Вторая модель

Вуб внутри

Погрузка приближалась к концу. Стоявший у трапа со скрещенными на груди руками Оптус был мрачнее тучи, однако капитан Франко, лениво, вразвалку спускавшийся к нему, улыбался от уха до уха.

– В чем дело-то? – спросил он. – Вам же за все заплачено.

Оптус, не ответив ни слова, отвернулся от капитана, подобрал полы одежд, но капитан наступил на подол его одеяния.

– Повремени минутку, не уходи. Я еще не закончил.

Оптус величаво, с достоинством повернулся к нему, окинул взглядом вереницу зверей и птиц, увлекаемых погонщиками к трапу, ведущему на борт космического корабля.

– Вот как? Однако мне пора вернуться в селение и заняться организацией новой охоты.

Франко, закурив сигарету, затянулся табачным дымком.

– Да куда вам спешить? Вам только в вельд выйти – и лови себе дичь, сколько душа пожелает. А вот мы пока хоть половину пути от Марса к Земле одолеем…

Но Оптус, не удостоив капитана ответом, двинулся прочь. Отступив в сторону, Франко остановился у подножия трапа, рядом со старшим помощником.

– Как продвигается? – спросил он, взглянув на часы. – Со сделкой нам тут исключительно повезло.

Старший помощник смерил его кислым взглядом.

– Может, и да, вот только чем это объяснить?

– Да какая разница? Нам она куда нужнее, чем им.

– После поговорим, капитан.

Протиснувшись мимо голенастых нелетающих марсианских птиц, старший помощник взбежал по трапу наверх и скрылся в недрах корабельного трюма. Франко, проводив его взглядом, двинулся было следом, но как только коснулся подошвой трапа, увидел такое…

– Бог ты мой!

Упершись кулаками в бедра, капитан высоко поднял брови и замер от удивления. По тропинке, ведущей к трапу, шел Питерсон, раскрасневшийся, как помидор, а за ним, на веревке, тащилось…

– Виноват, капитан, – сказал Питерсон, дергая за веревку.

Франко подошел к нему ближе.

– Что это у тебя?

Остановившись, огромный вуб разом обмяк, обвис, уселся на землю и смежил веки. Несколько мух приземлились на его тушу сбоку, но зверь разогнал их взмахом хвоста и вновь замер.

Вокруг сделалось необычайно тихо.

– Это вуб, – пояснил Питерсон. – У одного туземца за пятьдесят центов купил. Он сказал, вуб – зверь непростой. Очень, сказал, почитаемый.

– Непростой? Почитаемый? – Франко бесцеремонно ткнул вуба пальцем в огромный покатый бок. – Да это же свинья! Громадный, грязный, вонючий хряк!

– Так точно, сэр, хряк и есть. Но туземцы зовут их вубами.

– Свинья… да крупная-то какая! Фунтов четыреста, не меньше.

С этим Франко дернул вуба за жесткий хохолок меж ушей. Вуб ахнул от боли, открыл крохотные влажные глазки, толстые губы его задрожали, словно от обиды.

Скатившаяся со щеки вуба слеза громко разбилась о землю.

– Может, он вкусный. Может, в пищу хорош, – нервно сказал Питерсон.

– Скоро выясним, – заверил его Франко.

Взлет вуб перенес без последствий, уснул мертвым сном в корабельном трюме. Когда корабль вышел в открытый космос и все пошло своим чередом, капитан Франко велел своим доставить вуба наверх, чтоб наконец разобраться, что он за зверь такой.

В люк вуб протиснулся не без труда – сопя, хрюкая от натуги.

– Давай-давай, – прокряхтел Джонс, потянув его за веревку.

Вуб извернулся, скрипнул кожей о гладкие хромированные косяки, пробкой выскочил в вестибюль кают-компании и грузно, мешком, рухнул на палубу. Собравшиеся повскакали с мест.

– Господи милостивый, – ахнул Френч. – Это еще что за чучело?

– Питерсон говорит, вуб, – пояснил Джонс. – Его зверек, понимаешь ли.

С этим он отвесил вубу пинка. Вуб, покачнувшись, тяжко дыша, поднялся на ноги.

– А что это с ним? – спросил Френч, подойдя ближе. – Чего он так дышит? Может, больной?

