Вторая модель

Дудочники из лесной чащи

– Ну что ж, капрал Вестерберг, – мягко заговорил доктор Генри Гаррис, – рассказывайте. Отчего вы, позвольте узнать, считаете себя растением?

С этими словами Гаррис еще раз заглянул в бланк сопроводительной карточки на рабочем столе. Писал сам командующий базой: резкий, отчетливый почерк Кокса доктор узнал сразу.

«Док, вот парень, о котором я говорил. Побеседуйте с ним и постарайтесь выяснить, откуда у него эти бредовые идеи. Он из нового гарнизона, с новой контрольной станции на астероиде Игрек-3, а неприятности там нам совсем ни к чему. Особенно такой дьявольский идиотизм!»

Отодвинув карточку в сторону, Гаррис поднял взгляд на юношу по ту сторону стола. Казалось, молодой человек изрядно встревожен и от ответа на заданный Гаррисом вопрос предпочел бы увильнуть. Гаррис нахмурился. С виду этот Вестерберг казался парнем вполне нормальным, даже симпатичным: мундир Патруля сидит ладно, светлая челка падает на бровь… Высокий, почти шести футов ростом, так и пышет здоровьем; согласно карточке, два года как с Курсов. Родился в Детройте. В девятилетнем возрасте переболел корью. Увлечения: реактивные двигатели, теннис, девушки. Полных лет – двадцать шесть.

– Итак, капрал Вестерберг, – повторил доктор Гаррис, – отчего же вы считаете себя растением?

Капрал застенчиво поднял на него взгляд и откашлялся, прочищая горло.

– Сэр, я не просто так считаю, я и есть растение. И стал растением почти неделю назад.

– Понимаю, – кивнул доктор. – То есть растением вы были не всегда?

– Так точно, сэр, я стал им совсем недавно.

– А кем же вы были до того, как стали растением?

– Ну… точно таким же, как и вы все, сэр.

В кабинете воцарилось молчание. Взявшись за ручку, доктор Гаррис нацарапал на листке бумаги несколько строк, но ничего осмысленного ему в голову не приходило. Растение? И ведь парень-то на вид здоровее некуда! Сняв с переносицы очки в тонкой стальной оправе, Гаррис тщательно протер носовым платком линзы, вновь водрузил очки на нос и откинулся на спинку кресла.

– Сигарету, капрал?

– Не курю, сэр.

Прикурив и выпустив к потолку струйку дыма, доктор оперся предплечьями о подлокотники.

– Капрал, не сомневаюсь, вы понимаете: людей, ставших растениями, а особенно столь скоропалительно, на свете исчезающе мало. Должен признаться, вы – первый, от кого я слышу нечто подобное.

– Так точно, сэр, я вполне сознаю, что такое случается крайне редко.

– Значит, вы понимаете и мой к вам интерес. Утверждая, будто являетесь растением, вы хотите сказать, что не способны к передвижению? Или что вы – растение… э-э… в противоположность животным? Или… что именно?

Капрал отвел взгляд в сторону.

– Виноват, сэр, – пробормотал он, – больше я ничего объяснить не могу.

– Хорошо. Тогда не расскажете ли вы мне, каким образом стали растением?

Капрал Вестерберг замялся, опустил взгляд к полу, затем взглянул на космопорт за окном, затем на муху, ползущую по столу, и, наконец, медленно поднялся на ноги.

– Никак нет, сэр, я даже этого рассказать не могу, – ответил он.

– Не можете? Но отчего?

– Оттого, что… оттого, что слово дал не рассказывать.

В кабинете снова сделалось тихо. Доктор Гаррис тоже встал с кресла, и оба замерли, глядя один на другого. Сдвинув брови, Гаррис задумчиво почесал подбородок.

– Кому же вы дали слово, капрал?

– Виноват, сэр, этого я тоже сказать не могу. Прошу прощения.

Поразмыслив над этим, доктор прошел к двери и распахнул ее.

– Хорошо, капрал. Можете быть свободны. Благодарю вас за уделенное время.

– Сожалею, что не смог быть вам полезен, сэр.

