочек и режут им кожу? Зачем?

Северус сначала устремил взгляд куда-то вдаль, потом посмотрел на меня и устало ответил:

— У меня нет ответов на твои вопросы, Хэдриан.

Он спустился и подтолкнул меня к входу. Я не стал сопротивляться и через минуту сидел в гостиной, бездумно уставившись в пространство.

— Тебе пора возвращаться в школу.

— Да, наверное.

Лучше быть там, чем тосковать одному здесь. Северус достал склянку с зельем и сунул мне руки. Судя по цвету, успокоительное. Я выпил, но вкуса не почувствовал. Отдал опустевший пузырек, затем, сгорбившись и опустив локти на колени, спрятал лицо в ладонях.

Как же мне было плохо...

* * *

Безусловно, Гермиона была счастлива воссоединиться с друзьями. Но многочисленные вопросы и мельтешение лиц с непривычки ее быстро утомили. Вскоре виноватые лица мальчишек и постоянные извинения стали не утомлять, а раздражать. А из-за суетливой опеки, которой они с ходу ее окружили, Гермиона вообще ощущала себя какой-то смертельно больной и неполноценной.

К тому же на Гарри она еще немного злилась — это из-за его длинного языка их поймали егеря, но он хотя бы ее понимал и был гораздо тактичней, в отличие от Рона. После слов «я думал, с ума сойду, пока ты там кричала» Гермиона чуть его не прокляла, вырвалась из объятий и заявила, чтобы он не смел к ней прикасаться.

Думал он! А вот она думать была не в состоянии, потому что уже находилась на грани сумасшествия!

На самом деле она прекрасно понимала их чувства, но раздражение, как ни старалась, унять не смогла. К счастью, хозяева «Ракушки» предоставили ей комнатку, где можно было отдохнуть и поразмыслить в тишине.

Как так получилось, что стремление лучших друзей угодить сильно проигрывало ухаживаниям другого человека?

В результате Гермиона сделала вывод, что с ними ей привычна роль боевого товарища, при которой она не могла и не хотела выглядеть слабой. Тогда как с Хэдом она была той, кем являлась — девушкой, со всеми своими достоинствами и недостатками, присущими слабому полу. С ним, потрясенно осознала Гермиона, она с первого дня знакомства могла быть любой: беспомощной и капризной, сильной и решительной, могла блеснуть знаниями, не рискуя услышать «заучка» и «зануда», даже могла ошибаться и при этом не чувствовать себя глупо!

Еще по нервам резанули чувства незащищенности и тревоги, которые буквально пропитали воздух в коттедже и исходили, казалось, от всего: от разговоров, озабоченных лиц, нервных жестов. Никакого сравнения с тем незыблемым спокойствием, что она испытывала рядом с Принцем.

«Что ты наделал, Хэдриан. Прошло всего полдня, а я уже хочу к тебе обратно», — закутавшись в покрывало, затосковала Гермиона.

Вытянув руку, растопырила пальцы и довольно долго разглядывала скромное на вид, но симпатичное колечко. Только сейчас до нее дошло, насколько уникальным украшением она обладает. Гермиона знала, что Принц, по сути, провел целое исследование, чтобы создать универсальный портключ, которому не страшны любые препятствия. Но сейчас уникальность состояла для Гермионы не просто в сложности создания артефакта, а в том, что кропотливая, не одного месяца работа была проделана именно ради нее!

«Ты мне больше чем нравишься...»

На глазах выступили слезы. Захотелось то ли рассмеяться, то ли разреветься. Как будто панцирь, в который она добровольно заковала свое сердце, чтобы не отвлекаться и полностью посвятить себя поискам крестражей, пошел трещинами, обнажая истинные чувства. Но одновременно со слезами волшебным образом исчезли страх и тревога.

Решительно смахнув влагу, Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась: «Все обязательно будет хорошо, и мы снова встретимся. А мне пора, наконец, браться за дело...»

После ухода Гермионы собравшаяся в маленькой кухне компания расходиться не спешила.

— Вы знаете, когда вы подошли, я чуть заклятье от страха не кинул, — признался Рон.

— Бдительность — это правильно, — проскрипел в ответ Грюм, — но с чего бы?