Все замолчали, пристально глядя на вуба. Вуб скорбно закатил глаза и в свою очередь обвел взглядом окруживших его людей.

– По-моему, он пить хочет, – решил Питерсон и отправился за водой.

– Теперь понятно, отчего мы взлетали с таким трудом, – заметил Френч, покачав головой. – Придется балласт заново пересчитывать.

Тут в вестибюль кают-компании вернулся Питерсон с ведерком, и вуб, обдав брызгами всех вокруг, принялся с удовольствием лакать воду.

Следом за Питерсоном в проеме люка появился и капитан Франко.

– Так-так, посмотрим, посмотрим…

Подойдя ближе, Франко оценивающе сощурился.

– И все это счастье – за пятьдесят центов?

– Так точно, сэр, – подтвердил Питерсон. – Ест почти все, что ни дай. Зерном кормил – ему понравилось. И картошка понравилась, и болтушка из отрубей, и объедки со стола, и молоко. Похоже, ему вообще есть нравится. А как наестся, ложится и засыпает.

– Понятно, – протянул капитан Франко. – Ну, а теперь перейдем от его вкусов к главному вопросу: каков он на вкус сам? По-моему, раскармливать его дальше совсем ни к чему. По-моему, жирка он нагулял достаточно. Где кок? Сюда его, живо! Нужно выяснить…

Вуб, прекратив лакать воду, поднял на капитана взгляд.

– Право же, капитан, – сказал он, – я предложил бы побеседовать о чем-либо другом. О чем-либо более приятном.

В вестибюле воцарилась мертвая тишина.

– Это кто сказал? – спросил Франко. – Вот сейчас прямо?

– Вуб, сэр, – ответил Питерсон. – Это он говорил.

Команда уставилась на вуба во все глаза.

– А что он сказал? Сказал он что?

– Предложил побеседовать о чем-либо другом.

Подойдя к вубу, Франко обошел его кругом, осмотрел со всех сторон и вернулся к команде.

– Интересно, туземец там, внутри, не прячется? – задумчиво проговорил он. – Может, вскроем ему брюхо и поглядим?

– Час от часу не легче! – вскричал вуб. – Неужели у вас одни только убийства да расчленения на уме?

Франко крепко сжал кулаки.

– А ну, вылазь оттуда! Кто бы ты ни был, вылазь!

Но вылезать из туши вуба никто даже не думал. Команда, сгрудившись потеснее, в остолбенении воззрилась на вуба, а тот взмахнул хвостом и вдруг звучно рыгнул.

– Прошу прощения, – сказал вуб.

– Сдается мне, нет там, внутри, никого, – негромко заметил Джонс.

Собравшиеся переглянулись.

Тут в вестибюль вошел кок.

– Звали, капитан? – заговорил он. – А это что за зверюга?

– Это вуб, – объяснил Франко. – Куплен в пищу. Измерь-ка его да прикинь…

– Полагаю, нам нужно серьезно поговорить, – сказал вуб. – Обсудить все как следует и, если можно, наедине, капитан. Очевидно, мы с вами расходимся во мнениях по целому ряду основных философских вопросов.

Над ответом капитану пришлось надолго задуматься. Вуб терпеливо, благодушно ждал, облизывая капли воды с вислых щек.

– Идем ко мне в каюту, – наконец-то решил капитан и, развернувшись, направился к выходу.

Вуб поднялся и грузно заковылял следом, а команда, проводив зверя взглядами, долго еще вслушивалась в поскрипывание ступеней трапа под его тяжестью.

– Интересно, чем это кончится, – сказал кок. – Ладно. Если что, я на камбузе. Будут новости – дайте знать.

– Обязательно, – заверил его Джонс. – Всенепременно.

Добравшись до капитанской каюты, вуб с тяжким вздохом улегся на пол в углу.

– Вы уж меня извините, – объяснил он, – боюсь, пристрастия к релаксации во всем ее разнообразии мне не одолеть. Видите ли, при моих габаритах…

Капитан, нетерпеливо кивнув, сел за стол и скрестил перед собой руки.

– Ладно, – заговорил он, – давай-ка к делу. Ты – вуб. Верно?

Вуб, поразмыслив, пожал плечами.