Капрал не спеша вышел из кабинета. Закрыв за ним дверь, Гаррис поспешил к видеофону и набрал личный шифр коммандера Кокса. Спустя пару секунд на экране возникло мясистое, добродушное лицо командующего базой.

– Кокс, это Гаррис. Я побеседовал с ним, как вы и просили. И ничего, кроме утверждения, будто он – растение, вытянуть из него не сумел. Что вам еще известно? О характере поведения, например?

– Н-ну, – промычал Кокс, – первым делом за ним был замечен отказ от всякой работы. Гарнизонный командир докладывает, что этот Вестерберг с недавних пор просто уходит за пределы расположения гарнизона и просто сидит. Просто сидит целый день напролет.

– На солнце?

– Да. Просто сидит на солнце. С наступлением ночи возвращается назад. На вопрос, отчего не работает с реактивными двигателями, ожидающими ремонта в цеху, ответил, что ему необходимо быть снаружи, под солнцем. А потом сказал…

Тут Кокс запнулся и надолго умолк.

– Да? Что он сказал?

– Сказал, что эти работы противоестественны. Что все это пустопорожняя трата времени. Что единственное стоящее занятие в жизни – сидеть под открытым небом и… размышлять.

– И что же дальше?

– Дальше его спросили, где он набрался таких идей, и вот тогда он сообщил, что стал растением.

– Вижу, придется мне побеседовать с ним еще раз, – сказал Гаррис. – Значит, он подал рапорт об увольнении со службы в Патруле? А на какие сослался причины?

– На те же самые. На то, что теперь он растение и служба в Патруле ему больше не интересна. Хочется ему одного: сидеть на солнце. В жизни такой дьявольщины еще не слышал!

– Хорошо. Пожалуй, я навещу его в палате, – решил Гаррис и взглянул на часы. – Да, вот после ужина и навещу.

– Удачи, – мрачно пожелал ему Кокс. – Но кто когда слышал о человеке, превратившемся в растение? Мы говорили ему, что такого не может быть, а он в ответ только улыбнулся.

– Я дам вам знать, чего сумею добиться, – пообещал Гаррис.

Гаррис неспешно шагал по коридору. Шел седьмой час, ужин недавно закончился. В голове доктора мало-помалу складывались кое-какие мысли, однако пока что картина выглядела слишком туманной, да и судить о чем-либо с уверенностью было, пожалуй, еще рановато. В конце коридора он, ускорив шаги, свернул вправо и разминулся с парой спешащих навстречу медсестер. Вестерберг делил палату с товарищем по несчастью, с солдатом, который угодил под реактивный выхлоп, но сейчас почти поправился. Войдя в крыло стационара, Гаррис остановился и окинул взглядом номера на дверях.

– Чем могу вам помочь, сэр? – спросил робот-санитар, подкатив к нему.

– Я ищу палату капрала Вестерберга.

– Третья дверь направо.

Гаррис двинулся дальше. Гарнизон на астероиде Игрек-3 был развернут и укомплектован совсем недавно, но сразу же стал основным контрольно-пропускным пунктом для остановки и осмотра космических кораблей, прибывающих из дальнего космоса. Гарнизон преграждал путь в систему опасным болезнетворным бактериям, грибкам и прочей инфекции с иных миров. Прекрасный астероид – теплый, с немалым запасом воды, не говоря уж о лесах, озерах и множестве солнечных дней, и гарнизон там устроили самый современный на всех девяти планетах…

Покачав головой, доктор подошел к третьей двери справа, остановился у порога и постучал.

– Кто там? – откликнулись из-за двери.

– Мне нужно видеть капрала Вестерберга.

Дверь отворилась, и в коридор выглянул здоровенный, как бык, молодой человек в роговых очках, с книгой в руке.

– Кто вы такой?

– Доктор Гаррис.

– Виноват, сэр. Капрал Вестерберг спит.

– Надеюсь, он не будет в претензии, если я его разбужу? Мне очень хотелось бы побеседовать с ним, – сказал Гаррис, заглянув в палату.