— Показалось, что это Снейп с вами. Особенно когда он мантией махнул и исчез.

— Снейп? А я даже внимания не обратил, больше на Гермиону смотрел, испугался, что ей совсем плохо, раз ее на руках держат, — отозвался до сих пор переживающий за подругу Гарри, но теперь и ему стало любопытно: — Может, скажете, кто это был?

— Не стоит настаивать, Гарри, — мягко произнес Люпин. — Скорее всего, человек на виду у Пожирателей, и ему не стоит лишний раз рисковать и раскрываться.

Грюм, в этот момент прихлебывающий из фляжки, согласно кивнул. Гарри больше не настаивал, но решил попытаться что-нибудь выведать у Гермионы, когда она отдохнет и он сможет остаться с ней наедине. Толком ему видно не было — Гермиона стояла на возвышении к ним спиной, но ему показалось, что прощание было, как у хорошо знакомых людей, вроде бы даже руку к лицу подняла.

Гарри устыдился. Пока ему просто совесть не позволяла наседать на пострадавшую подругу с расспросами.

Люпин, улыбнувшись, продолжил:

— А ведь мне тоже носильщик чем-то Снейпа напомнил. Двигался очень похоже. Но я быстро понял, что это не он.

— Как понял? — заинтересовался Грюм.

— Рост чуть ниже и обувь аврорская. Я предположил, что это кто-то из твоих бравых подопечных, Аластор.

Грюм задумался. Он, может, и был подвержен паранойе, но дураком точно не был. О принадлежности Снейпа к Принцам Грюм узнал во время Первой магической, когда собирал сведения о Пожирателях. И едва спали невидимые шоры, наложенные Дамблдором, сразу провел параллели между двумя полукровками, легко заметив их похожесть профессионально наметанным глазом. Особенно схожи были телосложение и мимика. Да и в чертах лица мальчишки проскальзывало что-то снейповское, несмотря на то, что его мордашка была намного симпатичней. Но Грюм не думал, что похожесть настолько ярко бросалась в глаза, став заметной даже простому школьнику, который наблюдал его всего лишь несколько минут.

Моргану через за ногу! Тот, кто помогал пацану, не может быть убийцей Снейпом. Слишком сильна ненависть между ними, чтобы Снейп поспособствовал спасению идейного врага, который в свою очередь его бы не пощадил.

Возможно, это ничего не значило. В конце концов, одинаковые семейные черты проявляются и у очень дальних родственников. Но некоторый червячок сомнения все же поселился в сознании бывшего главы Аврората. Он терпеть не мог случайности и непонятные совпадения, всегда стремился найти доказательства и, чего бы ему это ни стоило, докопаться до истины.

На побережье тем временем опустились сумерки, воздух стал прохладным и наполнился стрекотанием сверчков. Грюм вышел на крыльцо и грузно опустился на лавку. Как стемнеет, он покинет гостеприимный дом, прихватив Люпина, а пока у него было немного времени, чтобы насладиться тишиной и покоем. Не настолько он молод и здоров, чтобы быть постоянно в движении.

На крыльцо вышла Гермиона.

— Мистер Грюм, простите, что потревожила...

— Что хотела, Грейнджер?

— Чтобы вы посмотрели одну вещь. Вы ведь разбираетесь в артефактах?

— Кое-что понимаю. Ну давай, гляну, — сделал легкое движение рукой, — подставку сделай и свет.

Гермиона трансфигурировала из соседней скамейки столик и зажгла люмос. Выложила колечко.

Грюм сначала опутал украшение чарами, часть которых Гермиона распознать не смогла, а затем вытащил из недр плаща толстую лупу с двумя колесиками на ободке и стал разглядывать уже через нее, иногда подкручивая колесики и удовлетворенно цокая языком. Что примечательно, к кольцу он не прикасался.

— Вот оно, значит, как. Красота, — восхитился он, когда с разглядыванием было закончено. — Кой-чего не пойму, видимо, зелья на сохранность, но портключ мощный. Молодец парень.

— Поясните?

— Да что тут пояснять, Грейнджер, — показывая, чтобы она забирала кольцо, ответил Грюм, — с душой ухажер твой вещицу делал. Носи. Под тебя сделана, для остальных бесполезна.