– Видимо, да. Так называют нас окружающие… то есть туземцы. Самоназвание у нас, разумеется, иное.

– И ты говоришь по-английски. Значит, когда-то уже общался с землянами, так?

– Нет, никогда.

– Тогда каким образом выучился английскому языку?

– Английскому? Я говорю по-английски? Дело в том, что сознательно я разговоров на каком-либо конкретном языке не веду. Я исследовал ваш разум…

– Мой разум?

– Да. Исследовал его содержимое – особенно, как я это называю, хранилища семантических данных, и…

– Понятно, – оборвал его капитан. – Телепатия. Ну да, конечно.

– Мы – раса весьма древняя, – продолжал вуб. – Древняя, тяжеловесная и неповоротливая. Передвигаться нам нелегко, а любое настолько медлительное, неуклюжее существо, сами понимаете, практически беспомощно перед другими, более подвижными формами жизни. Защищаться силой? Бессмысленно! Как мы могли победить? Слишком грузные для резвого бега, слишком нежные для драки, слишком добродушные для охоты на дичь…

– И чем же вы живете?

– Растения. Овощи. Мы можем питаться почти чем угодно. Мы, знаете ли, весьма разносторонни. Терпимость, многогранность мышления, широта взглядов… сам живи и другим не мешай. Так мы и ладим со всеми вокруг.

Сделав паузу, вуб пристально взглянул капитану в глаза.

– Вот почему я так бурно возражал против отправки меня в котел. Я же прекрасно видел в вашем сознании все эти образы: большая часть… э-э… меня – в морозильной камере, кое-что в кухонном котле, немножко – для вашей кошки…

– Выходит, ты мысли читаешь, – резюмировал капитан. – Как интересно. А еще что? То есть что ты еще в таком духе умеешь?

– Так… всякой всячины понемножку, – ответил вуб, рассеянно оглядывая каюту. – Превосходные апартаменты у вас, капитан. И в каком же порядке содержатся! Опрятные формы жизни я глубоко уважаю. Вот, например, некоторые марсианские птицы весьма аккуратны. Вышвыривают мусор из гнезд и сметают его…

– В самом деле, – кивнул капитан. – Но возвращаясь к насущной проблеме…

– Да-да, разумеется. Речь шла о съедении меня на ужин. Вкус, как я слышал, очень неплох. Мясо чуть жирновато, однако же нежно. Вот только как, спрашивается, установить сколь-нибудь долговременные взаимоотношения между моим и вашим народами, если вы поведете себя, словно сущие варвары? Съесть меня… вместо того чтоб завести со мной разговор о философии, об изящных искусствах…

Капитан поднялся на ноги.

– Кстати о философии. Возможно, тебе интересно будет узнать: с провиантом на ближайший месяц у нас дела крайне плохи. Так уж случилось. Большая часть припасов испортилась, и…

– Понимаю, – кивнул вуб. – Но не лучше ли нам, как раз в духе ваших демократических принципов, кинуть жребий – к примеру, на соломинках, или еще что-нибудь в… таком духе? В конце концов, демократия для того и нужна, чтоб защищать меньшинства от подобных ущемлений. Если у каждого из нас будет по одному голосу…

Капитан подошел к двери.

– Шиш тебе, – сказал он, распахнув дверь, и открыл было рот… да так и замер на месте с разинутым ртом, с остекленевшим взглядом держась за дверную ручку.

Вуб оглядел его, минуту помедлил и наконец тоже заковылял к двери. Протиснувшись мимо капитана, он в глубокой задумчивости вышел за порог, в коридор, и двинулся прочь.

В каюте было тихо, как в склепе.

– Итак, сами видите, – заговорил вуб, – в наших мифах немало общего. Ваше сознание хранит множество прекрасно знакомых мне мифических символов. Иштар, Одиссей…

Молчавший, глядя себе под ноги, Питерсон заерзал в кресле.

– Продолжайте, – сказал. – Продолжайте, прошу вас.

– Я лично вижу в вашем Одиссее персонаж, встречающийся в мифологии большинства разумных, обладающих самосознанием рас. Моя интерпретация данного мифа такова: странствия Одиссея есть процесс осознания себя как индивида через разлуку, отделение от родины и родных. Процесс индивидуализации.