За дверью оказалась опрятная комната: стол с лампой, половичок и пара коек. На одной из них, скрестив на груди руки, крепко закрыв глаза, и лежал навзничь капрал Вестерберг.

– Сэр, – ответил быкоподобный молодой человек, – боюсь, я не смогу разбудить его. При всем желании.

– Не сможете? Отчего же?

– Сэр, капрал Вестерберг не просыпается после захода солнца. Просто не просыпается. Разбудить его невозможно.

– Каталепсия? Вправду?

– Однако утром, как только солнце взойдет, он выскакивает из постели и идет наружу. И остается там до заката.

– Понимаю, – протянул доктор. – Ну что ж, в любом случае благодарю.

Стоило ему отступить в коридор, дверь затворилась.

– Да, случай намного серьезнее, чем я думал, – пробормотал он себе под нос и отправился обратно, к себе.

День выдался теплым, солнечным. Небо почти очистилось от облаков, в ветвях кедров вдоль берега ручейка шелестел легкий ветерок. От здания госпиталя к ручью спускалась по склону тропинка. Через ручей был перекинут небольшой мостик на противоположный берег, а на мостике, кутаясь в халаты, бесцельно глядя в текущую воду, стояли несколько пациентов.

Отыскать Вестерберга Гаррису удалось лишь спустя минут десять. Среди остальных, возле мостика или где-либо неподалеку, молодого человека не оказалось. Вестерберг ушел дальше, за кедровую рощицу, на зеленый лужок, сплошь заросший травой и маками. Здесь-то и сидел он у берега ручейка на плоском сером камне, откинувшись назад, обратив лицо к небу и чуть приоткрыв рот. Появления доктора молодой человек не замечал, пока Гаррис не подошел к нему почти вплотную.

– Хелло, – негромко приветствовал его Гаррис.

Вестерберг открыл глаза, взглянул на доктора, улыбнулся и медленно, одним плавным, удивительно грациозным для человека его габаритов движением поднялся с камня.

– Хелло, доктор. Что вас сюда привело?

– Ничего особенного. Хотя немного солнца мне, пожалуй, не помешает.

– Ну так присаживайтесь. Места на камне хватит.

Вестерберг отодвинулся вбок, и Гаррис не без опаски, стараясь не зацепить острых краев камня брюками, опустился на камень. Закурив сигарету, он молча устремил взгляд в воду. Вестерберг уселся рядом и принял все ту же странную позу: откинулся всем телом назад, оперся оземь ладонями, поднял лицо к небу и крепко зажмурил глаза.

– Прекрасный сегодня день, – сказал доктор.

– Да.

– Вы каждый день сюда ходите?

– Да.

– Очевидно, снаружи вам нравится куда больше, чем в помещении.

– В помещении я оставаться не могу, – отвечал Вестерберг.

– Не можете? Что значит «не можете»?

– Вот вы ведь, оставшись без воздуха, погибнете, верно? – спросил капрал.

– А вы погибнете, оставшись без света солнца?

Вестерберг кивнул.

– Капрал, позвольте кое о чем вас спросить. Не думаете ли вы просидеть вот так, под солнцем на плоском камне, всю оставшуюся жизнь? Ничего другого не делая?

Вестерберг снова кивнул.

– А как же работа? Вы ведь не один год ходили в школу, учились на Курсах, чтоб стать Патрульным. Вам так хотелось служить в Патруле. Вы превосходный специалист, до капрала повышены, и должность у вас – первый класс. Каково же теперь со всем этим расставаться? Ведь вернуться назад будет весьма нелегко. Вы это сознаете?

– Да, сознаю.

– И в самом деле собираетесь отказаться от всего достигнутого?

– Именно так.

Какое-то время Гаррис молча курил, затем загасил окурок и повернулся к юноше.

– Ладно. Допустим, вы оставите службу и будете целыми днями греться на солнце. Но что же дальше? Служить, выполнять ту же работу вместо вас придется кому-то еще, не так ли? Ведь работа – ваша работа – должна быть выполнена. Если вы от нее откажетесь, ее должен будет взять на себя кто-то другой.